Политические силы в Абхазии уже давно разделились в своем отношении к вопросу. И опять-таки четко за и против. А проблема многогранная.
В любом случае, стоит начать с того, что общественным мнением политики играют как в мячик. Они смешали в кучу вопросы, связанные с недвижимостью и продажей земли, жонглируют понятиями, терминами, по сути, решают свои политические задачи за счет острой для общественного мнения темы.
Обществу же в целом, это касается не только этой темы, а вообще, критически не хватает независимого экспертного мнения. Этого мнения нет, хотя бы потому, что почти нет экспертного сообщества. Не в смысле того, что нет людей, которые признаны «умными», а людей, имеющих современный опыт в бизнесе, государственном управлении, экспертов в конкретных отраслях и сферах экономики и т. д. И поэтому экспертную позицию почти всегда заменяет информационный шум людей, имеющих слишком общие представления даже о своей собственной стране, не говоря уже о «большом мире».
Если бы в Абхазии была экспертная аналитика, то нашелся бы хоть кто-то, кто донес до общественного мнения совершенно очевидный тезис о том, что запретить что-либо в экономике, любое реально функционирующее явление, рынок, отрасль, сферу означает загнать ее в тень и криминализовать. Если есть спрос, будет и предложение. Это на все сто процентов касается абхазского рынка недвижимости. При всем том, что эти сделки отдают нехорошим привкусом мошенничества, при том, что не понятен правовой статус таких сделок, он есть, какое-то количество сделок по продаже домов, квартир и фактически земель происходит.
Тем более, невозможно что-либо запретить в Абхазии. Поскольку, по сути, в стране не работает государственный механизм, как механизм модерации жизни общества, то само по себе законодательство в целом носит во многом декларативный характер.
Скажем, уже очень многие годы абхазские патриоты возмущены фактической экономической деятельностью на грузино-абхазской границе. Ее, эту деятельность, запрещали. Но невозможно в нищей стране, в которой не работает закон, добиться запрета на экономическую деятельность с Грузией. Это хороший пример реальной ситуации. И, кстати, есть интересное наблюдение. Активные на общественном и политическом поле люди, живя в стране, в которой не работает закон, искренне вполне верят в возможность исполнения закона.
То же самое касается и рынка недвижимости. Новые политические силы, использующие риторику о необходимости введения запрета на продажу жилья, если они добьются успеха в этом деле, по факту ничего изменить не смогут, но чисто теоретически обозначат свой политический успех. Рынок недвижимости в любом случае останется в том виде, в котором есть, он будет, как и сейчас, непрозрачным и криминализованным.
Что сейчас происходит на абхазском рынке недвижимости?
Недвижимость россиянам продается «левыми» схемами. Либо через дарственную, либо через генеральную доверенность. То есть фактические собственники россияне есть, но владеют они тем, чем владеют, на птичьих правах. Эта ситуация однозначно устраивает давно привыкший к этим схемам «грязный» рынок. Но по мере углубления социально-экономических проблем и депрессии во многих сельских регионах на рынок с очень большим дисконтом выходит все большее число предложений о продаже фактически земельного фонда в районах, которые являются центрами «абхазского мира». Например, сейчас можно купить шесть гектаров земли, на которых произрастает орех-фундук, в одном из сел, расположенном на востоке страны, в Очамчирском районе, за полмиллиона рублей. Есть предложения за 350 и даже 100 тысяч рублей менее значительных уделов. В интернете появились сайты, рекламирующие в том числе предложения по продаже и родовых усадеб.
То есть в то время как общественно-политическая тусовка, работая над собственным пиаром, пытается доказать необходимость запрета на приобретение жилья в городах и курортах страны, фактически запускается действительно опасный для сохранения культуры процесс перераспределения земли в регионах, где важно сохранить культурную преемственность.
Эти два вопроса не связаны напрямую друг с другом. Если власти разрешат приобретать жилье россиянам в Сухуме, это не означает, что тут же прекратятся попытки распродать земельный фонд в сельских районах.
Но позиция противников принятия закона, как свода правил игры на рынке, объективно создает предпосылки для очень печальных в дальнейшем последствий.
Здесь мы подошли к корню вопроса. Абхазия находится в очень тяжелом демографическом положении. И тут стоит прямо говорить об очевидных вещах. Страна еще далека от того состояния, когда она сможет быть цельным социо-культурным феноменом и будет способна переваривать миграцию, «обабхазивая» со временем мигрантов.
Потеря идентичности в современной Абхазии происходит сейчас семимильными шагами и мизерная миграция из-за рубежа никакой роли в этом процессе не играет. Роль играют социо-культурные факторы, в первую очередь, переселение сельского населения в города и, конечно, опять-таки отсутствие государства как механизма модерации жизни в стране. Нет программы гражданской интеграции, не было предпринято за послевоенные годы никаких усилий по укреплению государственного языка в среде этнических меньшинств. В итоге, даже в этнически абхазской среде происходит сокращения количества носителей языка. Но плохо даже не столько это, сколько заметно теряется качество владения абхазским языком.
