На минувшем саммите Шанхайской организации сотрудничества (ШОС) одной из важнейших тем стала борьба с «Исламским государством». В 2015 г. ИГ укрепило свои позиции в Ираке и Сирии, организовав массированные наступления в Кобани, Тикрите, Рамади, Эль-Халдии, Фалудже и Пальмире. Армия Абу Бакра аль-Багдади, которого, по данным некоторых СМИ, нет уже в живых, черпает силы путем вербовки солдат в 80 странах мирах. В числе «экспортеров» оказался и Китай, а именно Синьцзян-Уйгурский автономный район (СУАР). В этой крупнейшей по территории провинции КНР проживает свыше 20 млн уйгуров-мусульман. Как сообщает представитель министерства безопасности Тонг Бишан, будущие боевики попадают в ИГ через Таиланд, где им выдаются турецкие паспорта, позволяющие без визы пересекать турецко-сирийскую границу. Только в декабре 2014 г. около 300 боевиков Синьцзяна присоединились к «Исламскому государству», предлагающему по $2 тыс за одного бойца. Почти сразу после провозглашения «халифата» аль-Багдади назвал правительство КНР «угнетателем мусульман в Синьцзяне, призвав уйгуров пополнить его ряды.
Власти Поднебесной обеспокоены ситуацией в западных владениях, где, по статистике, потери среди сотрудников полиции в 5 раз выше, чем в среднем по стране. С появлением ИГ напряжение в СУАР возрастает. Первый секретарь ЦК Компартии Китая (КПК) Цзэн Цуань уверен, что группировка оказывает влияние на религиозное самосознание уйгуров. Так, начиная с прошлого года уйгурские женщины вновь начали носить платки в г. Кашгаре, что запрещалось китайским законом из соображений безопасности.
Нестабильность в Синьцзяне может негативно сказаться на планах Пекина по созданию Великого шелкового пути через Среднюю Азию. Растущая потребность в энергоносителях требует строительства новых газовых магистралей. Импорт газа из Средней Азии достиг 9,43 млн тонн, сообщает таможенная служба СУАР. Из них 96% (9 млн тонн) приходится на поставки из Туркменистана, остальные 4% поступают с узбекских месторождений. Отсутствие прямого выхода на туркменский или узбекский рынок стимулирует инвестиции в транзитные страны. Ключевая роль отводится Таджикистану, с которым в 2013 г. было подписано соглашение о строительстве четвертой нитки («линия D») газопровода Центральная Азия — Китай. В сентябре 2014 г. Пекин дал обещание вложить $6 млрд в таджикскую экономику, что равняется 70% валового продукта страны. КНР обеспечивает половину внешнего долга республики, составляющего $2 млрд.
Об опасениях «китаизации» национальной экономики поговаривают и в Киргизии. Эксперт Института стратегического анализа Муканмедий Асанбеков отметил в интервью ИА REGNUM, что китайские инвестиции в Киргизию (бюджет которой составляет $2 млрд) в ближайшей перспективе достигнут $1 млрд в год, что «де-факто превратит экономику Киргизии в экономику Китая». Поднебесная выделила более $200 млн на строительство дороги Бишкек — Балыкчи и около $450 млн на соединение автодорог севера страны с югом. Бишкек может стать очередным посредником в транзите туркменского газа. Планируется прокладка магистрального газопровода пропускной способностью 30 млрд кубометров в год.
На примере двух среднеазиатских республик видно, что Пекин готов инвестировать всё большие финансовые ресурсы для продвижения транспортно-энергетических проектов в Азии. Несмотря на апрельское падение, Народный банк Китая (НБК) сохраняет рекордные объемы валютных резервов — около $3,73 трлн, которые нужно вкладывать в долгосрочные проекты. Пекин уже потратил $29,78 млрд на капитализацию Азиатского банка инфраструктурных инвестиций (АБИИ), зарезервировал $41 млрд в совместном пуле стран БРИКС и 2 млрд в Банке БРИКС. Китайцы понимают, что вложенные средства нуждаются в защите, в том числе и физической. Французский журналист Тьерри Мейсан указывает на то, что руководящие должности в «Исламском государстве» занимают уже не арабы, а грузины и китайцы. И эти перемены свидетельствуют о том, что со временем ИГ будет использовано против России и Китая, которым «следует выступить против джихадистов, пока они не пришли в их собственные страны и не посеяли в них хаос».
Исходя из соотношения военных возможностей, «Исламское государство» не может быть реальной угрозой для Пекина. Армия террористов насчитывает, по разным данным, от 30 до 70 тыс. боевиков. Однако, учитывая развитую сеть ИГ как в восточных провинциях Китая, так и в странах Средней Азии и Афганистана, отдельные провокации нельзя исключать. Поэтому кооперация с Москвой — единственная альтернатива, способная обезопасить китайские проекты от посягательств.
