Американо-кубинские отношения на взлете. Куба открыла шестиэтажное посольство в Вашингтоне, а американский флаг впервые за долгое время официально взвился над Островом Свободы за пределами базы в Гуантанамо. 9–10 сентября пройдет очередной раунд американо-кубинских переговоров о нормализации отношений.
Для США эта нормализация не просто восстановление связей с соседом. Ни для кого не секрет, что все последние годы происходит серьезнейшая эрозия американского глобального лидерства. Соединенные Штаты с пугающей быстротой теряют контроль над мировыми процессами. По сути, взявшие на себя роль глобального жандарма после окончания холодной войны, американцы уже не способны урегулировать региональные кризисы или даже управлять ими. Однако у политологов нет единого мнения относительно того, будет ли мир без американского жандарма более безопасным. Смогут ли другие страны или группы стран взять на себя функцию по предотвращению конфликтов глобального значения? Возможно, считают американофилы, нужно не смещать Соединенные Штаты с глобального трона, а лишь модифицировать их внешнюю политику1, сделать ее более гибкой и менее затратной во всех отношениях. И в этом плане нынешний кубинский кейс представляет собой отработку единственно возможной стратегии сохранения американского лидерства.
Ни соблазн, ни санкции
Эрозия лидерства происходит во многом из-за снижения значимости традиционного американского инструментария. Цепь инспирированных Вашингтоном цветных революций и провал всех кейсов по демократизации за последние годы привели к тому, что самый сильный инструмент трансформации неудобных Вашингтону режимов и их политики — соблазн — больше не работает. В этой ситуации Соединенные Штаты попытались заменить соблазн угрозой применения силы, ее реализацию, а также санкционную политику для тех, кто не боится. Однако этот подход не сработал. Применение силы в Ираке, Афганистане, Сирии и отчасти в Йемене ни к чему не привело. Не потому, что у США недостаточно вооружений, — теоретически американская армия может уничтожить все эти страны вместе взятые. Просто американское общество стало куда менее терпимо относиться к потерям — как человеческим, так и финансовым — в ходе военных операций против непонятных противников за рубежом. На союзников в этом плане надежды тоже не много — европейские общества не одобряют идею отправки вооруженных сил за рубеж, что, например, проявилось во время попыток американцев втянуть ЕС в афганскую или сирийскую кампанию.
Попытки принудить непокорные режимы к подчинению через санкции тоже оказались в общем-то неуспешными, что уже признал сам Барак Обама. «Полвека санкций доказали, что изоляция не работает», — заявил американский президент в отношении Кубы. Однако наиболее релевантен тут опыт Ирана. Да, американцам удалось серьезно осложнить развитие иранской экономики и повысить уровень недовольства властями среди граждан Исламской Республики. Однако стойкость иранцев и нежелание отказываться от ядерной программы даже под гнетом санкций привели Вашингтон к крайне опасной необходимости идти дальше по пути давления. А следующей ступенью после санкций была война.
Санкционная же политика против России оказалась не просто бессмысленной, но и деструктивной. Одно дело, когда санкции вводятся против страны третьего мира, такой как КНДР или даже Иран. Другое — когда США и их союзники принимают ограничительные меры против равной им по статусу великой державы, а также угрожают использовать свой контроль над мировыми институтами государственного управления для принуждения непокорной страны к политическим уступкам. Другие великие державы (тот же Китай) сразу же начинают примерять подобный подход к себе и, защищаясь, идут на создание параллельных институтов глобального управления — аналогов МВФ и Всемирного банка. И это лишает американцев одного из ключевых инструментов влияния на страны третьего мира, как номинально дружественные, так и враждебные.
Кубинский подход
Некоторые политологи уже призывают Вашингтон решать все проблемы с неудобными режимами стран третьего мира иным путем — вовлечением. Ссылаясь на опыт Китая, они уверяют, что снятие санкций в отношении враждебных режимов, прекращение жесткой риторики в их адрес и включение этих режимов в системы мировой экономики и международной безопасности — куда более эффективный способ, нежели война или санкции. Причем способ не только приручить неудобных лидеров, но и трансформировать сами режимы в сторону большей демократизации. Снятие «железных» или «бамбуковых занавесов», повышение уровня благосостояния населения и сравнивание жизни в их странах и в соседних приведет к тому, что население будет требовать большей сопричастности к управлению страной и в конечном итоге продавит трансформацию режима.
