Варфоломей был скромен, тих и молчалив, со всеми был кроток и ласков, никогда не раздражался и обнаруживал совершенное повиновение родителям. Обыкновенно он вкушал только хлеб и воду, а в постные дни совершенно воздерживался от пищи. После смерти родителей Варфоломей предоставил наследство своему младшему брату Петру и вместе со старшим братом Стефаном поселился в десяти верстах от Радонежа, в глубоком лесу около речки Кончюры. Братья рубили лес своими руками и построили келлию и малую церковь. Эту церковь священник, посланный митрополитом Феогностом, освятил в честь Святой Троицы. Так возникла знаменитая обитель преподобного Сергия.

Вскоре Стефан оставил своего брата и стал настоятелем Богоявленского монастыря в Москве и духовником великого князя. Варфоломей же, постриженный в монашестве с именем Сергий, около двух лет подвизался один в лесу. Нельзя и представить, сколько искушений перенес в это время юный монах, но терпение и молитва преодолели все трудности и диавольские напасти. Мимо келлии преподобного Сергия целыми стаями пробегали волки, приходили и медведи, но ни один из них не причинял ему вреда. Однажды святой пустынник дал хлеба пришедшему к его келлии медведю, и с тех пор зверь стал постоянно навещать преподобного Сергия, который делил с ним свой последний кусок хлеба.

Как ни старался святой Сергий скрывать свои подвиги, слава о них распространилась и привлекла к нему других иноков, желавших спасаться под его руководством. Они стали просить Сергия принять сан священника и игумена. Сергий долгое время не соглашался, но, видя в их неотступной просьбе призвание свыше, сказал: «Желал бы лучше повиноваться, чем начальствовать, но страшусь суда Божия и предаю себя в волю Господню». Это было в 1354 году, когда святитель Алексий вступил на кафедру московского митрополита.

Жизнь и труды преподобного Сергия в истории русского монашества имеют особое значение, потому что он положил начало жизни пустынников, устроив вне города обитель с общинножитием. Устроенная на новых началах обитель Святой Троицы сначала во всем терпела крайнюю скудость; ризы были из простой крашенины, священные сосуды были деревянные, в храме вместо свечей светила лучина, но подвижники горели усердием. Святой Сергий подавал братии пример строжайшего воздержания, глубочайшего смирения и непоколебимого упования на помощь Божию. В трудах и подвигах он шел первым, а братия следовала за ним.

Однажды в обители совсем истощился запас хлеба. Сам игумен, чтобы заработать несколько кусков хлеба, собственноручно построил сени в келлии одного брата. Но в час крайней нужды по молитвам братии неожиданно подавалась обители щедрая помощь. Через несколько лет после основания обители около нее стали селиться крестьяне. Невдалеке от нее шла большая дорога к Москве и на север, благодаря чему средства обители стали возрастать, и она по примеру Киево-Печерской Лавры стала щедро раздавать милостыню и принимать на свое попечение больных и странников.

Слух о святом Сергии достиг Константинополя, и патриарх Филофей прислал ему свое благословение и грамоту, которой утверждались новые порядки пустынного общиножития, заведенные основателем Свято-Троицкой обители. Митрополит Алексей любил преподобного Сергия как друга, поручил ему примирять враждовавших князей, возлагал на него важные полномочия и готовил себе в преемники. Но Сергий отказался от этого избрания.

Однажды митрополит Алексей хотел возложить на него золотой крест в награду за труды, но Сергий сказал: «От юности своей я не носил на себе золото, в старости же тем более хочу пребыть в нищете» – и решительно отклонил от себя эту почесть.

Великий князь Димитрий Иванович, прозванный Донским, чтил преподобного Сергия как отца и просил у него благословения на борьбу с татарским ханом Мамаем. «Иди, иди смело, князь, и надейся на помощь Божию», – сказал ему святой старец и дал ему в сподвижники двух своих иноков: Пересвета и Ослябю, которые пали героями в Куликовской битве.

Мир приходил к монастырю, пытливым взглядом смотрел на чин жизни, и то, что он видел, быт и обстановка пустынного братства, поучали его самым простым правилам, которыми крепко людское христианское общежитие. В монастыре все было бедно и скудно или, как выразился разочарованно один мужичок, пришедший в обитель преподобного Сергия повидать прославленного величественного игумена, «все худостно, все нищетно, все сиротинско». Случалось, все братия по целым дням сидели чуть не без куска хлеба. Но все были дружны между собой и приветливы к пришельцам, во всем следы порядка и размышления, каждый делал свое дело, каждый работал с молитвой, и все молились после работы. Во всех чуялся скрытый огонь, который без искр и вспышек обнаруживался живительной теплотой, обдававшей всякого, кто вступал в эту атмосферу труда, мысли и молитвы. Мир видел все это и уходил ободренный и освеженный. Пятьдесят лет делал свое тихое дело преподобный Сергий в Радонежской пустыни; целые полвека приходившие к нему люди вместе с водой из его источника черпали в его пустыни утешение и ободрение и, воротясь в свой круг, по каплям делились им с другими. И эти капли нравственного влияния, подобно закваске, вызывающей живительное брожение, западая в массы, незаметно изменяли направление умов, перестраивали весь нравственный строй души русского человека XIV века.

Еще при жизни преподобный Сергий совершал чудеса и удостаивался великих откровений. Один раз явилась ему в дивном величии Матерь Божия с апостолами Петром и Иоанном и обещала покровительство его обители. В другой раз он видел необыкновенный свет и множество птиц, оглашавших воздух благозвучным пением, и получил откровение, что множество иноков соберется в его обители.

Однажды, глубокой ночью, преподобный читал акафист Божией Матери. Совершив обычное правило, он сел немного отдохнуть, но вдруг сказал своему келейнику, преподобному Михею: «Бодрствуй, чадо, мы будем иметь чудное посещение». Едва он произнес эти слова, как был услышан голос: «Пречистая грядет». Преподобный Сергий поспешил из келлии в сени, и внезапно его осиял яркий свет, сильнее солнечного. Он увидел блистающую в неизреченной славе Божию Матерь, сопровождаемую апостолами Петром и Иоанном. Не в силах вынести чудного света, преподобный Сергий благоговейно склонился перед Божией Матерью, и Она сказала ему: «Не бойся, избранниче Мой! Я пришла посетить тебя. Не скорби более об учениках своих и об этом месте. Молитва твоя услышана. Отныне всем будет изобиловать твое жительство, и не только в дни твоей жизни, но и после твоего отшествия к Богу неотступно буду от твоей обители, подавая ей неоскудно все потребное и покрывая ее во всех нуждах». Сказав это, Божия Матерь стала невидима. Долго преподобный Сергий был в неизреченном восхищении, а, придя в себя, поднял преподобного Михея. «Скажи мне, отче, – спросил келейник, – что это было за чудесное видение? от ужаса душа моя едва не разлучилась от тела!» Но преподобный Сергий молчал; только его светившееся лицо говорило о той духовной радости, которую переживал святой. «Погоди немного, – наконец промолвил он ученику, – пока успокоится дух мой от чудного видения». Через некоторое время преподобный Сергий призвал двух своих учеников, преподобных Исаакия и Симона, и сообщил им общую радость и надежду. Все вместе они совершили молебное пение Божией Матери. Остальную часть ночи преподобный Сергий провел без сна, внимая умом Божественному видению. Явление Божией Матери в келлии преподобного Сергия, на месте нынешней Серапионовой палаты, было в одну из пятниц Рождественского поста 1385 года. Память о посещении Божией Матерью Троицкой обители и Ее обетовании свято хранилась учениками преподобного Сергия. А по обретении его святых мощей на гробе его была поставлена икона явления Божией Матери.

Отдельно скажем об этой великой святыне и ее списках. В 1446 году великий князь Василий Васильевич (1425-1462) был захвачен в Троицком монастыре войсками князей Димитрия Шемяки и Иоанна Можайского, князь заперся в Троицком соборе, а когда услышал, что его ищут, взял икону явления Божией Матери и с ней встретил князя Иоанна в южных церковных дверях, говоря: «Брат, мы целовали Животворящий Крест и эту икону в этой церкви Живоначальной Троицы у этого же гроба чудотворца Сергия, чтобы нам не мыслить и не желать никому от братии между собой никакого зла; а вот сейчас не знаю, что сбудется надо мной».

В середине XV века троицкий инок Амвросий воспроизвел икону явления Божией Матери преподобному Сергию в резьбе по дереву.

Царь Иоанн Грозный брал икону явления Божией Матери в казанский поход в 1552 году. Наиболее известна икона, написанная в 1588 году келарем Троице-Сергиевой Лавры Евстафием Головкиным (1571-1581; 1583-1593) на доске от деревянной раки преподобного Сергия, которая была разобрана в 1585 году в связи с переложением мощей преподобного Сергия в серебряную раку. Неоднократно Матерь Божия через эту чудотворную икону охраняла русские войска. Царь Алексей Михайлович (1645-1676) брал ее в польский поход в 1657 году. В 1703 году икона участвовала во всех походах войны со шведским королем Карлом ХII, а в 1812 году митрополит Платон послал ее московскому ополчению. Икона участвовала в русско-японской войне 1905 года и во время Первой мировой войны была в Ставке верховного главнокомандующего в 1914 году.

Событию явления Пресвятой Богородицы со святыми апостолами преподобному отцу Сергию Радонежскому был посвящен и храм, построенный в 1734 году над гробом преподобного Михея. В 1841 году храм был возобновлен и освящен Московским митрополитом Филаретом, который сказал «Благодатию всесвятаго и всеосвящающаго Духа совершилось ныне священное обновление сего храма, созданнаго прежде нас в честь и память явления Пресвятыя Владычицы нашея Богородицы Преподобному и Богоносному Отцу нашему Сергию, чему очевидным свидетелем был и Преподобный Михей, во благоухании святыни здесь почивающий. Праведно было память сего благодатнаго события почтить освященным храмом, хотя, впрочем, и вся обитель сия есть памятник сего чуднаго посещения; потому что вся судьба ея в продолжении веков есть исполнение обетования небесной Посетительницы: «неотступна буду от места сего»». В память посещения Божией Матери в Троицком соборе Троице-Сергиевой Лавры по пятницам читается акафист Пресвятой Богородице, а особая служба в честь явления Божией Матери совершается в обители на второй день отдания праздника Успения Пресвятой Богородицы…

Но вернемся к рассказу о преподобном отце нашем Сергии. За полгода до кончины великий подвижник удостоился откровения о времени своего отшествия к Богу. Он созвал к себе братию и в присутствии всех передал управление обителью присному ученику своему преподобному Никону (память 17/30 ноября), а сам начал безмолвствовать. Наступил сентябрь 1392 года, и преподобный старец тяжко заболел... Еще раз собрал он вокруг себя всех учеников своих и еще раз простер к ним свое последнее поучение.

