Первая встреча — с таксистом в Афинском аэропорту, он опережает меня c вопросами: "Вы откуда?" Узнав, что из России, разражается восклицаниями: "Power Russia...Our Putin!" Из дальнейшего разговора узнаю, что ситуация, конечно, сложная, но греки не дадут Америке с Германией управлять собой и скажут "нет" Европе на предстоящем референдуме.
Первое визуальное впечатление: греки стоят в очередях перед банкоматами в надежде снять разрешенные €60, если в машине не кончатся купюры. Банк по-гречески называется "Трапеза"; по-прежнему заполнены клиентами соседние кафе и рестораны, так что невольно вспомнишь про пир во время чумы. Впрочем, никакие клише не могут дать правильное представление о том, что происходит в Греции, оказавшейся в уникальной исторической ситуации.
"Мы скажем "нет" не Европе, а Германии"
Пока я жду того, с кем договорился встретиться, завожу разговор с хозяином таверны, которая мне приглянулась еще в прошлый приезд колоритной атмосферой и хорошей домашней кухней. Таверна называется "Агиос Эфросинос", ее хозяин был шеф-поваром модных ресторанов в Афинах и на Санторини, потом открыл свое дело в Лутраки, рядом с Коринфом.
Михалис Дамианос — так зовут хозяина — охотно откликается на мою просьбу обрисовать конфликт между Грецией и Евросоюзом, как он его видит. "Все повторяется почти в точности, как было во времена Второй мировой войны. Германия, хоть и другими методами, ведет ту же игру, что в свое время Гитлер, а Греция и Россия противостоят ей и Америке. Ведь как было? Россия остановила Германию, а Америка вмешалась только в последний момент". Я говорю: но ведь Америка помогла восстановлению Европы после войны. "Это так,— соглашается мой собеседник,— но для того и затеваются войны. Всякая война — это бизнес. Надо сначала все разрушить, чтобы потом делать профит на строительстве новых дорог. Как сейчас в Ираке. Но помимо экономической войны идет война на духовном уровне: ведь католики всегда хотели уничтожить православный мир".
Честно говоря, я никак не думал, что корни нынешнего греческого кризиса уходят так далеко в историю. Михалис не только помнит о том, что его дед погиб на войне, он не может простить Германии, что в 1942-м немцы обрекли на смерть 200 тыс. жителей Афин, поскольку вывезли все продовольствие из города на русский фронт. Пытаюсь возразить: ведь это было давно, и Германия, и Европа уже не те, и, в конце концов, речь идет не об отношении к Германии, а о том, чтобы Греции остаться в единой Европе. Но мой собеседник уверен: его страна никогда не выйдет из еврозоны, потому что банки нуждаются в Греции, а все угрозы со стороны "евротройки" — это шантаж и трюки. Им ведь не нужна вторая Сирия в колыбели европейской цивилизации.
Переходим к разговору о референдуме. "Простите, но я не могу сказать "да". А если меня поддержат другие, и мы скажем сильное "нет" — это будет "нет" не Европе, а именно доминирующей Германии. Потом будут переговоры, и все успокоится, изменится к лучшему. Главное, чтобы мы не были под Германией".
— То есть Ципрас и "Сириза" все делают правильно?
— Лично я не люблю ни Ципраса, ни Варуфакиса. Они хотят изменить не только Грецию, но весь мир, всю Европу. Они атеисты, не верят в Бога. Но я их поддерживаю, потому что в данной ситуации они поступают правильно — противостоят давлению. Вот я шеф-повар, готовлю так, чтобы добиться самого лучшего результата. Но если прихожу в другой ресторан и вижу, что кто-то приготовил лучше меня, я должен это признать. Так и с "Сиризой", признаю их правоту.
— А какой вы видите роль России в этой ситуации? Может ли она помочь Греции экономически? Или еще как-то? Поговаривают о том, что обсуждается создание здесь российской военной базы...
— С Россией нас связывают прочные узы, религиозные и культурные. Что касается экономического и военного сотрудничества, здесь все непросто, ведь мы принадлежим к другому политическому блоку, которому Россия противостоит, и Америка ничего такого не допустит. Именно этим Россия и помогает — влияя на баланс сил и подталкивая к альтернативным решениям.
В общем, я понял, что, с точки зрения Михалиса, во всем виноваты немцы, и больше никто. Мне хочется задать вопрос, разве не было в Греции "черных полковников", а главное, нет ли подобной опасности для страны в ближайшем будущем. Но он с трудом понимает, о чем я вообще толкую. А поняв, отрезает категорически: "То была совсем другая ситуация, нечего даже сравнивать".
"Они выпили из нас всю кровь"
Я успел выпить бокал легкого белого вина и закусить чудесными сардинами с зажаренным белым хлебом (фирменное блюдо Михалиса) — в это время появились те, кого я ждал. Костас Логофетис и его жена Евангелия хорошо мне знакомы, я имею представление о том, какое место занимает их семья в жизни курортного города Лутраки. Самый шикарный здешний объект — казино и принадлежащий ему отель на берегу моря. Именно в казино на данный момент работает Костас, умеющий делать многие вещи, например ремонты в квартирах, купленных здесь иностранцами, значительная часть из которых русские. Кризис, охвативший одновременно и Россию, и Грецию, привел к тому, что фронт работ резко сузился, потому и пришлось пойти работать в казино. Однако игорный бизнес тоже сошел на нет, и сотрудникам давно не платят зарплату.
