«Оборона – наша честь, дело всенародное, бомбы атомные есть, есть и водородные». Эта информация, вышедшая из-под пера Сергея Михалкова в 1953 году, для граждан Советского Союза, не посвященных в соответствующие тайны, была исчерпывающей.
Не слишком много знали и за рубежом. Американская военная разведка в апреле 1950-го представила Совету национальной безопасности США доклад, согласно которому уже к началу того года СССР якобы располагал девятью полками тяжелых бомбардировщиков Ту-4 «со штатным вооружением 28 единиц ядерного оружия, однако реальная вооруженность составляла в среднем 67 процентов от штатной». Но донесение не соответствовало действительности.
В 1952 году управление разведки штаба ВВС США заявило, что «Советский Союз имеет в распоряжении достаточное количество самолетов, обученных летчиков и базы, позволяющие предпринять попытку доставить в США весь наличный запас ядерных бомб» (HQ USAF, Directorate of Inelligence, A Summary of Soviet Air Capabilities Against North America). И это было изрядным преувеличением, поскольку изначально морально устаревшие самолеты «Туполев-4» даже после установки на них системы дозаправки топливом в воздухе не могли гарантированно поражать объекты на континентальной территории Штатов за исключением разве что Аляски, где ничего особо важного не имелось.
Тем не менее еще в 50-е годы американские и канадские военные были озабочены существованием некой «лазейки для советских бомбардировщиков», которые могли атаковать со стороны Северного полюса. В настоящее время некоторые западные публицисты называют существование такой лазейки мифом, хотя в СССР в то время рассматривалась возможность создания секретных ледовых баз в Арктике, да и обычные аэродромы подскока на этом направлении были построены.
Правда, до размещения на полюсе Ту-4 и легких фронтовых бомбардировщиков Ил-28 (как предполагалось) дело так и не дошло. Однако фирма Avro Canada сорвала на этих страхах жирный куш, получив от канадского правительства заказ на строительство почти 700 всепогодных реактивных истребителей-перехватчиков CF-100 «Кэнак» с большой дальностью полета. Вашингтон придавал Канаде столь большое значение в обеспечении ПВО Северо-Американского континента (для чего была развернута объединенная система NORAD), что вручил своему союзнику оборонительное ядерное оружие – зенитные самолеты-снаряды BOMARC (ядерный заряд мощностью 7–10 килотонн) и неуправляемые ракеты класса «воздух-воздух» «Джини» (1,5 килотонны).
Носителями последних стали пришедшие на смену быстро вышедшим из моды дозвуковым «Кэнакам» сверхзвуковые истребители CF-101 «Вуду» американского же происхождения. Конечно, сами ядерные заряды находились под исключительным контролем США, хотя, скажем, для пуска BOMARC необходим был одновременный поворот в панели кодоблокировочной системы двух ключей, один из которых был у американского офицера, а другой – у канадского.
Число ядерных бомб в СССР на заре атомного проекта было небольшим. В 1950-м их имелось всего пять, в 1951-м – 25, в следующем – 50, а когда Михалков сочинял свои духоподъемные стихи, вдохновленный испытанием в августе 1953-го первого отечественного термоядерного боевого заряда, – 120, и это против 1161 единицы такого оружия у США. Но для американских баз в Европе и Азии ядерный потенциал советской авиации действительно представлял угрозу.
Впоследствии соотношение сил медленно, а с 60-х годов уже достаточно быстро менялось в пользу СССР, и 30 лет назад, по оценке авторов справочника Soviet nuclear weapon (издание NRDC, 1989), количество советских ядерных авиабомб оценивалось в 5200 единиц. Заокеанские эксперты, ссылаясь на сведения, полученные от некоего частного лица, сообщали следующее: «По-видимому, ядерная бомба весом 2000 фунтов и мощностью 350 килотонн является стандартным оружием. По некоторым сообщениям, в начале 80-х годов на вооружение поступила новая бомба, обладающая меньшим весом и мощностью 250 килотонн».
Реактивный двигатель Сталина
Как было на самом деле? О советских ракетах с ядерным зарядом информации в свободном обороте достаточно. Бомбам повезло в этом плане гораздо меньше, а ведь с них-то и начинался русский ядерный щит (он же, разумеется, и меч).
