Российское правительство одобрило федеральную целевую программу развития образования на 2016 — 2020 годы. Основные задачи ФЦП — создание и распространение структурных и технологических инноваций в образовании; формирование инфраструктуры для подготовки кадров, необходимых экономике. В документе значатся организация новой структуры вузов, модернизация технологий заочного образования, разработка российских инструментов оценки качества образования. На реализацию ФЦП предполагается потратить 112 млрд рублей. Регионам на «внедрение новых моделей и механизмов обеспечения доступности образовательной среды» выделят субсидии. В результате должна быть создана сеть вузов, включающая 60 многопрофильных университетов, ориентирующихся на ключевые отрасли региональных экономик; внедрены новые федеральные образовательные стандарты высшего образования. Также предполагается, что будут «построены объекты социальной, учебно-лабораторной, физкультурно-спортивной, хозяйственной и коммунальной инфраструктуры; восполнен дефицит мест в общежитиях для иногородних студентов».
Реакция общественности на программу — немноголюдные акции в 20 российских городах, в том числе в Екатеринбурге и Ижевске, в защиту высшего образования. Организаторы — профсоюзы «Учитель» и «Университетская солидарность» — говорят о «жестком урезании расходов на образование и его деградации, сокращении кадров и закрытии вузов».
ФЦП действительно предусматривает сокращение числа вузов. Еще в марте глава Минобра Дмитрий Ливанов сообщил: «Согласно концепции ФЦП, количество филиалов вузов планируется сократить не более чем на 80%, число самих вузов — на 40%». В апреле на конференции по проблемам развития экономики и общества министр пояснил, что «в течение двух лет государство избавится от вузов и филиалов, не способных давать качественное образование, это по существу уже умершая часть».
— Только в 2015 году из сводного реестра исключены лицензии почти 150 вузов и филиалов, — рассказал заместитель руководителя Рособрнадзора Александр Бисеров. — За последние полтора года лицензий лишилась почти четверть российских вузов и филиалов: к началу сентября 2013 года в России их работало около 2,5 тысячи, теперь из реестра исключены лицензии 600.
Эксперты признают, что высшая школа в России неоднородна: наряду с элитными и «массовыми» университетами в ней есть и «сегмент низкого качества». Его надо сокращать, но очень взвешенно, иначе модернизация обернется катастрофическим падением уровня образованности населения.
Как сокращение университетов и их филиалов коррелирует с задачами доступности для населения высшего образования?
Стремление «прилично выглядеть»
В начале июня одновременно опубликованы два рейтинга российских вузов. Первый — Национальный рейтинг университетов — составили Интерфакс и Эхо Москвы. Второй — подготовило рейтинговое агентство RAEX («Эксперт РА»). Их итоги нужны нам, чтобы не только понять, на кого должны равняться «отстающие» вузы, но и оценить состояние высшей школы, актуальность госполитики в этой сфере.
В обоих исследованиях в топ-10 вошли по шесть московских и четыре региональных вуза. Уральский университет —УрФУ — есть только в первой десятке RAEX. В топ-50 рейтингового агентства территории Урала и Западной Сибири представлены пятью университетами, в числе пятидесяти первых у Интерфакса — только четыре вуза с уральской пропиской. В лидерах те, кому удалось повысить привлекательность для абитуриентов, усилить международную интеграцию, добиться высокой цитируемости научных публикаций. Еще один важный показатель — уровень обеспеченности студентов штатными преподавателями: у подавляющего большинства участников рейтингов он ухудшился.
— Если по итогам рейтинга 2014 годасоотношение профессорско-преподавательского состава (ППС) на 100 студентов составляло 8,33, то теперь — 8,05, — рассказали исследователи RAEX. — У топ-100лучших вузов этот показатель в среднем снизился на 3,4%. У вузов, участников программы повышения конкурентоспособности«5 — 100» (таких 14), он сократился еще существеннее — на 5,4%. Наиболее драматично падение соотношения ППС на 100 студентов в технических вузах — минус 8%.
Научные сотрудники, чью заработную плату по указанию государства необходимо повышать стремительнее, чем для ППС, оказались в еще более проигрышном положении. Если годом ранее численность штатных научных работников в научно-исследовательских университетах (НИУ) составляла в среднем 196 человек, то по итогам новых измерений она сократилась до 179 (минус 8,7%). Даже у участников программы «5 — 100», имеющих амбиции выйти на передовой край мировой науки, численность научных сотрудников за год не выросла (в среднем 236 человек).