Сколько простоты и силы в этом предсмертном поучении умирающего отца иноков! Сколько любви к тем, которых оставляет! Он желал и заповедал, чтобы его духовные дети шли тем же путем к Царству Небесному, каким шествовал он сам в продолжение всей своей жизни. Прежде всего он учил их пребывать в православии: «основанием всякого доброго дела, всякого доброго намерения, по учению слова Божия, должна быть вера; без веры угодить Богу невозможно. Но вера православная, основанная на учении апостолов и отцов, чуждая высокомудрствования, которое часто ведет к маловерию и неверию и сбивает с пути спасения». Далее преподобный завещал братии хранить единомыслие, блюсти чистоту душевную и телесную и любовь нелицемерную, советовал удаляться от злых похотей, предписывал умеренность в пище и питии, смирение, страннолюбие и всецелое искание горнего, небесного, с презрением суеты житейской. Он многое напомнил им из того, что говорил прежде, и наконец заповедал не погребать его в церкви, а положить на общем кладбище, вместе с прочими усопшими отцами и братиями.

Безмолвно стояли с поникшими главами скорбящие чада Сергиевы и с болью сердечной внимали последним наставлениям любимого старца. Особенно грустно им было слышать последнюю волю своего смиренного игумена относительно места его последнего покоя. Один вид могилы его в храме Божием среди собора молящихся братий мог бы служить для них некоторым утешением. Но старец не желал этого, а ученики не хотели огорчать его смирение своим противоречием, и всякое слово невольно замирало на их устах. «Не скорбите, чада мои, – с любовью утешал их старец, – я отхожу к Богу, меня призывающему, и вас поручаю Всемогущему Господу и Пречистой Его Матери: Она будет вам прибежищем и стеной от стрел вражиих!».

Перед самым исходом души своей старец пожелал в последний раз приобщиться Пречистого Тела и Крови Христовых. Весь исполненный благодатного утешения, он возвел горе свои слезящиеся от радости очи и еще раз, при помощи учеников, простер к Богу свои преподобные руки... «В руце Твои предаю дух мой, Господи!» – тихо произнес святой старец и в дыхании сей молитвы отошел чистой своей душой ко Господу, Которого от юности возлюбил.

Это было 25 сентября 1392 года. Лишь только преподобный Сергий испустил последний вздох, несказанное благоухание разлилось по его келлии. Лицо усопшего праведника сияло небесным блаженством, и смерть не посмела наложить свою мрачную печать на светолепный лик новопреставленного старца Божия.

Немедленно старейшие из братии отправились в Москву со скорбной вестью к митрополиту Киприану. Они сообщили ему как завещание старца о месте погребения, так и усердное желание всей братии положить его в церкви Пресвятой Троицы, им самим созданной, и просили его архипастырского о том распоряжения. И святитель не затруднился благословить их на погребение смиренного игумена в церкви, хотя сам он не желал того. Весть о его преставлении привлекла в обитель множество народа не только из окрестных селений, но и из ближайших городов. Каждому хотелось приблизиться и прикоснуться если не к самому телу богоносного старца, то, по крайней мере, ко гробу его. Тут были и князья, и бояре, почтенные старцы-игумены, и честные иереи столицы, и множество иноков, кто со свечами, кто с кадилами и святыми иконами, провожая святые останки блаженного старца к месту последнего их упокоения. И похоронили его у правого клироса в церкви Пресвятой Троицы.

Трогательными чертами изображает скорбь осиротевших учеников Сергиевых блаженный описатель жития его, сам свидетель и участник этой скорби. «Все сетовали, – говорил он, – все плакали, воздыхали, ходили с поникшей головой». И в горести души своей часто приходили они на могилу старца, и здесь в слезной молитве припадали к его мощам святым, и беседовали с ним, как бы с живым, поверяя ему скорбь свою. «О, святче Божий, угодниче Спасов, избранниче Христов! – говорили они. – О, священная главо, преблаженный авва Сергие Великий! Не забуди нас, убогих рабов твоих, не забуди нас, сирот своих; поминай нас всегда во святых своих и благоприятных молитвах ко Господу, поминай стадо, тобою собранное. Молись за нас, отче священный, за детей твоих: ты имеешь дерзновение у Царя Небесного, – не промолчи же, вопия за нас ко Господу! Тебе дана благодать за нас молитися... Мы не считаем тебя умершим, нет! Хотя телом ты и преставился от нас, но дух твой с нами; не отступи же от нас, пастырь наш добрый».

Так оплакивали святые ученики святого старца, так крепко веровали они в его благодатное сопребывание духом с ними. И по вере их угодник Божий не оставлял их без утешения. Так, однажды благочестивый инок Игнатий видел наяву во время всенощного бдения, что преподобный Сергий стоит на своем месте игуменском и поет вместе с братией. Это видение было как бы ответом любвеобильного старца своим присным ученикам из загробного мира, ответом на их сердечный молитвенный плач над гробом его.

Мощи преподобного Сергия были обретены 18 июля 1422 года при преподобном игумене Никоне. В 1408 году, когда Москва и ее окрестности подверглись нашествию татарских орд Едигея, Троицкая обитель была опустошена и сожжена, иноки во главе с игуменом Никоном укрылись в лесах, сохранив иконы, священные сосуды, книги и другие святыни, связанные с памятью преподобного Сергия. В ночном видении накануне татарского набега преподобный Сергий известил своего ученика и преемника о грядущих испытаниях и предрек в утешение, что искушение будет непродолжительно и святая обитель, восстав из пепла, процветет и еще более возрастет. Митрополит Филарет писал об этом в «Житии преподобного Сергия»: «По подобию того, как подобало пострадать Христу, и чрез крест и смерть войти в славу Воскресения, так и всему, что Христом благословляется на долготу дней и славу, надобно испытать свой крест и свою смерть». Пройдя через огненное очищение, воскресла в долготу дней обитель Живоначальной Троицы, восстал и сам преподобный Сергий, чтобы уже навеки своими святыми мощами пребывать в ней.

Пред началом строительства нового храма во имя Живоначальной Троицы на месте деревянного, освященного в 1412 году, преподобный явился одному благочестивому мирянину и велел известить игумену и братии: «Зачем оставляете меня столько времени во гробе, землей покровенного, в воде, утесняющей тело мое?». И вот при строительстве собора, когда рыли рвы для фундамента, открыты и изнесены были нетленные мощи преподобного, и все увидели, что не только тело, но и одежды на нем были невредимы, хотя кругом гроба действительно стояла вода. При большом стечении богомольцев и духовенства, в присутствии сына Димитрия Донского, князя Звенигородского Юрия Димитриевича († 1425), святые мощи были изнесены из земли и временно поставлены в деревянной Троицкой церкви (на том месте находится теперь церковь Сошествия Святого Духа). При освящении в 1426 году каменного Троицкого собора они были перенесены в него, где и пребывают доныне. 18 июля, день обретения мощей святого преподобного Сергия, игумена Русской земли – самое многолюдное и торжественное церковное празднество в обители.  

Все нити духовной жизни Русской Церкви сходятся к великому Радонежскому угоднику и чудотворцу, по всей Православной России благодатные животворящие токи распространяются от основанной им Троицкой обители. Особенно велик духовный вклад преподобного Сергия в богословское учение о Святой Троице, ибо он глубоко прозирал сокровенные тайны «умными очами» подвижника – в молитвенном восхождении к Триипостасному Богу, в опытном богообщении и богоуподоблении.

«Сонаследниками совершенного света и созерцания Пресвятой и Владычной Троицы, – изъяснял святой Григорий Богослов, – будут те, которые совершенно соединятся с совершенным Духом». Преподобный Сергий опытно познал тайну Живоначальной Троицы, потому что жизнью своей соединился с Богом, приобщился к самой жизни Божественной Троицы, т. е. достиг возможной на земле меры обожения, став «причастником Божеского естества» (2Пет.1:4). «Кто любит Меня, – сказал Господь, – тот соблюдет слово Мое; и Отец Мой возлюбит его, и Мы придем к нему и обитель у него сотворим» (Ин.14:23). Сергий Радонежский, во всем соблюдший заповеди Христовы, относится к числу святых угодников, в душе которых «сотворила обитель» Святая Троица; он сам сделался «обителью Святой Троицы», и всех, с кем общался преподобный, он возводил и приобщал к Ней.

Радонежский подвижник, его ученики и собеседники обогатили Русскую и Вселенскую Церковь новым богословским и литургическим ведением и видением Живоначальной Троицы, Начала и Источника жизни, являющей Себя миру и человеку в соборности Церкви, братском единении и жертвенной искупительной любви ее пастырей и чад. Духовным же символом собирания Руси в единстве и любви, исторического подвига народа стал храм Живоначальной Троицы, воздвигнутый преподобным Сергием, «чтобы постоянным взиранием на Нее побеждался страх ненавистной розни мира сего».

Почитание Святой Троицы в формах, созданных и завещанных святым игуменом Радонежским, стало одной из наиболее глубоких и самобытных черт русской церковности. В Троице Живоначальной преподобным Сергием было указано не только святое совершенство вечной жизни, но и образец для жизни человеческой, духовный идеал, к которому должно стремиться человечество, потому что в Троице как Нераздельной осуждаются усобицы и благословляется соборность, а в Троице как Неслиянной осуждается иго и благословляется свобода. В учении преподобного Сергия о Пресвятой Троице русский народ глубоко чувствовал свое кафолическое, вселенское призвание, и, постигнув всемирное значение праздника, народ украсил его всем многообразием и богатством древнего национального обычая и народной поэзии. Весь духовный опыт и духовное устремление Русской Церкви воплотились в литургическом творчестве праздника Святой Троицы, троицких церковных обрядов, икон Святой Троицы, храмов и обителей Ее имени.