Первая серия советских «изделий 501» конструкции КБ-11, то есть коллектива Юлия Харитона со товарищи, насчитывала те самые упомянутые выше пять штук. Отечественный аналог американской бомбы «Толстяк» (Fatman) имел плутониевый заряд мощностью 20–22 килотонны. Вся та серия составляла главную военную тайну СССР и содержалась в спецхранилище по месту рождения – в Арзамасе-16, под крылом своих создателей из КБ-11 (ныне ВНИИЭФ). Как известно, «конспиративная» аббревиатура РДС, которая впоследствии присваивалась и другим образцам советского ядерного оружия (бомбам, боевым частям ракет и артиллерийским снарядам), означала «реактивный двигатель специальный», что, однако, охраняющими тайну режимщиками интерпретировалось как «реактивный двигатель Сталина», а учеными (гораздо удачнее) – «Россия делает сама».
Масса РДС-1 достигала почти пяти тонн, что исключало его применение с каких-либо иных самолетов, кроме дальних бомбардировщиков. Систему, обеспечивающую использование «изделий 501» на тяжелых Ту-4А («А» – значит «атомный») разработал Александр Надашкевич. Но сами эти поршневые бомбардировщики, представлявшие собой «пиратские копии» американских В-29 «Суперфортресс» (тех самых, что сожгли Хиросиму и Нагасаки), как отмечено выше, уже безнадежно устарели и из-за низкой скорости представляли собой легкую добычу для истребителей противника. Это, кстати, доказали советские летчики, легко расправлявшиеся на МиГ-15 с американскими В-29 во время войны в Корее.
Дальнейшее развитие ядерного бомбового вооружения в СССР шло по пути повышения мощности зарядов с одновременным обеспечением их компактности, что позволило бы размещать боеприпас на легких реактивных бомбардировщиках и даже истребителях фронтовой авиации, решавшей тактические задачи. В некоторых ситуациях (если особо важные цели на территории противника находились в пределах радиуса действия самолетов) тактические крылатые машины приобретали определенный стратегический статус.
В последующем были созданы и пущены в серию усовершенствованные ядерные авиабомбы типа РДС-2 (38 килотонн) с плутониевой и РДС-3 (42 килотонны) с уран-плутониевой начинкой, причем все ранее выпущенные бомбы типа РДС-1 переделали в РДС-2. Прогресс был налицо: мощность зарядов удалось увеличить в два раза, а массу, наоборот, уменьшить.
Бомба РДС-3, получившая еще и женское имя «Мария», стала первым в нашей стране ядерным боеприпасом, испытанным не в экспериментальном наземном варианте, а сбросом с борта самолета Ту-4 18 октября 1951-го.
По опубликованным материалам ветерана отечественного атомного проекта Е. Ф. Корчагина, по состоянию на 1 января 1953 года ядерный арсенал СССР состоял из сосредоточенных в хранилищах КБ-11 59 бомб РДС-2 и 16 РДС-3.
Маша, Таня и другие
Этапным событием стало создание в КБ-11 компактной ядерной бомбы РДС-4 «Татьяна» для тактической авиации, а именно для реактивных фронтовых бомбардировщиков Ил-28. По своим массогабаритным характеристикам (вес бомбы составлял 1,2 тонны) она не отличалась от обычной фугасной, а ядерный заряд для «Татьяны» взяли от РДС-2. 23 августа 1953 года ее испытали сбросом с самолета. Мощность взрыва составила 28 килотонн. В какой-то мере это следует считать ответом на появление в ВВС США тактических реактивных бомбардировщиков В-45 «Торнадо», с одного из которых 1 мая 1952-го была сброшена 19-килотонная ядерная бомба Мк.7 «Тор». В принципе «Татьяну» можно было разместить даже на поршневых бомбардировщиках Ту-2.
Непосредственно под РДС-4 в ОКБ Александра Яковлева создавался «скоростной бомбардировщик специального назначения» Як-125Б, но в серию он не пошел из-за дозвуковой скорости полета.
Вслед за «Татьяной» советские ученые и конструкторы создали тактическую ядерную бомбу 8У49 «Наташа», носителем которой стал уже сверхзвуковой самолет фронтовой авиации – легкий бомбардировщик Як-26. Самолеты Як-26, выпущенные малой серией, и более совершенные крупносерийные фронтовые бомбардировщики Як-28 также вооружались и «Татьянами».