Составители рейтинга объясняют негативную тенденцию двумя причинами:
— Во-первых, это необходимость ежегодно повышать зарплату преподавателям с учетом среднего значения по региону в рамках выполнения «майских указов» президента РФ. Во-вторых, отсутствие дополнительных бюджетных средств для решения этой задачи. В условиях, когда ресурсов не хватает, а зарплату поднимать необходимо, большинству вузов не оставалось иного, кроме как проводить оптимизацию штата, то есть фактически сокращать ставки.
— Финансирование вузов в расчете на студента в среднем по топ-100 вузов за год номинально увеличилось на 1% (с 287 до 290 тыс. рублей с учетом бюджетных и внебюджетных средств), — констатируют исследователи. — При этом зафиксированная динамика существенно ниже годового уровня инфляции в стране (в 2014 году — 11,4%). Можно отметить ряд успехов вузов по привлечению средств на научные разработки. Впрочем, по итогам 2015 года НИОКР вряд ли смогут сыграть роль надежной «подушки безопасности» для вузов, так как предпосылок для роста заказов на научные исследования не наблюдается.
К плюсам можно было бы отнести рост по двум показателям. Первый — повышение в вузах публикационной активности. Среднее количество публикаций на одного научно-педагогического работника (НПР) выросло у участников «5 — 100» аж на 20,7%. Но есть нюанс: цитируемость в расчете на статью, согласно зарубежным наукометрическим системам, снизилась на 1,6% (а у НИУ — и вовсе на 6,7%). Это позволяет сделать неутешительный вывод: в условиях нехватки финансирования и дефицита научных кадров погоня за улучшением наукометрических показателей ведет к снижению качества публикаций.
Второй показатель — доля иностранных обучающихся. Всего за год доля иностранных студентов-очников у вузов из «5 — 100», например, выросла с 9,1 до 10,6%, у национальных исследовательских университетов — с 6,7 до 8%.
— Однако при всей важности усиления международной интеграции вузов следует отметить, что привлечение зарубежного контингента не имеет прямого отношения непосредственно к качеству вузовского образования, — подчеркивают в RAEX. — Наращивание доли иностранцев и увеличение количества публикаций, невзирая на их качество, позволяет сделать заключение, что стремление «прилично выглядеть» за рубежом в большем приоритете, нежели повышение качества образования и решение системных проблем с НПР.
Еще один важный тренд: выпускники технических вузов по сравнению с экономическими по-прежнему более востребованы работодателями, и это идет вразрез с выбором абитуриентов, предпочитающих учиться на экономистов и управленцев. Так, средняя стоимость платного обучения на первом курсе в технических вузах составляет 105 тыс. рублей, а в экономических — 200 тысяч. Среди университетов с самой высокой стоимостью платного обучения по программам бакалавриата и специалитета преобладают нетехнические вузы.
По данным RAEX, ведущие экономические вузы сегодня готовят наибольшее количество выпускников, ставших топ-менеджерами крупнейших компаний России. В правлении компаний из списка «Эксперт-400» больше всего выпускников МГУ, Финансового университета, РАНХиГС, а также РЭУ им. Плеханова.
Кого надо, того и не хватает
Государство до сих пор не научилось учитывать интересы заказчиков. Более двадцати лет назад по этой причине произошла трансформация высшего образования. Под давлением платежеспособного спроса со стороны населения появились негосударственные университеты, а в госвузах — платные места. Диверсифицировались региональные инфраструктурные вузы — политехнические. Они попытались конкурировать с классическими университетами, открыли непрофильные факультеты (например, экономики, права) и во многом утратили связь с работодателем.
— Многие инфраструктурные вузы качественно деградировали, утратили частьаудитории и ресурсов, — пишут авторы статьи «Незавершенный переход: от госплана — к мастер-плану» Исак Фрумин, Ярослав Кузьминов и Дмитрий Семенов (ВШЭ).
Сейчас «рядовые» вузы в регионах переживают непростой период. Финансовые и управленческие проблемы, реорганизации, неоднородное качество студентов, «утечка мозгов» — все это заставляет экспертов говорить о кризисе высшей школы. Для общества и работодателей претензии к качеству вузовской подготовки стали нормой. В этом есть резон — в целом для российской высшей школы характерна инерция: устаревшие приемы администрирования, несовершенная система оценки качества образования, отсутствие самоорганизации «снизу».