Претворением богословского ведения преподобного Сергия стала чудотворная икона Живоначальной Троицы преподобного Андрея Радонежского, прозванием Рублева († 1430), инока-иконописца, постриженика Троицкой Сергиевой обители, написанная по благословению преподобного Никона в похвалу святому авве Сергию. На Стоглавом соборе 1551 года эта икона была утверждена в качестве образца для всей последующей церковной иконографии Пресвятой Троицы…

По преставлении своем преподобный Сергий не раз помогал русским людям, а среди них правителям и военачальникам. Так, согласно преданию, он указал Иоанну Грозному место для сооружения крепости Свияжска и помогал в победе над Казанью. К периоду Смутного времени и польского нашествия относится героическое «Троицкое сидение», когда многие иноки по благословению преподобного игумена Дионисия повторили священный ратный подвиг Сергиевых учеников Пересвета и Осляби. Полтора года – с 3 октября 1608 по 22 января 1610 года – осаждали поляки обитель Живоначальной Троицы, желая разграбить и разрушить этот священный оплот православия. Но заступлением Пречистой Богородицы и молитвами преподобного Сергия, «со многим стыдом» бежали наконец от стен монастыря, гонимые Божиим гневом. Во время польского нашествия преподобный Сергий явился во сне нижегородскому гражданину Козме Минину, повелевая собирать казну и вооружать войско для освобождения Москвы и Русского государства. И когда в 1612 году ополчение Минина и Пожарского после молебна у Святой Троицы двинулось к Москве, благодатный ветр развевал православные стяги, «яко от гроба самого чудотворца Сергия». В 1618 году приходил к стенам Святой Троицы сам польский королевич Владислав, но, бессильный против охраняющей обитель благодати Господней, вынужден был подписать перемирие с Россией в принадлежавшем монастырю селе Деулине. Позже здесь был воздвигнут храм во имя преподобного Сергия.

В 1619 году посетил Лавру приехавший в Россию Иерусалимский патриарх Феофан. Он в особенности пожелал видеть тех иноков, которые в годину военной опасности дерзнули возложить на себя поверх иноческих одеяний боевые кольчуги и с оружием в руках встали на стенах святой обители, отражая неприятеля. Преподобный Дионисий, игумен, возглавлявший оборону († 1633), представил патриарху более двадцати иноков.

Первым из них был Афанасий (Ощерин), самых преклонных лет, до желтизны седой старец. Патриарх спросил его: «Ты ли ходил на войну и начальствовал над воинами?» Старец ответил: «Да, Владыко святый, понужден был кровавыми слезами» – «Что же свойственнее иноку – молитвенное уединение или воинские подвиги пред людьми?». Блаженный Афанасий, поклонясь, отвечал: «Всякая вещь и всякое дело познается в свое время. Вот подпись латинян на голове моей, от оружия. Еще шесть памятей свинцовых в моем теле. В келлии сидя, в молитвах, разве смог бы я обрести таких побудителей к воздыханию и стенанию? А было все это не нашим изволением, но по благословению пославших нас на Божию службу». Тронутый мудрым ответом смиренного инока, Патриарх благословил и поцеловал его. Он благословил и остальных монахов-воинов и выразил одобрение всему братству Лавры преподобного Сергия.

Подвиг обители в тяжелое для всего народа Смутное время описан келарем Авраамием (Палицыным) в «Сказании о событиях Смутного времени» и келарем Симоном Азарьиным в двух агиографических сочинениях: «Книге о чудесах преподобного Сергия» и «Житии преподобного Дионисия Радонежского». В 1650 году Симеоном Шаховским был составлен акафист преподобному Сергию, как «взбранному воеводе» Русской земли, в память об избавлении Троицкой обители от вражеского обстояния. Другой существующий акафист преподобному был составлен в ХVIII веке, автором его считают митрополита Московского Платона (Левшина; † 1812).

Чувство нравственной бодрости, духовной крепости, которое преподобный Сергий вдохнул в русское общество, еще живее и полнее воспринималось русским монашеством. В жизни русских монастырей со времени Сергия начался замечательный перелом: заметно оживилось стремление к иночеству. Древнерусское монашество было точным показателем всего мирского общества: стремление покинуть мир усиливалось не от того, что в миру скоплялись бедствия, а по мере того, как в нем возвышались нравственные силы. Преподобный Сергий со своей обителью и своими учениками был образцом и начинателем в этом оживлении монастырской жизни, «начальником и учителем всем монастырям, иже в Руси», как называет его летописец. Он уподобил и продолжает уподоблять своей духовной природе и всех близко соприкасающихся с ним людей. Он напитал своим крепким духом целые сонмы, целые поколения монашествующих. До 70-ти монастырей было основано его учениками и учениками его учеников; его духовное потомство было одной из главных духовных сил, содействовавших духовному претворению разных полуязыческих племен, раскинутых по пространству Северной и Средней России, в одно целое великорусское племя, объединенное, одушевленное, скрепленное духом Православия. И наши летописцы имели полное основание именовать преподобного Сергия игуменом всея Руси, и Святая Церковь достойно и праведно величает его возбранным воеводою Русской земли!

Во всех своих трудах и деяниях преподобный Сергий и его ученики воцерковляли жизнь, не отрекаясь от земного, но преображая его, они звали восходить и сами восходили к Небесному. Школа преподобного Сергия через обители, основанные им, его учениками и учениками его учеников, охватывает все пространство Русской земли и проходит чрез всю дальнейшую историю Русской Церкви. Четвертая часть всех русских монастырей, твердынь веры, благочестия и просвещения, основана преподобным Сергием и его учениками. «Игуменом Русской земли» назвал народ основателя Дома Живоначальной Троицы. Преподобные Никон и Михей Радонежские, Сильвестр Обнорский, Стефан Махрищский и Авраамий Чухломский, Афанасий Серпуховской и Никита Боровский, Феодор Симоновский и Ферапонт Можайский, Андроник Московский и Савва Сторожевский, Димитрий Прилуцкий и Кирилл Белозерский – все они были ученики и собеседники «чудного старца» Сергия. Святители Алексий и Киприан, митрополиты Московские, Дионисий, архиепископ Суздальский, и Стефан, епископ Пермский, состояли с ним в духовном общении. Патриархи Константинопольские Каллист и Филофей писали к нему послания и посылали свое благословение. Чрез преподобных Никиту и Пафнутия Боровских идет духовная преемственность к преподобному Иосифу Волоцкому и дружине его учеников, чрез Кирилла Белозерского – к Нилу Сорскому, к Герману, Савватию и Зосиме Соловецким.

Церковь чтит и тех из учеников и сподвижников преподобного Сергия, память которых не отмечена в месяцеслове специально, под отдельным днем. Мы помним, что первым пришел к преподобному на Маковец старец Василий Сухой, названный так за его несравненное постничество. Вторым был инок Якута, т. е. Иаков, из простых крестьян, он безропотно долгие годы нес в обители хлопотное и трудное послушание рассыльного. Пришли, среди прочих учеников, к преподобному его земляки из Радонежа диакон Онисим с сыном Елисеем. Когда собралось 12 иноков и построенные келлии обнесены были высокой оградой, диакона Онисима авва назначил привратником, потому что келлия его была крайняя от входа в обитель. Под сенью святой Троицкой обители провел свои последние годы игумен Митрофан, тот самый, кто постриг когда-то преподобного Сергия в Ангельский образ и наставил в иноческих подвигах. Могила умершего вскоре блаженного старца Митрофана стала первой на монастырском кладбище. В 1357 году пришел в обитель из Смоленска архимандрит Симон, оставив почетную должность настоятеля в одном из смоленских монастырей ради того, чтобы стать простым послушником у богоносного Радонежского игумена. В награду за великое смирение Господь сподобил его быть участником дивного видения преподобного Сергия о будущем умножении его иноческого стада. По благословению святого аввы принял на себя подвиг молитвенного безмолвия блаженный старец Исаакий Молчальник, чье молчание для иноков и внешних было поучительнее всяких слов. Лишь один раз за годы безмолвия отверз уста преподобный Исаакий – чтобы свидетельствовать, как виденный им Ангел Божий сослужил в алтаре преподобному Сергию, совершившему Божественную литургию. Очевидцем благодати Святого Духа, содействовавшей преподобному, был также екклисиарх Симон, который видел однажды, как Небесный огонь сошел на Святые Тайны и угодник Божий «причастился огня неопально». Старца Епифания († ок. 1420), бывшего позже, при игумене Никоне, духовником Сергиева стада, Церковь называет Премудрым за высокую ученость и великие духовные дарования. Он известен как составитель житий преподобного Сергия и его собеседника святителя Стефана Пермского, похвальных слов им, а также «Слова о жизни и преставлении великого князя Димитрия Донского». Житие преподобного Сергия, составленное Епифанием через 26 лет по кончине преподобного, т. е. в 1418 году, было затем переработано прибывшим с Афона иноком агиографом Пахомием Сербом, прозванным Логофетом.

Со времени своего основания Свято-Троицкая обитель была неоскудевающим светочем духовной жизни и церковного просвещения. Из ее братии избирались на чреду служения многие прославленные иерархи Русской Церкви. В 1744 году обитель за заслуги перед Родиной и верой стала именоваться Лаврой. В 1742 году в ее ограде учреждена духовная семинария, в 1814 году сюда была переведена Московская духовная академия. И ныне Дом Живоначальной Троицы служит одним из главных благодатных центров Русской Православной Церкви. Здесь изволением Святого Духа совершаются деяния Поместных Соборов Русской Церкви. В обители имеет местопребывание святейший патриарх Московский и всея Руси, который носит на себе особенное благословение преподобного Сергия, являясь, по установившемуся правилу, «Свято-Троицкой Сергиевой Лавры священноархимандритом».

***

Преподобная Евфросиния (в миру Феодулия) Суздальская, княжна

КРАТКОЕ ЖИТИЕ ПРЕПОДОБНОЙ ЕВФРОСИНИИ (В МИРУ ФЕОДУЛИИ) СУЗДАЛЬСКОЙ

Пре­по­доб­ная Ев­фро­си­ния, княж­на Суз­даль­ская, ро­ди­лась в 1212 го­ду. В Свя­том Кре­ще­нии но­си­ла имя Фе­о­ду­лия и бы­ла стар­шей до­че­рью свя­то­го му­че­ни­ка Ми­ха­и­ла, ве­ли­ко­го кня­зя Чер­ни­гов­ско­го (па­мять 20 сен­тяб­ря). Бла­го­вер­ный князь Ми­ха­ил и его су­пру­га Фе­о­фа­ния дол­го не име­ли де­тей и ча­сто по­се­ща­ли Ки­е­во-Пе­чер­скую оби­тель, где мо­ли­лись Гос­по­ду о да­ро­ва­нии им чад. Бла­го­вер­ная княж­на Ев­фро­си­ния бы­ла их пер­вой до­че­рью, ис­про­шен­ной у Гос­по­да в мо­лит­вах. Три­жды яв­ляв­ша­я­ся им Пре­свя­тая Бо­го­ро­ди­ца со­об­ща­ла, что их мо­лит­ва услы­ша­на и Гос­подь да­ру­ет им дочь.

Фе­о­ду­лия вос­пи­ты­ва­лась в глу­бо­кой ве­ре и бла­го­че­стии. На ее вос­пи­та­ние боль­шое вли­я­ние ока­зы­вал об­ра­зо­ван­ный бо­ярин Фе­о­дор (па­мять 20 сен­тяб­ря). Раз­но­сто­рон­нее об­ра­зо­ва­ние и ред­кая кра­со­та княж­ны при­вле­ка­ли мно­гих.