Дальнейшая оптимизация ядерных зарядов позволила специалистам НИИ-1011 (ныне ВНИИТФ) создать тактическую атомную бомбу малой мощности (пять килотонн) 8У69, предназначенную для применения с внешней подвески сверхзвуковых самолетов. Для этого 8У69, известная также, как «изделие 244Н», имела особую веретенообразную форму с малым аэродинамическим сопротивлением. Весила такая бомба всего 450 килограммов.
Под 8У69 дорабатывались модификации сверхзвуковых истребителей МиГ-19С (вариант СМ-9/9) и МиГ-21Ф (Е-6/9) ОКБ Артема Микояна. Эти машины были успешно испытаны, но в качестве основного носителя ядерной бомбы 8У69 командованием ВВС на рубеже 50–60-х годов выбран сверхзвуковой истребитель-бомбардировщик Павла Сухого Су-7Б. Именно он, а не Як-28 стал на целое десятилетие главным ударным комплексом советской фронтовой авиации.
В 1962 году самолеты Су-7Б были задействованы в реальных сбросах ядерных бомб на Семипалатинском полигоне. Для применения 8У69 (одна такая штуковина подвешивалась на подфюзеляжном пилоне) самолет Су-7Б оснащался хитрым приборчиком ПБК-1. Аббревиатура расшифровывалась как «прибор для бомбометания с кабрирования». Он представлял собой электромеханический механизм, определяющий момент сброса бомбы.
Одним из главных способов ее применения с самолета Су-7Б был принят сброс на скорости 1050 километров в час при маневре с резким набором высоты до 3500–4000 метров (это и есть кабрирование). Отцепившись под углом 45 градусов к горизонту на дальности 6–8 километров от наземной цели, бомба летела к ней по баллистической кривой, и за это время сам истребитель-бомбардировщик выходил крутым отворотом из атаки, чтобы не попасть под ударную волну ядерного взрыва. На обратном пути, встретившись с самолетами противника, он мог затеять еще и маневренный воздушный бой, применив пару своих 30-мм пушек.
Кроме ВВС СССР, самолетами Су-7Б, приспособленными под ядерное оружие, оснащались также ВВС Польши и Чехословакии. Разумеется, атомные бомбы для них находились в советских спецхранилищах и могли выдаваться союзникам только в случае войны. При этом чехословацкие и польские пилоты Су-7Б постоянно совершенствовали свои навыки по возможному применению ядерного оружия. Об этом, например, повествуется в вышедшей в 1996 году интересной книге чешского автора Либора Режняка Atomovy bombarder Su-7 ceskoslovenskeho vojenskeho letectva. В прочие страны (Индию, Египет, Северную Корею и т. д.) Су-7Б поставлялись в коммерческом варианте без узла спецподвески и без прибора ПБК-1. Впрочем, «сторонние покупатели» живо интересовались спектром возможностей Су-7Б и дело дошло до того, что, как утверждала американская пресса, некие советские инженеры поведали египетскому генералу о том, что самолет может нести ядерное оружие.
Многоликая Кузькина мать
Что касается тяжелых термоядерных авиабомб, то первыми их образцами, поступившими на вооружение дальней (стратегической) авиации советских ВВС, стали испытанные в 1953–1955 годах РДС-6с и РДС-37.
Наземное испытание 12 августа 1953 года боевого термоядерного заряда РДС-6с стало возможным благодаря использованию его создателями во главе с Андреем Сахаровым дейтерида лития-6 в качестве твердого горючего для реакции синтеза дейтерия и трития. Литий-6 при бомбардировке нейтронами образует второй компонент, необходимый для осуществления термоядерной реакции – тритий. Вместе с тем для гарантированного достижения требуемой мощности заряда РДС-6с вместе с дейтеридом лития в него ввели и некоторое количество трития.
При испытаниях РДС-6с была зафиксирована мощность 400 килотонн тротилового эквивалента – в 10 раз больше, чем предельная мощность тогдашних советских ядерных боеприпасов, основанных на цепной реакции деления. Буковка «с» в аббревиатуре РДС-6с означала «слоеная» – в заряде термоядерное горючее чередовалось с ураном-238. Такая схема обеспечивала выравнивание давлений в «термояде» и уране при их ионизации в результате взрыва ядерного запала и соответственно высокую скорость термоядерной реакции.
РДС-6с стала первой отечественной водородной авиабомбой, поступившей на вооружение тяжелых (турбовинтовых Ту-95 конструкции Андрея Туполева и реактивных М-4 Владимира Мясищева) и средних (реактивных Ту-16) бомбардировщиков.