У этой идеи были и свои критики. В противовес китайскому кейсу они приводили еще один — ливийский, когда попытка вовлечения Ливии в западную орбиту провалилась. Однако в этом была виновата излишняя амбициозность «блудного сына» и жадность «отцов». Ливийский лидер Муаммар Каддафи быстро осознал, что благодаря своим нефтегазовым месторождениям он может играть роль старшего партнера в отношениях с Западом. И что Запад настолько слаб и лишен достоинства, что готов терпеть все, что угодно, ради контрактов. Отсюда и все ливийские унизительные действия в адрес европейских лидеров, апофеозом которых стало принуждение швейцарского президента лично лететь в Ливию и извиняться за то, что швейцарские полицейские арестовали племянника Каддафи. Неудивительно, что, когда позиции Каддафи ослабли, с ним поквитались, а эксперимент свернули.
Сейчас у США нет иных вариантов, кроме попытки сделать еще один подход к снаряду. Американцы задействовали эту стратегию на ряде направлений (Иран, Мьянма), однако с Кубой они прошли дальше остальных. Куба в этом плане — идеальный кандидат на роль эксперимента. Остров находится рядом с Соединенными Штатами, кубинские власти морально готовы к сближению с западным соседом, а в самой Америке существует огромная кубинская диаспора, которая может сыграть роль посредника в коммуникации между Вашингтоном и Гаваной. Наконец, в Вашингтоне признают, что их архаичная политика в отношении режима Кастро серьезно ограничивает американские возможности в домашнем регионе Латинской Америке (которая с каждым годом все глубже утопает в китайских объятиях). «На последнем Саммите Америк, вместо того чтобы обсуждать вопросы, на которых мы хотели сосредоточить внимание: экспорт, борьба против наркотиков, мы уделили много времени американской политике в отношении Кубы. Ключевым фактором на любых двусторонних встречах является вопрос: когда вы намерены изменить свою политику в отношении Кубы?» — жаловался журналистам высокопоставленный американский дипломат.
Право на право
Между тем реализация кубинского эксперимента сопряжена с рядом сложностей и проблем. Главная из них — проблема соблюдения прав человека.
Многолетние попытки Вашингтона убедить весь мир в моральности и гуманности своей внешней политики привели к тому, что в эту гуманность поверили в самих Соединенных Штатах. Соответственно, местные правозащитники, а также идеологически настроенные либералы и консерваторы хотят, чтобы новые партнеры Соединенных Штатов изменили свой подход к соблюдению прав человека. Госсекретарь США Джон Керри пообещал, конечно, что права человека «точно будут одной из основных тем, которые мы поднимем в ходе прямых контактов с кубинскими властями». На деле же Вашингтон, по мнению американских правозащитников, намеренно избегает давления на кубинские власти по этому вопросу. «За последние восемь месяцев администрация США резко снизила уровень санкций, лоббировала Конгресс по вопросу отказа от эмбарго, преждевременно удалила Кубу из числа стран — спонсоров терроризма, освободила из тюрьмы самых известных кубинских шпионов. Наши же кубинские партнеры лишь освободили несколько дюжин политзаключенных (многие из них уже должны были быть освобождены), и их даже не просили изменить поведение», — говорит аналитик фонда «Наследие» Анна Кинтана.
Однако Вашингтон можно понять. Открытый упор на защиту прав человека в ходе начального этапа интеграции с «государствами-изгоями» не приведет к поставленной цели — облегчению жизни граждан этих государств и демократизации их режимов. Любые авторитарные государства будут с большим подозрением относиться к попыткам США навязать им любую повестку дня. Лидеры стран — кандидатов на роль блудных детей уже говорят, что не допустят усиления политического и экономического влияния США на их режимы. «Нормализация отношений с Вашингтоном не означает, что Куба пойдет на какие-то уступки (в области внешней политики. — “Эксперт”)», — заявил посол Кубы в Иране Владимир Гонсалес. Так что упор на правозащитные вопросы просто похоронит всю интеграцию.
Куда более эффективной, хоть и менее эффектной, выглядит долгосрочная политика демократизации, основанная на экономической открытости авторитарных обществ. Линия на вовлечение Кубы в мировую экономическую систему, а также в международные процессы обмена информацией (тот же открытый доступ в интернет и поездки в США) приведет к неизбежной эволюции кубинского режима.