Княж­на бы­ла со­сва­та­на за свя­то­го бла­го­вер­но­го кня­зя Фе­о­до­ра (†  1233; па­мять 5 июня), бра­та свя­то­го Алек­сандра Нев­ско­го, но же­них ее скон­чал­ся в са­мый день свадь­бы. Княж­на оста­лась в Суз­даль­ском жен­ском мо­на­сты­ре в честь По­ло­же­ния Ри­зы Бо­жи­ей Ма­те­ри, где вско­ре при­ня­ла по­стриг с име­нем Ев­фро­си­ния в честь Ев­фро­си­нии Алек­сан­дрий­ской.

Со­всем еще юная ино­ки­ня с уди­ви­тель­ной рев­но­стью ис­пол­ня­ла пра­ви­ла мо­на­ше­ской жиз­ни, за­мет­но пре­вос­хо­дя осталь­ных на­сель­ниц оби­те­ли твер­до­стью ра­зу­ма, ду­хов­ной зре­ло­стью и край­ней воз­дер­жан­но­стью. По­движ­ни­цу по­се­тил Сам Гос­подь, за­по­ве­дав ей бодр­ство­вать и утвер­ждать­ся в по­дви­ге. Пре­по­доб­ная Ев­фро­си­ния до кон­ца зем­ной жиз­ни со­блю­да­ла на­став­ле­ния Спа­си­те­ля, пре­одолев бес­чис­лен­ное мно­же­ство ко­вар­ных ис­ку­ше­ний. О ред­кой по­движ­ни­че­ской жиз­ни пре­по­доб­ной Ев­фро­си­нии вско­ре узна­ли в Суз­да­ле и за его пре­де­ла­ми. Мно­же­ство на­ро­да по­се­ща­ло оби­тель, чтобы услы­шать по­уче­ния пре­по­доб­ной Ев­фро­си­нии о люб­ви, мо­лит­ве, по­слу­ша­нии и сми­ре­нии. Ча­сто по­сле та­ких бе­сед мно­гие при­ни­ма­ли ино­че­ский об­раз и на­чи­на­ли бо­лее рев­ност­ное слу­же­ние Бо­гу. Са­ма игу­ме­ния мо­на­сты­ря при­бе­га­ла к со­ве­там пре­по­доб­ной. По прось­бе по­движ­ни­цы сест­ры оби­те­ли бы­ли раз­де­ле­ны на две по­ло­ви­ны: ино­кинь-дев­ствен­ниц и ино­кинь-вдо­виц. Это спо­соб­ство­ва­ло ду­хов­но­му воз­рас­та­нию и утвер­жде­нию в чи­сто­те се­стер мо­на­сты­ря. По­сле кон­чи­ны игу­ме­нии на­сто­я­тель­ство при­ня­ла пре­по­доб­ная Ев­фро­си­ния.

В осо­бом от­кро­ве­нии Гос­подь пред­ска­зал бла­жен­ной игу­ме­нии о му­че­ни­че­ской кон­чине ее род­но­го от­ца, а так­же о на­ше­ствии та­тар на Русь. В 1238 го­ду несмет­ные пол­чи­ща та­та­ро-мон­го­лов дей­стви­тель­но на­па­ли на Рус­ское го­су­дар­ство. Уни­что­жая всё на сво­ем пу­ти, они по­до­шли к Суз­да­лю. Го­род ими был пол­но­стью раз­ру­шен и со­жжен, и толь­ко оби­тель пре­по­доб­ной Ев­фро­си­нии уце­ле­ла по ее мо­лит­вам.

Пре­по­доб­ная пре­ста­ви­лась к Бо­гу 25 сен­тяб­ря 1250 го­да. У ее гро­ба ве­ру­ю­щие про­дол­жа­ли по­лу­чать бла­го­дат­ную по­мощь в ис­це­ле­нии раз­лич­ных неду­гов. 18 сен­тяб­ря 1698 го­да по бла­го­сло­ве­нию пат­ри­ар­ха Адри­а­на мит­ро­по­лит Суз­даль­ский Ила­ри­он со­вер­шил про­слав­ле­ние пре­по­доб­ной Ев­фро­си­нии.

ПОЛНОЕ ЖИТИЕ ПРЕПОДОБНОЙ ЕВФРОСИНИИ (В МИРУ ФЕОДУЛИИ) СУЗДАЛЬСКОЙ

Пре­по­доб­ная Ев­фро­си­ния ро­ди­лась в 1212 го­ду и бы­ла стар­шей до­че­рью свя­то­го му­че­ни­ка Ми­ха­и­ла, ве­ли­ко­го кня­зя Чер­ни­гов­ско­го. Бла­го­вер­ный князь Ми­ха­ил и его су­пру­га Фе­о­фа­ния дол­го не име­ли де­тей и ча­сто по­се­ща­ли Ки­е­во-Пе­чер­скую оби­тель, где мо­ли­лись Бо­гу о да­ро­ва­нии им де­тей. Три­жды яв­ля­лась им Пре­свя­тая Бо­го­ро­ди­ца и ска­за­ла, что мо­лит­ва их услы­ша­на – ро­дит­ся у них дочь, ко­то­рую нуж­но на­звать Фе­о­ду­ли­ей, – она бу­дет слу­жи­тель­ни­цей Влахерн­ской церк­ви.

На­ста­ло вре­мя рож­де­ния до­че­ри и на­рек­ли ее, по сло­ву Бо­го­ма­те­ри, Фе­о­ду­ли­ей (ра­ба Бо­жия). Кре­сти­ли но­во­рож­ден­ную в Ки­е­во-Пе­чер­ской оби­те­ли, и вос­при­ем­ни­ком ее стал сам игу­мен.

У нее бы­ло че­ты­ре бра­та и сест­ра Ма­рия (су­пру­га за­му­чен­но­го та­та­ра­ми кня­зя Ва­си­лия Ро­стов­ско­го (1238 г., па­мять 4 (17) мар­та).

Ро­ди­те­ли с удив­ле­ни­ем и бла­го­го­ве­ни­ем смот­ре­ли на Фе­о­ду­лию. Ес­ли кор­ми­ли­ца ее пи­та­лась мя­сом, то Фе­о­ду­лия, еще на­хо­дясь в пе­лен­ках, от­ка­зы­ва­лась брать грудь кор­ми­ли­цы весь день. Од­на­жды ма­те­ри бы­ло ви­де­ние: она на кры­льях воз­ле­та­ет к небу и от­да­ет Бо­гу свою дочь.

Фе­о­ду­лия под­рас­та­ла, и бла­го­вер­ный князь Ми­ха­ил сам стал учить ее Свя­щен­но­му Пи­са­нию «по кни­гам и про­чим пре­муд­ро­стям». В осталь­ном же на­став­ни­ком юной княж­ны был бо­ярин Фе­о­дор, от­ли­чав­ший­ся муд­ро­стью и уче­но­стью. Жи­тие от­ме­ча­ет об­ра­зо­ван­ность Фе­о­ду­лии, глу­бо­кое зна­ние ан­тич­ной ли­те­ра­ту­ры: «Она по­зна­ла все кни­ги Вер­ги­лий­ски и ви­тий­ски, све­ду­ща бы­ла в кни­гах Ас­ки­ло­по­вых и Га­ле­но­вых, Ари­сто­теле­вых и Оми­ро­вых и Пла­то­но­вых...» В этом спис­ке – фило­со­фы Пла­тон и Ари­сто­тель, по­эты Го­мер и Вер­ги­лий, вра­чи Эс­ку­лап и Га­лен. Вос­пи­ты­ва­лась Фе­о­ду­лия в глу­бо­кой ве­ре и бла­го­че­стии, пре­вос­хо­дя сво­их сверст­ниц в кра­со­те и успе­ха­ми в уче­нии.

В юно­сти уви­де­ла она во сне Страш­ный Суд: мо­ре ог­ня и рай­ские оби­те­ли. Пре­свя­тая Бо­го­ро­ди­ца при­зы­ва­ла ее раз­де­лить бла­жен­ство пра­вед­ных, а Гос­подь дер­жал в дес­ни­це Сво­ей Кни­гу Жиз­ни. В дру­гом ви­де­нии ей был по­ка­зан Ки­е­во-Пе­чер­ский мо­на­стырь и ино­ки его, сла­вя­щие Гос­по­да. В то же вре­мя игу­ме­нии Суз­даль­ско­го мо­на­сты­ря бы­ло от­кро­ве­ние о том, что к ней долж­на прид­ти юная де­ва, ко­то­рую необ­хо­ди­мо при­нять в оби­тель.

В 1233 го­ду Фе­о­ду­лия бы­ла про­сва­та­на за свя­то­го бла­го­вер­но­го кня­зя Фе­о­до­ра Яро­сла­ви­ча (1233 г.; па­мять 5(18) июня), род­но­го бра­та свя­то­го Алек­сандра Нев­ско­го. Ро­ди­те­ли со­гла­си­лись, и Фе­о­ду­лия по­ко­ри­лась ро­ди­тель­ской во­ле, но тай­но мо­ли­лась Бо­жи­ей Ма­те­ри со­хра­не­нии дев­ства, так как чув­ство­ва­ла при­зва­ние к ино­че­ской жиз­ни. И сно­ва Пре­свя­тая Де­ва в сон­ном ви­де­нии по­ве­ле­ла по­слу­шать­ся ро­ди­те­лей, ска­зав при этом: «Сквер­на не кос­нет­ся тво­е­го те­ла».

Фе­о­ду­лия от­пра­ви­лась в Суз­даль для бра­ко­со­че­та­ния, но брак не со­сто­ял­ся. Ко­гда го­сти уже со­бра­лись на пир, же­них неожи­дан­но скон­чал­ся, как по­вест­ву­ет о том ле­то­пись: «Пре­ста­ви­ся князь Фе­о­дор Яро­сла­вич Боль­ший... И еще млад. И кто не по­жа­лу­ет се­го? Свадь­ба при­стро­е­на бе, ме­ды по­сы­че­ны, неве­ста при­ве­де­на, а кня­зья по­зва­ны. И бысть в ве­се­лия ме­сто плач и се­то­ва­ние».

Фе­о­ду­лия не вер­ну­лась до­мой и умо­ли­ла игу­ме­нью мо­на­сты­ря в честь По­ло­же­ния ри­зы Пре­свя­той Бо­го­ро­ди­цы во Влахерне при­нять ее. Игу­ме­ния со­гла­си­лась, пом­ня о быв­шем ей от­кро­ве­нии и 25 сен­тяб­ря, в день пре­по­доб­ной Ев­фро­си­нии Алек­сан­дрий­ской, Фе­о­ду­лию по­стриг­ли с име­нем Ев­фро­си­нии. Ро­ди­те­ли при­ня­ли это как во­лю Бо­жию и по­ко­ри­лись.