В 1955 году СССР продолжил испытания усовершенствованных группой Сахарова образцов боевых водородных бомб. 6 ноября была испытана воздушным взрывом 250-килотонная авиабомба РДС-27 с зарядом, в котором как термоядерное горючее использовался только дейтерид лития, а 22 ноября бомбардировщик Ту-16 сбросил особо мощную авиабомбу РДС-37 с принципиально новым зарядом так называемого двухступенчатого типа с радиационной имплозией (обжатием) ядерного и термоядерного материала, заключенного в отдельный «слоеный», как в РДС-6с, «вторичный» модуль.
Радиационное обжатие обеспечивалось рентгеновским излучением при взрыве «первичного» ядерного модуля. Корпус заряда был изготовлен из природного урана-238, а тритий в заряде не использовался. В этой бомбе реакция синтеза дейтерия и трития суммировалась с делением ядер урана-238. Общее энерговыделение на испытании РДС-37 составило 1,6 мегатонны тротилового эквивалента.
Конструкцию заряда РДС-37 заложили в основу последующих разработок. Так был открыт путь к созданию термоядерных боеприпасов сверхбольшой мощности. За учеными и конструкторами дело не стало, и 30 октября 1961 года специально подготовленный тяжелый бомбардировщик Ту-95 (в уникальной модификации Ту-95В) сбросил в районе пролива Маточкин Шар на Новой Земле водородную бомбу «изделие 602» (она же АН602 или «Иван», масса – 26,5 тонны). Мощность взрыва превысила 50 Мт, что, впрочем, составило лишь половину расчетной – проверить «Ивана» на полную мощность не решились. Но все равно это было самое грандиозное испытание оружия в истории человечества.
С подачи Хрущева «Ивана» прозвали также «Кузькиной матерью», но на вооружение это изделие, не помещавшееся в бомбоотсек носителя («Кузькина мать» висела под фюзеляжем Ту-95В), не приняли – она предназначалась исключительно для демонстрации американцам и их союзникам возможностей советской атомной науки и техники.
В последующем на вооружение ВВС поступили еще несколько образцов ядерных и термоядерных бомб тактического и стратегического назначения. Например, «джентльменский набор» Су-7Б пополнился новыми спецавиабомбами – 500-килограммовой РН-24 и вполне миниатюрной (250 килограммов) РН-28. Известно, что в дополнение к Су-7Б в 60-е годы своим «ядерным истребителем» продолжили заниматься и микояновцы, чьи проекты не прошли в конце 50-х. В 1965-м они создали самолет МиГ-21Н (он же Е-7Н) под ядерную бомбу нового поколения РН-25. В качестве носителей рассматривались и скоростные оперативно-тактические разведчики-бомбардировщики семейства МиГ-25РБ, причем, что примечательно, западные аналитики долгое время и не подозревали о таком их потенциале.
Как утверждалось в американском журнале Aviation Week & Space Technology (номер за 2 мая 1988 года) со ссылкой на Министерство обороны США, из 4000 советских самолетов-истребителей для доставки ядерных бомб были предназначены около трети. В числе боеприпасов упоминается РН-40 мощностью 30 килотонн, носителем которой стал фронтовой истребитель МиГ-29.
По сведениям, приведенным американским справочником по советской военной авиации Russia’s Top Guns (Aerospace Publishing, 1990), на истребитель-бомбардировщик Су-17 подвешивалась одна ядерная авиабомба ТН-1000, а на МиГ-27 – две ТН-1200. Бомбы ТН-1000 и ТН-1200 (и другие) вошли в штатное вооружение фронтового Су-24. Эти самолеты (Су-24М), принимающие на борт до четырех «специальных» бомб, и сегодня составляют основу ударной мощи российской тактической авиации, хотя им на замену уже приходят Су-34.
Что касается дальней авиации России, то в качестве носителей термоядерных авиабомб (надо полагать, мегатонного класса) могут рассматриваться тяжелые бомбардировщики Ту-160, Ту-95 и средние Ту-22М. Впрочем, главным оружием этих шедевральных машин являются все же не бомбы, а крылатые и аэробаллистические ракеты в ядерном снаряжении.
В этом ряду хотелось бы видеть – в разумном, конечно, количестве – русский аналог малозаметного американского В-2 (глобального «хирургического» средства применения термоядерных бомб В-83)…