Исаак Фрумин приводит пример: почти половина студентов первых курсов инженерных специальностей «обнаруживают такой уровень знаний, что нормально обучаться они просто неспособны». Госсредства, направленные на образование этих людей, потрачены впустую. Решение этой проблемы эксперт видит в сокращении бюджетного приема на инженеров вдвое и одновременном двукратном повышении финансирования подготовки в расчете на одного студента. Это позволит вузам обновить технологии образования и привлечь сильных ученых.
Следуя общемировому тренду, Россия в первую очередь делает ставку на исследовательские университеты (слабые по этой логике лучше расформировать) — как на генераторы инноваций и инкубаторы элитных кадров. Крупным проектом под эгидой государства стал в 2009 — 2010 годах конкурсный отбор вузов, победители которого получили статус НИУ. В группу отличников также входят федеральные университеты и знаменитые классики — МГУ и СПбГУ. Именно элитная группа получает главную финансовую поддержку со стороны государства. Это отвечает установке государства на ближайшее десятилетие — «сконцентрировать программы подготовки магистров и аспирантов в ограниченном числе ведущих вузов».
Вуз как лифт
— Национальным государствам, помимо поддержки элитных исследовательских вузов, необходимо уделять больше внимания массовым университетам. Массовое высшее образование насыщает экономику кадрами, содействует социальной мобильности людей и повышает их уровень жизни, — считает директор Центра по изучению международного высшего образования при Бостонском колледже (США) Филип Альтбах. — Будущее экономики того или иного государства во многом зависит от решения двух задач: повышения доступности вузовского обучения и поддержания устойчивости исследовательских центров, которые формируют и распространяют новые знания.
При этом американский исследователь говорит о «побочном эффекте» массового высшего образования:
— Процесс расширения доступа в высшую школу принес и дополнительное финансовое бремя, которое не всякое правительство может вынести. Это в свою очередь привело к буму частного образовательного сектора. За этим последовало падение качества образования: расширение университетской системы сопровождалось нехваткой квалифицированных преподавателей и возникновением слабо обеспеченных ресурсами вузов. Но даже при этих серьезных издержках массовизация высшего образования играет важнейшую роль — миллионы людей повысили свой уровень жизни.
— Бинарное разделение, ставшее итогом фокусировки на элитарных вузах, мешает росту конкурентоспособности российского высшего образования. Важным фактом образовательной политики должно стать признание ценности институционального многообразия в высшей школе, смягчение поляризации в ней, — убеждены эксперты Института образования НИУ ВШЭ. — Вузы всякие важны, именно таким должен быть подход к университетам. Для многих выпускников школ вузы, пусть даже слабые, являются альтернативой улице. Их нужно не закрывать, а проводить работу по улучшению качества того образования, что они дают.
— У нас нет задачи оставить на рынке строго определенное количество вузов, — обороняется Дмитрий Ливанов. — Отсечение будет происходить исключительно на основе показателей качества.
Напомним, при первой оценке эффективности вузов, проведенной в 2012 году, в ряды отстающих неожиданно попали довольно известные в стране: Российский государственный гуманитарный университет, Московский государственный педагогический университет, Московский архитектурный университет, Литературный институт им. А.М. Горького. В 2014 году в список учебных заведений, выполнивших менее четырех показателей мониторинга эффективности, вошли Московская государственная художественно-промышленная академия им. Строганова, Московский государственный строительный институт,МАТИ им. Циолковского. В прошлом году был подписан закон, согласно которому Рособрнадзор получил полномочия приостанавливать или отзывать лицензии у вузов, если в рамках контрольно-надзорной деятельности в них были выявлены нарушения, несоответствия государственным стандартам. Очередной мониторинг вузов стартовал весной этого года.
Замечания Рособрнадзора к вузам-двоечникам нередко справедливы: «Треть всех российских студентов обучаются по некачественным программам, без должного материально-технического обеспечения, в каких-то полуподвальных помещениях, а преподаватели работают без договоров». Но пострадать могут и те, кто банально не справляется с показателями по доходам вуза на одного НПР или по численности иностранных студентов. Есть, например, педагогические вузы в глубинке с многолетними традициями и уникальными коллективами, которые исправно поставляют кадры для сельских школ. Они явно не выполняют все показатели. Закроем их, и учить детей будет некому.