Юная ино­ки­ня рев­ност­но вы­пол­ня­ла пра­ви­ло мо­на­ше­ской жиз­ни, удив­ляя се­стер рас­су­ди­тель­но­стью, вы­со­кой ду­хов­но­стью и зре­ло­стью ума. Боль­шую часть дня Ев­фро­си­ния про­во­ди­ла в мо­лит­ве – в хра­ме или в кел­лии, а по но­чам изу­ча­ла сло­во Бо­жие. Ино­гда она це­лые неде­ли про­во­ди­ла не вку­шая пи­щи – толь­ко пи­ла немно­го во­ды. Вско­ре по­сле по­стри­га Ев­фро­си­ния удо­сто­и­лась яв­ле­ния Спа­си­те­ля, ко­то­рый за­по­ве­дал ей бодр­ство­вать и укреп­лять­ся в по­дви­ге.

Гос­подь по­пустил ей по­сто­ян­ную брань с бе­са­ми, Ев­фро­си­ния мно­го вре­ме­ни тер­пе­ла их на­па­де­ния и мо­ли­лась об укреп­ле­нии сво­ем в этой бра­ни. Игу­ме­ния ска­за­ла ей: «Без на­па­де­ния вра­га не бы­ло бы твер­дых во­и­нов цар­ских, и Гос­подь по­пус­ка­ет лю­бя­щим Его тер­петь ис­ку­ше­ния, дабы яви­лись доб­ро­де­те­ли их».

Ев­фро­си­ния не за­ни­ма­ла на­чаль­ствен­ной долж­но­сти в оби­те­ли, но жиз­нью сво­ей и по­дви­га­ми она так воз­вы­си­ла ее зна­че­ние, что оби­тель ста­ла луч­шим жен­ским мо­на­сты­рем на Ру­си. Сест­ры ее по­чи­та­ли и са­ма игу­ме­ния по­сто­ян­но об­ра­ща­лась за со­ве­том. Пре­по­доб­ная пред­ло­жи­ла раз­де­лить мо­на­стырь на две по­ло­ви­ны: де­ви­чью и вдо­вью. Го­род­ские же­ны по­се­ща­ли цер­ковь во имя Пре­свя­той Тро­и­цы на по­ло­вине вдов, а де­ви­цы – глав­ную мо­на­стыр­скую Ри­зо­по­ло­жен­скую цер­ковь, на­хо­див­шу­ю­ся на по­ло­вине дев.

Здесь пре­по­доб­ная Ев­фро­си­ния чи­та­ла и пе­ла на кли­ро­се. Кро­ме то­го, ей бы­ло по­ру­че­но тол­ко­вать Свя­щен­ное Пи­са­ние и го­во­рить по­уче­ния сест­рам и го­род­ским де­ви­цам.

О ред­кой по­движ­ни­че­ской жиз­ни пре­по­доб­ной вско­ре узна­ли не толь­ко в Суз­да­ле, но и да­ле­ко за его пре­де­ла­ми. Мно­же­ство на­ро­да по­се­ща­ло оби­тель, чтобы услы­шать по­уче­ния пре­по­доб­ной Ев­фро­си­нии о люб­ви, мо­лит­ве, по­слу­ша­нии и сми­ре­нии. Ча­сто по­сле та­ких бе­сед при­хо­див­шие в оби­тель по­мо­лить­ся остав­ля­ли мир.

Ко­гда на Ру­си на­ча­лись эпи­де­мии и мо­ры, пре­по­доб­ной яви­лась Бо­жья Ма­терь и обе­ща­ла дар ис­це­ле­ний, по­сле че­го она на­ча­ла ле­чить не толь­ко се­стер в мо­на­стыр­ской боль­ни­це, но и при­хо­див­ших в оби­тель с тяж­ки­ми неду­га­ми. Ис­це­лен­ная ею де­ви­ца Та­и­сия при­ня­ла по­стриг в мо­на­сты­ре вме­сте со сво­ею ма­те­рью.

Неко­то­рое вре­мя пре­по­доб­ная Ев­фро­си­ния без­молв­ство­ва­ла, по­сле че­го по­лу­чи­ла от Бо­га дар про­ро­че­ства. Она пред­ска­за­ла близ­кую кон­чи­ну при­няв­шей ее игу­ме­нии и му­че­ни­че­скую смерть сво­е­го от­ца. Пе­ред на­ше­стви­ем Ба­тыя Гос­подь от­крыл по­движ­ни­це, что бе­да идет на Русь, что Суз­даль бу­дет ра­зо­рен: «Бу­дет лю­тое по­се­ще­ние, дабы из­ба­вить­ся от горь­ких веч­ных мук, – ска­зал Гос­подь, – ...Те­бе же и жи­ву­щим здесь обе­щаю, что зна­ме­ние кре­ста бу­дет охра­нять твой мо­на­стырь». То­гда пре­по­доб­ная уви­де­ла двух Ан­ге­лов с на­тя­ну­ты­ми лу­ка­ми в ру­ках, охра­ня­ю­щих оби­тель. Они ска­за­ли пре­по­доб­ной, что ино­ки­ни, ко­то­рые бу­дут ис­кать спа­се­ния вне стен оби­те­ли, или вер­нут­ся в нее, или по­стра­да­ют.

В 1238 го­ду вой­ска Ба­тыя опу­сто­ши­ли Суз­даль. Пре­по­доб­ная Ев­фро­си­ния с сест­ра­ми дни и но­чи мо­ли­лась о спа­се­нии оби­те­ли, и мо­на­стырь уце­лел. Вра­ги не смог­ли по­дой­ти к мо­на­сты­рю. Пре­да­ние го­во­рит, что Ба­тый узнав об этом, пы­тал­ся с хол­ма раз­гля­деть мо­на­стырь, но он со­крыл­ся от него.

Ко­гда отец от­прав­лял­ся в Ор­ду, где его ожи­да­ло му­че­ни­че­ство, Ев­фро­си­ния в пись­ме к нему убеж­да­ла, твер­до сто­ять за ве­ру, чтобы он «...не скло­нил­ся на во­лю ца­ре­ву» и со­ве­то­ва­ла ему слу­шать­ся бо­яри­на Фе­о­до­ра, ко­то­ро­го на­зва­ла «фило­со­фом из фило­со­фов». По­сле каз­ни от­ца и бо­яри­на Фе­о­до­ра 20 сен­тяб­ря 1246 го­да оба они пред­ста­ли пе­ред ней, по­ве­да­ли о сво­ей му­че­ни­че­ской кон­чине и бла­го­да­ри­ли за укреп­ле­ние и мо­лит­вен­ную по­мощь в смерт­ный час.

По­сле смер­ти от­ца она оде­лась в ру­би­ще и мно­го дней про­ве­ла в по­сте и мо­лит­ве. Ко­гда один из жи­те­лей Суз­да­ля был по­тря­сен, уви­дев ее вет­хое оде­я­ние, Ев­фро­си­ния ска­за­ла: «Ры­ба на мо­ро­зе, за­сы­пан­ная сне­гом, не пор­тит­ся и не во­ня­ет, и да­же ста­но­вит­ся вкус­на. Так и мы, ино­ки, ес­ли пе­ре­но­сим хо­лод, ста­но­вим­ся креп­че и бу­дем при­ят­ны Хри­сту в жиз­ни нетлен­ной». Тот же че­ло­век по­про­сил на­став­ле­ния; она от­ве­ти­ла ему: «Слу­шай, хри­сто­люб­че! Счаст­лив дом, в ко­то­ром гос­по­да бла­го­че­сти­вые, счаст­лив ко­рабль, ко­то­рый управ­ля­ет­ся ис­кус­ным корм­чим, бла­жен и мо­на­стырь, в ко­то­ром оби­та­ют воз­держ­ные ино­ки. Но го­ре до­му, в ко­то­ром оби­та­ют нече­сти­вые гос­по­да; го­ре ко­раб­лю, в ко­то­ром нет ис­кус­но­го корм­че­го; го­ре мо­на­сты­рю, в ко­то­ром нет воз­дер­жа­ния; дом об­ни­ща­ет, ко­рабль разо­бьет­ся, а мо­на­стырь опу­сте­ет. Ты же, бо­го­лю­без­ный че­ло­век, тво­ри ми­ло­сты­ню, преж­де все­го до­маш­ним слу­гам тво­им, и ес­ли хо­чешь дать от щед­рот тво­их нам в мо­на­стырь, то при­шли толь­ко де­ре­вян­но­го мас­ла, све­чей и ла­да­ну. Это­го нам до­ста­точ­но!» Че­ло­век тот, преж­де черст­вый, со­вер­шен­но из­ме­нил­ся и стал ми­ло­сти­вым.

По­сле кон­чи­ны игу­ме­нии пре­по­доб­ная Ев­фро­си­ния про­дол­жа­ла ду­хов­ное ру­ко­вод­ство оби­те­лью, со­хра­няя в ней стро­гий по­ря­док. Вся даль­ней­шая жизнь ее – по­двиг пол­но­го са­мо­от­ре­че­ния, стро­жай­ше­го вы­пол­не­ния мо­на­ше­ских обе­тов. Уже при жиз­ни на­род по­чи­тал её пра­вед­ной за ма­те­рин­скую от­зыв­чи­вость и бла­го­дат­ные да­ры.

Неза­дол­го до кон­чи­ны пре­по­доб­ной в Суз­да­ле слу­чи­лось пред­ска­зан­ное ею зем­ле­тря­се­ние, во вре­мя ко­то­ро­го она уви­де­ла на небе Пре­свя­тую Бо­го­ро­ди­цу, умо­ляв­шую вме­сте со свя­ты­ми Сы­на Бо­жия о спа­се­нии гра­да и лю­дей в нем. По­сле это­го со­бы­тия яви­лись ей отец и бо­ярин Фе­о­дор, из­ве­стив­шие о близ­кой кон­чине. Пре­по­доб­ная ста­ла го­то­вить­ся. Бо­ле­ла она недол­го. При­ча­стив­шись Свя­тых Хри­сто­вых Тайн, ска­за­ла: «Сла­ва Те­бе, Пре­свя­тая Тро­и­ца! Упо­ва­ние на­ше, Пре­свя­тая Бо­го­ро­ди­ца, по­мо­ги мне! Гос­по­ди, в ру­ки Твои пре­даю дух мой!», пе­ре­кре­сти­лась и ото­шла в жизнь веч­ную 25 сен­тяб­ря 1250 г.. Сем­на­дцать лет на­зад в этот же день она при­ня­ла по­стри­же­ние.