Евангелия работает в риэлторской конторе, помогая своему отцу, бывшему морскому офицеру НАТО, но и эта деятельность нынче под большим вопросом. У Костаса (43 года) и Евангелии (38 лет) двое детей, они должны думать о своем и их будущем. Сестра Евангелии, по профессии и призванию эколог, не смогла найти себе достойного применения на родине и была вынуждена уехать в Англию на поденную работу.
Мы говорим все на ту же самую, ставшую одиозной тему: "да" или "нет", быть Греции и в дальнейшем частью единой Европы или обособиться. Мнение моих собеседников типично для сегодняшнего момента: ответ должен быть отрицательным. Хотя еще сравнительно недавно, общаясь с членами этой прекрасной семьи, я слышал другие речи и аргументы. Мне казалось, что все эти люди не приемлют популистскую фразеологию "Сиризы" и говорят от лица малого бизнеса, который всегда страдает от политических авантюр. Однако сегодня я почувствовал, что настроения в этой среде изменились. Вот что я услышал от Костаса:
— Греция стоит перед мучительной дилеммой. Думаю, греки должны сказать "нет", потому что больше не осталось терпения. Та игра, в которую нас втянули европейские вожди, идет по порочному кругу. С каждым месяцем экономическая ситуация ухудшается. Растет безработица, хиреет малый бизнес, увеличивается только одно — цифра нашего долга. Это значит, что политика прежних правительств, которые послушно исполняли европейские директивы, провалилась.
— А разве у "Сиризы" есть серьезная экономическая программа? Ципрас знает рычаги, на которые он может нажать?
— То, что делает Ципрас, это большой риск, никто точно не знает, каковы будут последствия. Но сегодня нет другого выхода. И не надо нас пугать тем, что мы выйдем из еврозоны. Думаю, это будет только к лучшему. В конце концов, Греция жила еще до изобретения евро, производила свои не самые плохие продукты питания, принимала миллионы туристов со всего мира. И если нам теперь доведется опять вернуться к драхме, нашей национальной валюте, мы станем только более независимыми. И обретем свое попранное достоинство, докажем, что мы не такие, какими нас хотят представить.
— А не приведет ли это к зависимости от кого-то другого? Кстати, как вы расцениваете сближение правительства Ципраса с Россией?
— Это тоже непростая дилемма для греков. Мы прекрасно понимаем, что все крупные игроки хотят иметь свое влияние в Греции — и США, и Евросоюз, и Россия. Но мы не можем мириться с тем, что у нас выпили всю нашу кровь. Почему Германия не может редуцировать наш долг? Ведь в свое время, в начале 1950-х, Греция скостила часть немецкого долга по репарации.
— Получается, что во всем виноваты внешние силы?
— Нет, конечно. Греция совершила много ошибок. Вина за них лежит прежде всего на прежних правителях страны. Но почему за них должны расплачиваться рядовые люди, в том числе молодежь?
— И все же вы смотрите на ближайшее будущее оптимистически?
— Почему бы и нет? Греция в прошлом пережила столько трагедий — турецкую оккупацию, кровопролитные войны... По сравнению с этим то, что происходит нынче, сущая ерунда.
Трагедия без катарсиса
Говорить о греческом часе икс можно бесконечно, но суть уже ясна. Партия "нет" оказалась гораздо более многочисленной и разветвленной, чем это представлялось раньше. В нее входят не только обиженные жизнью лузеры, но и успешные бизнесмены, отцы семейств, интеллектуалы и простые работяги. У каждого из них находится свой резон произнести темпераментное "нет" прагматичным и педантичным предложениям Европы.
Костас и Евангелия думают прежде всего о будущем своих детей: они не хотят, чтобы, став совершеннолетними, те почувствовали себя на родине у разбитого корыта. Любящие родители уже не помнят темных пятен греческой истории, она видится им скорее в романтическом свете — как история сопротивления и моральных побед, а не поражений перед лицом вызовов цивилизации. Семидесятилетний отец Евангелии имеет другую оптику взгляда на те же самые события. Он не уверовал в волшебную силу авантюризма Ципраса, по-прежнему считает, что место Греции в Европе и его надо сохранить во что бы то ни стало.
Раскол внутри семьи у нас, в России, принято ассоциировать с опасностью гражданской войны, тотального противостояния в обществе. Грекам тоже приходится об этом задумываться под гнетом сгустившихся негативных обстоятельств. Но греческая ментальность, при всех исторических сближениях, резко отличается от русской. Южный дух Средиземноморья побуждает находить радость жизни, воспринимать ее как праздник даже в самых экстремальных обстоятельствах. Здесь нет культа страдания, нет "достоевских" психологических вывертов и мазохизма.
Греки, в отличие от русских, индивидуалисты. Многим из них присущи эгоизм и анархизм, которые отчасти и стали причинами глобального кризиса. Однако до полного разъединения дело все же не доходит. К ее большому счастью, Греция (в отличие от соседней экс-Югославии) — моноэтническая и моноконфессиональная страна. Грекам — от миллиардеров до безработных — присущ патриотизм без идиотизма и чрезмерного пафоса. И эти факторы сближают их даже тогда, когда что-то другое должно неотвратимо разделить.
Многие эксперты, не первый год наблюдающие "греческую трапезу", говорят о том, что половину почти из двух столетий со дня обретения Грецией независимости эта страна жила в состоянии дефолта. Те, кто склонен к исторической философии, вспоминают, сколько было пережито со времен античности: на этом фоне меркнут трагедии сегодняшнего дня, лишенные катарсиса. И не столь катастрофическим, хотя по-прежнему туманным и тревожным, видится ближайшее будущее.