Одним словом, если бы был «рабочим» государственный механизм, то уже давно появился бы и механизм интеграции. А сейчас объективно происходит обратный процесс. Усиление распада культурных ценностей и ухудшение социально-экономического климата без всякой миграции добивают традиционную культуру и комплекс аутентичных ценностей.
Но к вопросу о продаже жилья это все имеет второстепенное отношение. Открытие рынка для россиян оживит этот сектор. Возможно, несколько сот или даже тысяч человек переселятся в страну в течение какого-то количества лет. Но сейчас этот вопрос является лишь «топливом» для продвижения политических сил. Это игра на комплексах общественного сознания, использование мифов и страхов, почва которых находится в исторических событиях глубокого прошлого, с целью раскрутки собственных политических брендов и имен.
Одна из причин политического протеста по поводу продажи жилья россиянам заключается в том, что в стране не сложился класс собственников, юридических владельцев, извлекающих прибыль из законно находящегося в их собственности имущества.
Абхазская элита послевоенных лет, насколько только могла, оттянула решение самых важных для общества задач. Фактически во время войны состоялся передел имущественного комплекса, но произошедшее никак не было зафиксировано в праве. А экономическая депрессия последующих десятилетий, не дала возможности фактическим собственникам вновь перераспределиться в зависимости от дальнейших возможностей по развитию приобретенного имущества.
Но это не значит, что собственников нет, они как раз есть. И именно здесь происходит водораздел на сторонников и противников продажи недвижимости россиянам, который отражается и на политическом поле. Очень многие хотели бы и пытаются продать лишнюю недвижимость, чтобы эффективно использовать полученные средства в развитии на других направлениях. Но мы видим, что протест по поводу либерализации рынка формируется и развивается как раз в той среде, которая не успела принять участия в послевоенном перераспределении имущества. Они не являются собственниками, и очень хотели бы для начала ими стать, потому что, если класс «фактических» собственников использует часть своих резервов для продажи нерезидентам, то их собственные шансы когда-нибудь недорого приобрести недвижимость в своей стране, будут все более сомнительны.
Есть и еще один, может, самый глубокий уровень этой проблемы. Очень часто сложившиеся правила игры, при всей очевидной их ущербности, со временем становятся нормой реальности, частью общественных отношений, социальной культуры и так далее. Запрет на приобретение жилья в Абхазии не гражданам страны — именно тот случай.
Основа тут — это «пожелание» о том, чтобы любой чужой в стране мог быть или жить без проблем, но только на птичьих правах. Только под опекой местной, статусной в том или ином смысле общественности. И именно эта реальность может поломаться под влиянием принятия любого законодательства, которое будет регулировать этот рынок.
Потому что, обратим внимание, противники закон — не противники какой-то конкретной модели решения проблемы, они противники вообще идеи учредить правила игры. Скажем, если законопроект, который был в конце прошлого года внесен парламентариями — сторонниками открытия рынка, подразумевает довольно либеральные правила игры, то противникам ничто не мешало бы создать свои модели решения, где в той или иной мере ограничить свободу рынка. Грубо говоря, скажем, если одни предлагают продавать квартиры и дома без всяких ограничений, то вторые настаивают на определенном лимите, скажем, не более полусотни квартир в год. Но таких предложений нет. Есть желание сохранить нынешний паритет — не важно, будут ли проданы оптом квартиры и дома, или будут проданы в розницу, в любом случае, они будут проданы людям, у которых в стране нет никакого законного статуса. И это, по существу, очень многих устраивает.
И последнее. Может быть, самый глубокий нюанс проблемы. Вернемся к тезису об отказе элит послевоенного времени от реформ и любых изменений. Желание сохранить «все как есть» настолько глубоко стало частью социальной культуры современной Абхазии, что даже те политические силы, которые активно на уровне риторики выступают за реформы, на самом деле, внутренне боятся любых изменений. И дело тут не в вопросе недвижимости. Любые реформы, в абхазском случае, так или иначе о модернизации, о «переформатировании». Но — мы все люди. Мы привыкаем жить так, как живем и порой уже не замечаем, что живем в погрязшей в хаос преступной игре с продажей недвижимости, прибыль от которой идет мимо государства и порождает все новые и новые мошеннические сообщества «риэлторов». Но изменения неминуемы, как неминуемо течение времени. И пусть эти изменения лучше наступят в правовом русле, нежели будут плодить схемы «грязного» бизнеса «черного» рынка жилья.