При гро­бе ее ве­ру­ю­щие ста­ли по­лу­чать бла­го­дат­ную по­мощь, и по бла­го­сло­ве­нию пат­ри­ар­ха Адри­а­на 18 сен­тяб­ря 1698 го­да со­вер­ши­лось про­слав­ле­ние пре­по­доб­ной. Нетлен­ные мо­щи ее по­чи­ва­ли в со­бор­ной церк­ви Ри­зо­по­ло­жен­ско­го мо­на­сты­ря.

Вся жизнь пре­по­доб­ной Ев­фро­си­нии – и внеш­няя, и внут­рен­няя, – бы­ла пол­на ис­пы­та­ний: смерть же­ни­ха, от­ца, бра­та, на­став­ни­ка. Ве­ли­кое ра­зо­ре­ние От­чиз­ны, непре­стан­ная ду­хов­ная брань тре­бо­ва­ли тер­пе­ния, кро­то­сти и му­же­ства. Пре­по­доб­ная Ев­фро­си­ния – рус­ская тер­пе­ли­ви­ца. Ее об­раз – во­пло­ще­ние тер­пе­ния рус­ских жен­щин. Без него на­род и го­су­дар­ство Рус­ское не мог­ли бы вы­сто­ять в ис­пы­та­ни­ях, ко­то­рые об­ру­ши­ва­лись на них из ве­ка в век. Нести неустрой­ства жиз­ни, пре­об­ра­жая их мо­лит­вой и тру­да­ми – этот по­двиг ис­пол­нен и за­ве­щан пре­по­доб­ной Ев­фро­си­ни­ей рус­ским жен­щи­нам.

Осо­бен­но дей­ствен­на по­мощь пре­по­доб­ной в ис­це­ле­нии одер­жи­мых злы­ми ду­ха­ми. Как при жиз­ни она ве­ла непре­стан­ную брань с бе­са­ми и по­беж­да­ла их мо­лит­вой и сми­ре­ни­ем, так и по­сле кон­чи­ны Ев­фро­си­ния Суз­даль­ская по­мо­га­ет от­го­нять бе­сов и осво­бож­дать че­ло­ве­ка от злоб­ной си­лы, тер­за­ю­щей его ду­шу и те­ла.

Имя пре­по­доб­ной до по­стри­га – Фе­о­ду­лия – «Ра­ба Бо­жия» го­во­рит о ее пред­на­зна­че­нии. Имя мо­на­ше­ское – Ев­фро­си­ния – рас­кры­ва­ет осо­бый дар ду­хов­ной ра­до­сти при тер­пе­нии зем­ных скор­бей: пре­по­доб­ная Ев­фро­си­ния на­уча­ет пре­об­ра­же­нию скор­би ми­ра в ра­дость еди­не­ния с Бо­гом пре­по­доб­ни­че­ским по­дви­гом через тер­пе­ние.

Ни в од­ном из древ­них жи­тий свя­тых жен Ру­си нет столь­ко упо­ми­на­ний о бла­го­дат­ной по­мо­щи Бо­жи­ей Ма­те­ри, как в жи­тии пре­по­доб­ной Ев­фро­си­нии Суз­даль­ской. Пре­чи­стая Са­ма ука­за­ла ро­ди­те­лям Фе­о­ду­лии имя до­че­ри и про­из­нес­ла та­ин­ствен­ные сло­ва: «она бу­дет слу­жи­тель­ни­цей Влахерн­ской церк­ви». Она же бла­го­сло­ви­ла Фе­о­ду­лию на мо­на­ше­ство и на­пра­ви­ла ее в мо­на­стырь, по­свя­щен­ный По­ло­же­нию Ри­зы Бо­го­ма­те­ри во Влахерне. Мно­гие бла­го­дат­ные да­ры по­лу­чи­ла пре­по­доб­ная Ео­ф­ро­си­ния от Бо­жи­ей Ма­те­ри. То­гда по­нят­ным ста­но­вит­ся зна­че­ние слов Бо­го­ма­те­ри о слу­же­нии пре­по­доб­ной Ев­фро­си­нии, ко­то­рая от рож­де­ния до по­след­не­го мгно­ве­ния жиз­ни сво­ей бы­ла слу­жи­тель­ни­цей Бо­жи­ей Ма­те­ри.

См. так­же: "Жи­тие пре­по­доб­ной Ев­фро­си­нии Суз­даль­ской" в из­ло­же­нии свт. Ди­мит­рия Ро­стов­ско­го.

***

Свя­ти­тель Гер­ман, ар­хи­епи­скоп Ка­зан­ский

КРАТКОЕ ЖИТИЕ СВЯТИТЕЛЯ ГЕРМАНА, АРХИЕПИСКОПА КАЗАНСКОГО

Про­ис­хо­дил из древ­не­го бла­го­че­сти­во­го ро­да, с дет­ства был обу­чен чте­нию Бо­же­ствен­но­го Пи­са­ния и вос­пи­тан в стра­хе Бо­жи­ем. В 25 лет он по­сту­пил в Во­ло­ко­лам­ский мо­на­стырь, где при­нял по­стриг от игу­ме­на Гу­рия, впо­след­ствии св. ар­хи­епи­ско­па Ка­зан­ско­го († 1563 г., па­мять 5/18 де­каб­ря). В мо­на­сты­ре свя­той за­ни­мал­ся изу­че­ни­ем Свя­щен­но­го Пи­са­ния и кни­го­пи­са­ни­ем.

В 1555 г. по­сле по­ко­ре­ния Ка­за­ни ца­рем Иоан­ном Гроз­ным Гер­ма­ну суж­де­но бы­ло на­чать мис­си­о­нер­скую де­я­тель­ность для языч­ни­ков, на­се­ляв­ших пра­вый бе­рег Вол­ги. Он был на­зна­чен на­сто­я­те­лем оби­те­ли Успе­ния Пре­свя­той Бо­го­ро­ди­цы в Сви­яж­с­ке, ко­то­рая под его муд­рым ру­ко­вод­ством сде­ла­лась со­сре­до­то­чи­ем хри­сти­ан­ской про­по­ве­ди, ве­ры и бла­го­че­стия в ма­го­ме­тан­ской стране. Свя­ти­тель Гер­ман рев­ност­но за­ни­мал­ся стро­и­тель­ством пра­во­слав­ных хра­мов, про­све­ще­ни­ем языч­ни­ков в хри­сти­ан­ской ве­ре. Им бы­ло со­бра­но 150 книг. По смер­ти свя­ти­те­ля Гу­рия свя­ти­тель Гер­ман до­стой­но был при­зван на ар­хи­ерей­скую ка­фед­ру.

Ко­гда царь Иоанн Гроз­ный по­ве­лел на­зна­чить его на Мос­ков­скую мит­ро­по­ли­чью ка­фед­ру, свя­ти­тель Гер­ман от­ка­зал­ся и, вер­ный сво­е­му пас­тыр­ско­му дол­гу, не устра­шил­ся вра­зу­мить ца­ря, при­зы­вая к по­ка­я­нию, об­ли­чая его. За это он око­ло двух лет про­был в за­клю­че­нии в Москве. Он один под­нял ис­крен­ний го­лос за свя­ти­те­ля Филип­па, ко­гда царь тре­бо­вал его осуж­де­ния, хо­тя и сам свя­ти­тель Гер­ман был в опа­ле. В 1567 г. 6 но­яб­ря он умер, по­ла­га­ют, что оприч­ни­ки бы­ли его убий­ца­ми. По­гре­бен в церк­ви свя­ти­те­ля Ни­ко­лая. Через 27 лет бы­ли об­ре­те­ны его свя­тые мо­щи и пе­ре­не­се­ны в Сви­яж­ский мо­на­стырь.

ПОЛНОЕ ЖИТИЕ СВЯТИТЕЛЯ ГЕРМАНА, АРХИЕПИСКОПА КАЗАНСКОГО

Свя­ти­тель Гер­ман, ар­хи­епи­скоп Ка­зан­ский, жил в XVI ве­ке, ро­дил­ся в го­ро­де Ста­ри­це, про­ис­хо­дил из древ­не­го бо­яр­ско­го ро­да Поле­вых. В мо­ло­дые го­ды Гри­го­рий (так его зва­ли в ми­ру) при­нял по­стриг в Иоси­фо-Во­ло­ко­лам­ском мо­на­сты­ре от игу­ме­на Гу­рия, впо­след­ствии свя­то­го ар­хи­епи­ско­па Ка­зан­ско­го († 1563). (Свя­той Гу­рий был на­сто­я­те­лем оби­те­ли с 1542 до 1551 го­да.) В мо­на­сты­ре свя­той за­ни­мал­ся кни­го­пи­са­ни­ем, был бли­зок с жив­шим там в за­клю­че­нии пре­по­доб­ным Мак­си­мом Гре­ком. В 1551 го­ду бра­тия Ста­риц­ко­го Успен­ско­го мо­на­сты­ря, узнав о бла­го­че­стии сво­е­го со­оте­че­ствен­ни­ка, из­бра­ла его ар­хи­манд­ри­том.

Всту­пив в управ­ле­ние мо­на­сты­рем, свя­той Гер­ман с пас­тыр­ской рев­но­стью за­бо­тил­ся о его бла­го­устрой­стве – как внеш­нем, так и внут­рен­нем. Для ино­ков он был об­раз­цом сми­ре­ния и кро­то­сти. Он уве­ще­вал всех стро­го со­блю­дать ино­че­ские обя­зан­но­сти, а для ру­ко­вод­ства ввел в сво­ей оби­те­ли устав пре­по­доб­но­го Иоси­фа Во­лоц­ко­го († 1515).

Но через два с по­ло­ви­ной го­да ар­хи­манд­рит Гер­ман оста­вил Ста­риц­кий мо­на­стырь, пе­ре­дав на­чаль­ство в нем сво­е­му по­стри­же­ни­ку, свя­щен­но­и­но­ку Иову, впо­след­ствии пер­во­му пат­ри­ар­ху Мос­ков­ско­му, по­движ­ни­ку и стра­даль­цу за Рус­скую зем­лю. Лю­бовь к уеди­нен­ным по­дви­гам вер­ну­ла его в род­ной Во­ло­ко­лам­ский мо­на­стырь, где свя­той Гер­ман спа­сал­ся как про­стой инок. Ко­гда же в Москве по­явил­ся но­вый ере­тик Мат­фей Баш­кин, не при­зна­вав­ший Свя­тых Та­ин и от­ри­цав­ший ве­ру в Свя­тую Тро­и­цу, свя­той Гер­ман вме­сте со сво­им от­цом (при­няв­шим по­стриг в Во­ло­ко­лам­ской оби­те­ли с име­нем Фило­фей) был вы­зван на Мос­ков­ский Со­бор 1553 г. Со­бор осу­дил ере­ти­ка Баш­ки­на и по­ста­но­вил по­слать его для вра­зум­ле­ния в Во­ло­ко­лам­скую оби­тель к свя­то­му Гер­ма­ну, из­вест­но­му свя­той жиз­нью рев­ни­те­лю Хри­сто­вой ве­ры.

