— Россию на сегодняшний день объективно можно назвать ключевым партнером Армении. Однако насколько ощущается российское присутствие в сфере культуры, образования, общественных связей?
— Без сомнения, все эти связи у нас сохраняются еще со времен Советского Союза. В сознании народа есть понимание, что Россия является самым близким союзником Армении — в первую очередь, в военно-технической области, в вопросах безопасности и, конечно, экономики.
В гуманитарной сфере, хотя бы на формальном уровне, присутствие России, конечно, тоже есть. Например, в сетке нашего телевизионного вещания — три российских государственных канала. Другой вопрос, насколько это присутствие эффективно. В первую очередь, для самой России. Для Армении, на самом деле, все намного понятнее. Армяне — прагматичный народ, у нас ощущение, что нет пока реальной альтернативы.
— То есть можно считать, что в отношениях России и Армении все в порядке?
— Я бы подошел к этому вопросу с другой стороны. Это на первый взгляд кажется, что у нас все в порядке, и если Россия является главным стратегическим союзником, то и не о чем беспокоиться. Но проблема в том, что очень многие моменты наших взаимоотношений формализованы.
Я уже много лет говорю, что здесь Россия уступает своим геополитическим соперникам. В Армении, по некоторым подсчетам, — 2500 неправительственных организаций. И большая их часть существует за счет финансовых вливаний американских и европейских фондов. Непонятно, кто или что мешает российским соответствующим структурам заниматься тем же. В этом плане проигрыш очевиден.
Я бы сказал, что как таковой политики "мягкой силы" России в Армении не ощущается. Если и проводятся какие-то мероприятия, то они или слишком формальны, или представляют собой пропаганду на топорном уровне.
— Не могли бы вы привести пример?
— Одна из главных составляющих "мягкой силы" – язык и культура. Кто-то из чиновников, видимо, воспринял эту истину как директиву. И уже пару лет как только в Армению приезжает какой-то эмиссар из России, менторским тоном ставится вопрос, почему русский язык здесь не является государственным. По-моему, в моноэтнической стране это, как минимум, недальновидно. Такой подход не может быть проявлением "мягкой силы". Вполне понятно, когда ставится вопрос о том, что в ЕАЭС в качестве рабочего языка должен быть русский. А в случае с Арменией получается как в известной шутке: что бы русские ни делали, все равно танк выйдет.
Или, например, просто удивительно, как российские государственные СМИ могут комментировать события, о которых не имеют ни малейшего понятия. Как можно было назвать "майданом" митинг, на котором они даже не присутствовали? Такие заявления ничего кроме вреда не приносят. Поэтому я и говорю, что все делается на грубом пропагандистском уровне, в рамках каких-то клише.
— А как действуют другие государства?
— Американцы, например, работают более активно. USAID — Агентство США по международному сотрудничеству – один из главных проводников американской "мягкой силы" в мире. По информации открытых источников, в 2014 году бюджет USAID на работу в Армении составил $23 млн. Если не ошибаюсь, в 2015 бюджет уже $27 млн. Я не хочу сказать, что у них нет проблем. В плане формализации некоторых проектов их тоже немало. Например, они пытаются продвинуть в нашем традиционном обществе идеи, связанные с нетрадиционной сексуальной ориентацией. В Армении пока эта тема воспринимается остро. Так что у них тоже есть ошибки, но их намного меньше.
— В чем причина, на ваш взгляд?
— Американцы очень хорошо понимают общий тренд, как развивается ситуация. Они пробуют продвигать программы, которые будут интересны молодежи. В Армении одна из самых развивающихся отраслей экономики – IT-технологии. И именно в этой сфере очень ощутимо присутствие США. Американские организации совместно с местными бизнес-сообществом устраивают очень много выставок на эту тему. Вы всегда там встретите посла Соединенных Штатов — и почти никогда не увидите официальных представителей Москвы.
— С вашей точки зрения, на чем должна быть сосредоточена деятельность России, чтобы как-то улучшить ситуацию?
— Я думаю, ошибка России в том, что ее представители всегда работают в основном с властными структурами, немного и неофициально — с некоторой частью оппозиции, и никогда не работают с обществом.
А вот западные структуры работают со всеми. И в первую очередь — как раз с обществом. Американцы прагматичны и очень хорошо понимают, что сегодня в Армении глобальных антироссийских настроений нет. Ловить тут нечего. Но это — пока. И они работают на перспективу, которая в нашем меняющемся мире может быть на год, на два, а может быть, и на пятнадцать лет. Мы еще два года назад, например, не могли представить, что на Украине будут происходить такие события.
Я, например, не уверен, что один из главных трендов "мягкой силы" России — Великую Отечественную войну — нынешние 18-летние и 25-летние будут воспринимать так, как ее воспринимает мое поколение. Западные страны, тем временем, наблюдают и анализируют, в каком направлении движется страна, какие в ней тренды. Они финансируют множество программ по развитию технологий. А этим всем занимаются продвинутые, молодые люди, которые не только умные и образованные, но и располагают нормальным достатком. Именно с этой частью населения они сосредоточено работают, а не с люмпенами, которыми можно легко манипулировать.
И не случайно, я думаю, во время последних народных выступлений в Армении движущей силой были именно социальные и экономические требования. У людей, которые вышли на улицу, своя политическая, экономическая, культурная шкала ценностей. Они могут за себя постоять. И я не исключаю, что этим могут воспользоваться в будущем политические силы определенной ориентации.
Так что России надо работать с обществом — каждый день. Притом на неофициальной основе. У нас в Армении есть русскоязычные проекты, которые никогда не интересовали официальные российские представительства. Но если один из самых главных инструментов "мягкой силы" – это язык, и есть лицензионные проекты по продвижению русского языка, то их же как-то надо поддерживать. Пока такого абсолютно нет.
Поэтому самое важное сейчас – это эффективное использование всех ресурсов. Я сегодня не смогу ответить, чем конкретно занимаются официальные российские структуры в Армении, ответственные за "мягкую силу". А чем занимаются западные организации, могу долго перечислять. Я могу быть согласным или несогласным с их деятельностью, но я знаю, чем они занимаются.
Это относится и к политике. Понимаете, нельзя, чтобы пророссийскими в Армении считались люди, у которых в стране рейтинг крайне низкий. Надо находить людей, которые вызывают доверие населения. Иначе рушится весь имидж России.
— А какой у России в Армении сейчас имидж?
— В принципе, имидж друга. Имидж страны, с которой Армения прошла довольно-таки длинный путь, и с которой можно идти дальше. Но у нового поколения уже совсем другие ориентиры. А для российских структур это часто становится сюрпризом.
На проспекте Баграмяна был социальный протест, во время которого не было негатива к России. Это правда. Если бы у антироссийских лозунгов были перспективы, то ими обязательно бы воспользовались. Я повторюсь, что западные силы в этом плане прагматичны и отлично понимают, что сегодня возможно сделать, а что — нет. Но я не уверен, что если ситуацию пустить на самотек, настроения в обществе не изменятся.