Первый зампред комитета по образованию Госдумы РФ Владимир Бурматов соглашается с тем, что некоторые учебные заведения просто торгуют дипломами, но при определении тех филиалов и вузов, которые необходимо будет закрыть, может случиться так называемый «эксцесс исполнителя»: «Государственным заказчиком и куратором программы является Минобрнауки РФ. А как показывает практика, это ведомство временами устремляет взоры не на откровенно слабые институты и университеты, а те учебные учреждения, у которых есть заманчивая собственность».
— Аттестация образования превращается в состязание низшей лиги вузов, — убежден доцент департамента образовательных программ НИУ ВШЭ Петр Сафронов. — Наиболее сильные университеты побеждают в гонке, даже не участвуя в ней: стандарты, заложенные в вузовские рейтинги, лишь подтверждают лидерство флагманов. Такая особенность соревнования между вузами отчасти девальвирует его смысл, а пространство образования подвергается сильной фрагментации и сегрегации. Выборочная модернизация в этом случае грозит катастрофическим падением уровня образованности населения.
Если закрыть слабые вузы, что будет на их месте? От всеобщей тяги к высшему образованию избавиться не удастся, как не удастся отправлять школьников в ПТУ, потому что они нужны на заводах. По мнению директора Института развития образования ВШЭ Ирины Абанкиной, решение закрыть вузы будет оправдано лишь в том случае, если удастся внедрить систему эффективного онлайн- и дистанционного обучения: «Но до этого далеко, да и в 18 лет человек еще недостаточно дисциплинирован, чтобы изучать курс самостоятельно».
— Программа развития образования поможет поддержать вузы, необходимые для обеспечения кадрами региональных экономик, закроются те, кто поставляет некачественных специалистов, — прогнозируют в Минобре. — Регионы сами решат, кто нужнее. Они должны помочь в определении приоритетов образовательной политики, учитывая особенности той или иной области, края или республики. Кроме того, субъекты должны представить прогнозы собственного экономического развития, чтобы Минобрнауки и вузы могли ориентироваться на них в рамках долгосрочного планирования.
Опять наступаем на те же грабли — субъекты РФ будут отталкиваться от запросов отраслей без учета мнения домохозяйств.
— Позиция Минобразования очень напоминает советский Госплан, — убеждены авторы альтернативного подхода к решению задачи прогнозирования контрольных цифр приема в вузы. — В качестве основы для разработки проектировок по количеству бюджетных мест используются анализ рынка труда и прогноз потребности в специалистах на среднесрочную перспективу с учетом демографии и миграции. В рыночных условиях такой подход дает сбои.
Сотрудники Института развития образования, департамента математики, Центра семантических технологий и факультета экономики НИУ ВШЭ считают, что при определении количества бюджетных мест должны учитываться не только потребности работодателей и отраслей, но и прогноз реального спроса на высшее образование, основанный на моделировании поведения семей и абитуриентов.
— Востребованность и привлекательность профессии далеко не всегда коррелирует с предложением бюджетных мест в вузах. Сейчас около 10% (около 30 тысяч) бюджетных мест не отвечает интересам абитуриентов, — выяснили исследователи НИУ ВШЭ. — Гуманитариев слишком мало, а технарей — много. Мы видим расхождения по прогнозу и спросу на специальности во всех регионах страны. Реальный спрос на гуманитарные специальности на 40 тыс. мест выше, чем предлагают вузы. В имеющейся сегодня системе высшего образования соотношение мест «физиков» и «лириков» 69,8% против 30,2% в пользу первых. При этом результаты исследования говорят, что соотношение мест должно быть 57,7% против 42,3% в пользу технарей.
Расчеты исследователей также показали, что направления «Математика и естественные науки» и «Здравоохранение» испытывают недостаток бюджетных мест в пределах 80 — 100%. Об этом говорит высокая доля коммерческих студентов на этих специальностях.
О предпочтениях абитуриентов этого года говорить еще рано (о новых правилах приема в вузы и ожиданиях университетов см. «Без списка рекомендованных») — с 25 мая по 26 июня идет сдача ЕГЭ. От результатов приемной кампании будет зависеть судьба конкретных вузов.