В 1555 го­ду, по­сле по­ко­ре­ния Ка­за­ни, там бы­ла учре­жде­на ар­хи­ерей­ская ка­фед­ра, на ко­то­рую на­зна­чи­ли ар­хи­епи­ско­пом быв­ше­го игу­ме­на Во­ло­ко­лам­ско­го мо­на­сты­ря свя­ти­те­ля Гу­рия. Ему бы­ло по­ру­че­но устро­ить в мис­си­о­нер­ских це­лях Успен­скую оби­тель в го­ро­де Сви­яж­с­ке. На­сто­я­те­лем но­вой оби­те­ли Успе­ния Пре­свя­той Бо­го­ро­ди­цы в г. Сви­яж­с­ке по ука­за­нию свя­ти­те­ля Гу­рия был на­зна­чен свя­той Гер­ман. Был вы­стро­ен ка­мен­ный со­бор с ко­ло­коль­ней и мо­на­ше­ские кел­лии. Сам на­сто­я­тель жил весь­ма скром­но, в тес­ной кел­лии под со­бор­ной ко­ло­коль­ней. Свя­той Гер­ман осо­бен­но за­бо­тил­ся о со­би­ра­нии мо­на­стыр­ской биб­лио­те­ки.

Вско­ре мо­на­стырь его про­сла­вил­ся ши­ро­кой бла­го­тво­ри­тель­но­стью и стал цен­тром про­све­ще­ния Ка­зан­ско­го края.

12 мар­та 1564 го­да, по пре­став­ле­нии свя­ти­те­ля Гу­рия, свя­той Гер­ман был по­свя­щен во епи­ско­па Ка­зан­ско­го. Непро­дол­жи­тель­ное вре­мя его управ­ле­ния ка­фед­рой от­ме­че­но за­бо­той о по­стро­е­нии хра­мов и о про­све­ще­нии края. В 1566 го­ду свя­ти­те­ля Гер­ма­на вы­звал в Моск­ву Иоанн Гроз­ный и по­ве­лел из­брать его на мит­ро­по­ли­чью ка­фед­ру. Свя­ти­тель Гер­ман сна­ча­ла от­ка­зы­вал­ся от воз­ла­га­е­мо­го на него бре­ме­ни. Царь не тер­пел воз­ра­же­ний, и свя­ти­тель дол­жен был по­се­лить­ся в мит­ро­по­ли­чьих по­ко­ях до воз­ве­де­ния в сан мит­ро­по­ли­та. Ви­дя неспра­вед­ли­во­сти со сто­ро­ны цар­ско­го окру­же­ния, свя­ти­тель Гер­ман, вер­ный сво­е­му пас­тыр­ско­го дол­гу, по­пы­тал­ся вра­зу­мить ца­ря сво­и­ми уве­ща­ни­я­ми. "Ты еще не воз­ве­ден на мит­ро­по­лию, а уже от­ни­ма­ешь у ме­ня сво­бо­ду", – пе­ре­дал царь ар­хи­епи­ско­пу через сво­их лю­бим­цев и при­ка­зал из­гнать свя­ти­те­ля Гер­ма­на с мит­ро­по­ли­чье­го дво­ра и дер­жать в Москве под над­зо­ром. Око­ло двух лет свя­ти­тель про­был в опа­ле и 6 но­яб­ря 1567 го­да скон­чал­ся. Его по­хо­ро­ни­ли в церк­ви свя­ти­те­ля Ни­ко­лая Го­стун­ско­го. По прось­бе жи­те­лей го­ро­да Сви­яжск мо­щи свя­ти­те­ля в 1592 го­ду бы­ли пе­ре­не­се­ны из Моск­вы в Сви­яж­ский Успен­ский мо­на­стырь. Гроб его встре­чал свя­ти­тель Ер­мо­ген, то­гда мит­ро­по­лит Ка­зан­ский.

Пе­ре­не­се­ние мо­щей свя­ти­те­ля Гер­ма­на, ар­хи­епи­ско­па Ка­зан­ско­го, из Моск­вы в Сви­яж­ский Успен­ский мо­на­стырь про­изо­шло в 1592 го­ду.

См.: "Жи­тие свя­то­го Гер­ма­на, ар­хи­епи­ско­па Ка­зан­ско­го" в из­ло­же­нии свт. Ди­мит­рия Ро­стов­ско­го.

См. также: «Жи­тия св. свя­ти­те­лей хри­сто­вых Гу­рия, Вар­со­но­фия и Гер­ма­на, ка­зан­ских чу­до­твор­цев»

***

Преподобная Досифея (Тяпкина), Киевская, затворница

В пят­на­дца­том ве­ке на юж­ных под­сту­пах к Ки­е­ву, на Ки­тай-го­ре мо­на­хи Ки­е­во-Пе­чер­ской Лав­ры со­зда­ют пе­щер­ный мо­на­стырь, а за­тем и Лавр­ский скит. Под­ви­за­лось здесь нема­ло ве­ли­ких стар­цев, но са­мым зна­ме­ни­тым был пре­по­доб­ный До­си­фей, про­сла­вив­ший­ся в ХVIII ве­ке сво­и­ми ве­ли­ки­ми по­дви­га­ми. Ни­кто и не по­до­зре­вал, что под име­нем стар­ца До­си­фея дол­гие го­ды скры­ва­лась пра­во­слав­ная по­движ­ни­ца Да­рья!

Ро­ди­лась она в 1721 го­ду в се­мье бо­га­тых и знат­ных ря­зан­ских дво­рян Тяп­ки­ных. Род свой ве­ли они от ге­роя Ку­ли­ков­ской бит­вы Ва­си­лия Вар­госа, став­ше­го по­том лю­би­мым окольни­чим Ди­мит­рия Дон­ско­го. Нераз­рыв­ные ду­хов­ные свя­зи со­еди­ня­ли дво­рян Тяп­ки­ных с ро­дом свя­то­го кня­зя. Ба­буш­ка Да­рьи ушла под ста­рость из ми­ра в жен­ский Свя­то-Воз­не­сен­ский мо­на­стырь, на­хо­див­шей­ся в Мос­ков­ском Крем­ле, и ста­ла ман­тий­ной мо­на­хи­ней Пор­фи­ри­ей. Ко­гда де­воч­ке ис­пол­ни­лось два го­да, ро­ди­те­ли с ма­лень­кой Да­рьей от­пра­ви­лись на бо­го­мо­лье в Сер­ги­е­ву Лав­ру. Про­ез­дом через Моск­ву они на­ве­сти­ли в Воз­не­сен­ском мо­на­сты­ре ба­буш­ку, мо­на­хи­ню Пор­фи­рию, ко­то­рая упро­си­ла ро­ди­те­лей оста­вить внуч­ку при ней, дабы мо­лит­ва­ми упра­вить бла­гой путь жиз­ни ре­бен­ка. Мо­на­ше­ская жизнь с ран­не­го дет­ства оста­ви­ла глу­бо­кий след в со­зна­нии Да­рьи и по­вли­я­ла на всю ее даль­ней­шую жизнь, тем бо­лее что ду­ша у де­воч­ки бы­ла до край­но­сти чут­кой и тре­пет­ной, ми­ло­серд­ной ко всем. Мо­ли­лась Да­рья, как взрос­лая, ни­ка­ких по­бла­жек: вы­ста­и­ва­ла длин­ные мо­на­стыр­ские служ­бы вме­сте со все­ми, кла­ла по­кло­ны сколь­ко на­до, осе­няя се­бя крест­ным зна­ме­ни­ем. Пя­ти­лет­няя Да­рья стро­го дер­жа­ла по­сты, по сре­дам и пят­ни­цам вку­ша­ла толь­ко хлеб и во­ду. Ра­но вы­учи­лась гра­мо­те и ве­че­ра­ми чи­та­ла ба­буш­ке Еван­ге­лие.

В мо­на­сты­ре Да­рья про­жи­ла семь лет. А по­том при­шло вре­мя за­брать де­воч­ку до­мой на свет­ское вос­пи­та­ние, как и по­ло­же­но бы­ло при ее дво­рян­ском про­ис­хож­де­нии. Но­вая жизнь об­ру­ши­лась на Да­рью бес­смыс­лен­ным, ник­чем­ным гру­зом. Пу­стая тра­та вре­ме­ни при­шлась де­воч­ке не по серд­цу и вы­зы­ва­ла лишь жа­лость ко взрос­лым. Окру­жа­ю­щие ее лю­ди, в свою оче­редь, то­же недо­уме­ва­ли: бо­га­тая, а хо­дит, как кре­стьян­ка, ба­ры­ня, а спит на дос­ке, под го­ло­ву се­но кла­дет да еще с бед­ня­ка­ми тра­пе­зу де­лит и раз­го­ва­ри­ва­ет как с рав­ны­ми. Чужд был бо­га­тый ро­ди­тель­ский дом, пол­ный го­стей, бол­тов­ня се­стер, глу­пые меч­ты о за­вид­ных же­ни­хах, укра­ше­ни­ях и на­ря­дах. Не нуж­но бы­ло Да­рье и свет­ское об­ра­зо­ва­ние, ко­то­рое непре­мен­но хо­те­ли дать ей ро­ди­те­ли-дво­ряне. Для это­го пред­по­ла­га­лось вы­пи­сать для юной за­твор­ни­цы из сто­ли­цы бой­кую учи­тель­ни­цу – фран­цу­жен­ку... По­след­ней кап­лей ста­ли раз­го­во­ры о знат­ном же­ни­хе. И Да­рья сде­ла­ла свой вы­бор.

Од­на­жды в сол­неч­ный май­ский день Да­рья по­про­си­лась пой­ти с сест­ра­ми в лес. Для нее это бы­ло един­ствен­ной воз­мож­но­стью уй­ти из до­ма. И она, ни о чем не со­жа­лея, ушла на­все­гда – от до­ма, от ро­ди­те­лей, от близ­ких ей лю­дей… от чуж­дой ей жиз­ни. Сколь­ко ни зва­ли ее сест­ры, сколь­ко ни аука­ли, так и вер­ну­лись в сле­зах до­мой без млад­шей сест­ры.

Сна­ча­ла ре­ши­ла она пой­ти в Воз­не­сен­ский мо­на­стырь к сво­ей ба­буш­ке. Но по­ду­мав, что род­ствен­ни­ки най­дут ее там и си­лой вер­нут на­зад, по­сту­пи­ла ина­че. Да­рья остриг­ла во­ло­сы, при­об­ре­ла на ба­за­ре муж­скую одеж­ду и, пе­ре­одев­шись в про­сто­го кре­стьян­ско­го маль­чи­ка, на­пра­ви­лась в Тро­и­це-Сер­ги­е­ву Лав­ру. Дол­гое пу­те­ше­ствие из­ме­ни­ло ее ли­цо, оно огру­бе­ло, ста­ло смуг­лым от па­ля­ще­го солн­ца, го­лос охрип, те­ло ис­ху­да­ло до невоз­мож­но­сти. Те­перь ни­кто не смог бы при­знать в ней преж­нюю кра­са­ви­цу Да­рью. Она на­зва­лась бег­лым кре­стья­ни­ном До­си­фе­ем (по-гре­че­ски До­си­фей озна­ча­ет «бо­гом дан­ный»). По­со­ве­то­вав­шись, стар­цы раз­ре­ши­ли ей пре­бы­вать в Лав­ре тай­но, но не ино­ком, а про­сто по­слуш­ни­ком. Сколь­ко осто­рож­но­сти, сколь­ко си­лы во­ли по­тре­бо­ва­лось Да­рье, чтобы ни­кто не до­га­дал­ся, что она де­вуш­ка.

Так про­шло три го­да. Од­на­жды в Лав­ру в по­ис­ках про­пав­шей до­че­ри при­е­ха­ла мать Да­рьи. Дол­го мо­ли­лась она у мо­щей свя­тых угод­ни­ков Бо­жьих. Во вре­мя служ­бы за­ме­ти­ла мо­ло­до­го по­слуш­ни­ка. Ма­те­рин­ское серд­це без­оши­боч­но уга­да­ло лю­би­мое ча­до, и она по­про­си­ла мо­на­хов, чтобы юный по­слуш­ник при­шел к ним по­сле служ­бы в го­сти­ни­цу. Но ре­ши­тель­ная Да­рья, не по­да­вая ви­ду, ми­гом со­бра­лась, на­ки­ну­ла ко­том­ку на пле­чи и сно­ва пу­сти­лась в путь.

На­чал­ся бес­при­мер­ный по­движ­ни­че­ский путь по­слуш­ни­ка До­си­фея на ро­ди­ну ино­че­ства, в Ки­е­во-Пе­чер­скую Лав­ру. Через два ме­ся­ца он уже сто­ял пе­ред ее на­сто­я­те­лем и рас­ска­зы­вал, что с ран­не­го дет­ства меч­тал стать мо­на­хом. Бес­пас­порт­но­го бег­ле­ца от­ка­за­лись при­нять в чис­ло бра­тии. В по­ис­ках убе­жи­ща До­си­фей при­хо­дит в окру­жен­ную ле­са­ми Ки­та­ев­скую пу­стынь, где из­дав­на се­ли­лись пра­во­слав­ные по­движ­ни­ки. До­си­фей под­нял­ся на са­мый верх го­ры и ру­ка­ми вы­рыл се­бе в зем­ле пе­ще­ру. В ней он про­жил 17 лет. Пи­тал­ся он толь­ко хле­бом, ко­то­рый из­ред­ка при­но­си­ли ему ино­ки из Ки­та­е­вой пу­сты­ни, мхом и кор­ня­ми.

Сла­ва о про­зор­ли­вом и муд­ром от­шель­ни­ке раз­ле­та­лась по го­ро­дам и ве­сям Рос­сий­ской им­пе­рии. Ты­ся­чи лю­дей при­хо­ди­ли к нему за по­мо­щью. Вель­мо­жи и ни­щие, ста­ри­ки и под­рост­ки при­бе­га­ли к это­му ве­ли­ко­му уте­ши­те­лю. Но ни­кто из па­лом­ни­ков не ви­дел его ли­ца. Он ни­ко­гда не по­ки­дал пе­ще­ры и ни­ко­го не впус­кал к се­бе. С при­хо­дя­щи­ми к нему за со­ве­том и бла­го­сло­ве­ни­ем бе­се­до­вал толь­ко через ма­лень­кое око­шеч­ко. Ис­клю­че­ние бы­ло сде­ла­но толь­ко для го­су­да­ры­ни им­пе­ра­три­цы Ели­за­ве­ты Пет­ров­ны, по­се­тив­шей ки­ев­ские свя­ты­ни в 1744 го­ду вме­сте с на­след­ни­ком пре­сто­ла Пет­ром Фе­до­ро­ви­чем и его неве­стой Ека­те­ри­ной, бу­ду­щей им­пе­ра­три­цей. Чтобы им­пе­ра­три­ца смог­ла пеш­ком под­нять­ся на­верх Ки­тай-го­ры в пе­ще­ру До­си­фея, мо­на­хи сроч­но вби­ли в уз­кую тро­пин­ку мно­же­ство де­ре­вян­ных сту­пе­нек.

Дол­гое вре­мя бе­се­до­вал пре­по­доб­ный До­си­фей с ца­ри­цей. Чи­тал и про­зре­вал ста­рец в ее серд­це. На всю жизнь за­пом­ни­ла она свою по­ка­ян­ную ис­по­ведь у та­ин­ствен­но­го за­твор­ни­ка и его со­ве­ты о бу­ду­щем тро­на, о вы­бо­ре пре­сто­ло­на­след­ни­ка и его ро­ли в ис­то­рии Рос­сии...

До­си­фей поль­зо­вал­ся боль­шим ува­же­ни­ем у ки­ев­ских ар­хи­ере­ев и мо­на­ше­ской бра­тии, но да­же не был по­стри­жен в ря­со­фор – пер­вый чин мо­на­ше­ства. Ели­за­ве­та Пет­ров­на по­ве­ле­ла немед­лен­но со­вер­шить об­ряд по­стри­же­ния и са­ма при­сут­ство­ва­ла на нем. При по­стри­ге по­движ­ни­ку бы­ло да­но то же са­мое имя – До­си­фей...

Все это вре­мя дво­ряне Тяп­ки­ны не пе­ре­ста­ва­ли ис­кать свою дочь по раз­ным оби­те­лям Рос­сии. Од­на­жды к про­зор­ли­во­му стар­цу при­е­ха­ла на го­ру Ки­тай его род­ная сест­ра Ага­фья, чтобы узнать о судь­бе про­пав­шей Да­рьи. Через уз­кое око­шеч­ко бла­го­сло­вил До­си­фей свою сест­ру и успо­ко­ил: Да­рья ста­ла мо­на­хи­ней, слу­жит Гос­по­ду, жи­вет вы­со­кой ду­хов­ной жиз­нью. У нее свой путь, и ис­кать ее боль­ше не на­до. Имен­но от преп. До­си­феи по­лу­чил в Ки­та­е­во бла­го­сло­ве­ние ид­ти в Са­ров­скую оби­тель бу­ду­щий ве­ли­кий ста­рец преп. Се­ра­фим.

Ко­гда в Рос­сий­ской им­пе­рии бы­ло за­пре­ще­но от­шель­ни­че­ство, пре­по­доб­ная пе­ре­се­ли­лась на Даль­ние пе­ще­ры в Лав­ре, где ей на­зна­чи­ли ке­лей­ни­ка по име­ни Фе­о­фан (бу­ду­ще­го из­вест­но­го со­ло­вец­ко­го по­движ­ни­ка). Од­на­жды До­си­фей по­слал Фе­о­фа­на при­не­сти ла­да­ну и стал раз­да­вать его по ку­соч­кам каж­до­му из при­хо­дя­щих. «Лю­ди ста­нут па­дать на до­ро­ге, уми­рать как му­хи… Но вы не па­дай­те ду­хом, де­ти, а мо­ли­тесь!..» И дей­стви­тель­но, в кон­це 1770 го­да на Укра­ине слу­чи­лась мо­ро­вая яз­ва. Мно­гих ско­си­ла она, да­же ино­ки в Лав­ре не спас­лись. Уце­ле­ли толь­ко те лю­ди, ко­то­рым До­си­фей по­дал ла­дан и бла­го­сло­вил мо­лить­ся.

За день до сво­ей кон­чи­ны пре­по­доб­ный До­си­фей вы­шел из за­тво­ра и по­шел по ке­ллиям: про­щать­ся с бра­ти­ей. Пе­ред каж­дым ино­ком па­дал ста­рец на ко­ле­ни и со сле­за­ми про­сил про­ще­ния. Про­стив­шись со всей оби­те­лью, он за­тво­рил­ся в сво­ей кел­лии, чтобы про­ве­сти по­след­ние ча­сы в мо­лит­ве. Скон­чал­ся До­си­фей 25 сен­тяб­ря 1776 го­да на 56-м го­ду жиз­ни. На­прас­но на­ут­ро сту­чал по­слуш­ник в его дверь. Ни­кто не от­клик­нул­ся. Ко­гда же мо­на­хи во­шли в кел­лию, гла­зам их пред­ста­ви­лась по­ра­зи­тель­ная кар­ти­на: ти­хо теп­ли­лась лам­па­да, пе­ред ико­ной сто­ял на ко­ле­нях До­си­фей и как буд­то мо­лил­ся (точ­но так же в 1833 го­ду отой­дет к Гос­по­ду и пре­по­доб­ный Се­ра­фим Са­ров­ский) – пра­вая ру­ка по­чив­ше­го стар­ца под­ня­та вверх в крест­ном зна­ме­нии. В ле­вой – за­жа­та за­пис­ка, адре­со­ван­ная бра­тии: «Те­ло мое при­го­тов­ле­но к от­ше­ствию в веч­ную жизнь. Мо­лю вас, не от­кры­вая, пре­дать его по­гре­бе­нию».

За­ве­ща­ние стар­ца ис­пол­ни­ли в точ­но­сти. Ни­кто не по­смел об­на­жить мно­го­труд­ное те­ло и об­мыть его. С бла­го­го­ве­ни­ем по­греб­ли его ино­ки в мо­на­стыр­ской огра­де на се­вер­ной сто­роне Свя­то-Тро­иц­кой церк­ви.

Нет ни­че­го тай­но­го, что не ста­ло бы яв­ным. Спу­стя несколь­ко лет Ага­фья Тяп­ки­на сно­ва при­е­ха­ла в Ки­та­ев­скую пу­стынь, очень рас­стро­и­лась, не за­став стар­ца в жи­вых. По­про­си­ла взгля­нуть на его порт­рет, узна­ла свою сест­ру Да­рью и по­те­ря­ла со­зна­ние. Так ста­ло из­вест­но, что ве­ли­кий за­твор­ник Ки­та­ев­ской пу­сты­ни был не муж­чи­ной, а де­ви­цей – пре­по­доб­ной До­си­фе­ей.

Ис­точ­ник: http://iconsv.ru/