11 июля 1941 года императорская ставка направила в Квантунскую армию (группу армий) и японские армии в Северном Китае специальную директиву № 506. В ней подтверждалось, что целью «маневров» является усиление готовности к выступлению против Советского Союза. «Кантокуэн» основывался на оперативно-стратегическом плане войны против СССР «Оцу», разработанном Генеральным штабом на 1940 год.

Опыт поражения на Халхин-Голе заставлял японское командование использовать против СССР крупную группировку войск. Для действий на восточном (приморском) направлении формировался 1-й фронт в составе 19 дивизий, на северном (амурском) направлении – 4-я армия в составе 3 дивизий, а на западном (район Большого Хингана) – 6-я армия (4 дивизии).

Резерв командующего Квантунской армией, на которого возлагалось непосредственное руководство действиями войск, составлял 4 дивизии.

Предполагалось рядом последовательных ударов на избранных направлениях разгромить группировки советских войск в Приморье, Приамурье и Забайкалье, захватить основные коммуникации, военно-промышленные и продовольственные базы и, сломив сопротивление, принудить советские войска к капитуляции.

Военные действия разбивались на два этапа. На первом планировалось, наступая на уссурийском направлении, нанести поражение советским войскам в Приморье. На втором  – захватить опорную базу советского Тихоокеанского флота Владивосток, оккупировать Хабаровск, затем разгромить советские войска на северном и западном направлениях. Параллельно силами размещенной на острове Хоккайдо 7-й дивизии и смешанной бригады на Южном Сахалине захватить Северный Сахалин и Петропавловск-на-Камчатке. Предусматривалось также в зависимости от обстановки осуществить операции на противоположном Сахалину побережье СССР.

Особое внимание в плане уделялось широкому использованию в военных действиях японских ВВС, которые должны были «уничтожить авиацию противника до начала операции». Ставилась задача за шесть месяцев выйти к Байкалу и завершить войну.

В ходе операций предполагалось захватить Ворошилов (Уссурийск), Владивосток, Благовещенск, Иман, Куйбышевку, Хабаровск, Биробиджан, Бирокан, район Рухлово, Северный Сахалин, Николаевск-на-Амуре, Комсомольск, Советскую Гавань и Петропавловск-на-Камчатке.

К 25 июня японским Генеральным штабом был разработан график завершения подготовки и ведения войны, согласно которому сокращались сроки ее проведения:

принятие решения по мобилизации – 28 июня;

издание директивы о мобилизации – 5 июля;

начало переброски и концентрации войск – 20 июля;

принятие решения о начале войны – 10 августа;

начало военных действий – 29 августа;

переброска четырех дивизий из Японии – 5 сентября;

завершение операций – середина октября.

В соответствии с этим графиком 5 июля была издана директива верховного командования о проведении первой очереди мобилизации, по которой осуществлялось увеличение Квантунской группировки на две дивизии (51-я и 57-я). 7 июля император санкционировал секретную мобилизацию 500 тысяч человек, а также судов общим водоизмещением 800 тысяч тонн для перевозки военных грузов в Маньчжурию.

Были приняты меры по обеспечению секретности проводимой мобилизации. Она осуществлялась под видом учебных сборов для приписного состава и именовалась «внеочередным призывом». Термин «мобилизация» во всех документах и инструкциях был заменен на «внеочередные формирования». Были запрещены всякие проводы.

22 июля с нарушением графика лишь на двое суток началась концентрация войск у советской границы. Однако скрыть масштабы секретной мобилизации было невозможно. Во время переброски и сосредоточения войск по плану «Кантокуэн» только через пункты на территории Кореи в сутки пропускалось до 10 тысяч солдат и офицеров, 3,5 тыс. лошадей. Внимательно следившие за ходом мобилизации германский посол в Японии генерал Отт и военный атташе Кречмер 25 июля 1941 года сообщили в Берлин, что уже призвано 900 тысяч резервистов в возрасте от 24 до 45 лет. Отмечалось, что в японскую армию призываются лица, владеющие русским языком.

30 июля Рихард Зорге телеграфировал в центр: «Источники Инвест (Хоцуми Одзаки. – А.К.) и Интерн (Ётоку Мияги. – А.К.) сказали, что в порядке новой мобилизации в Японии будет призвано более чем 200 000 человек. Таким образом, к середине августа месяца в Японии будет под ружьем около 2 миллионов человек. Начиная со второй половины августа, Япония может начать войну, но только в том случае, если Красная Армия фактически потерпит поражение от немцев, в результате чего оборонительная способность на Дальнем Востоке будет ослаблена. Такова точка зрения группировки Коноэ, но как долго намерен выжидать японский генштаб, это трудно сейчас сказать.

Источник Инвест убежден, что, если Красная Армия остановит немцев перед Москвой, в этом случае японцы не выступят».

В Маньчжурию прибывали многочисленные приданные части и подразделения. По плану первой и второй очереди в сформированные три фронта (восточный, северный и западный) направлялись 629 приданных частей и подразделений, общее число которых соответствовало численности 20 дивизий. Кроме того, военное министерство планировало дальнейшее усиление войск в Маньчжурии еще пятью дивизиями. Значительная часть войск перебрасывалась с китайско-японского фронта. В результате Квантунская группировка была удвоена и насчитывала 700 тысяч человек. После проведения второй очереди мобилизации по приказу №102 от 16 июля 1941 года на территории Маньчжурии и Кореи было сосредоточено 850 тысяч солдат и офицеров японской армии.

Для участия в войне против СССР директивой ставки №519 от 24 июля была сформирована так называемая Квантунская армия обороны, выполнявшая роль резерва. В боевую готовность были приведены части 7-й дивизии на Хоккайдо, смешанной бригады на Южном Сахалине, а также воинские формирования на Курильских островах. Как было установлено на Токийском процессе, летом 1941 г. для нападения на СССР верховное командование создало группировку войск, общая численность которой составила около 1 миллиона военнослужащих.

В Квантунской армии и в Корее были подготовлены запасы боеприпасов, горючего и продовольствия, необходимые для ведения военных действий в течение 2-3 месяцев.

По плану «Кантокуэн» в войне против СССР должны были участвовать войска марионеточных армий Маньчжоу-Го и Внутренней Монголии. Армия Маньчжоу-Го была создана после оккупации Японией в 1931 году Маньчжурии. Руководство этой армией осуществлялось штабом Квантунской армии. Непосредственное управление было возложено на многочисленных японских военных советников. С целью использования людских ресурсов Маньчжурии в подготовке к войне против СССР японцы накапливали здесь военно-обученные резервы. В 1940 году в Маньчжоу-Го был введен закон о воинской повинности.

Армия оккупированной японцами Внутренней Монголии предназначалась для вторжения в составе японских войск в Монгольскую Народную Республику. По плану «Кантокуэн» предусматривалось «создание обстановки, при которой произошло бы добровольное объединение Внешней Монголии с Внутренней Монголией».

Не были забыты и бежавшие из Советской России белоэмигранты. С 1938 года в Маньчжурии существовали сформированные по приказу командования Квантунской армии части белогвардейцев, предназначенные для участия в составе японских войск в войне против СССР. В их задачу входило разрушение железных дорог и других коммуникаций, нанесение ударов по базам снабжения в тылу советских войск, ведение разведки, диверсий, антисоветской пропаганды. После принятия плана «Кантокуэн» приказом командующего Квантунской армией из белоэмигрантов были сформированы специальные части для совершения диверсионных актов на советской территории.

Действия сухопутных сил планировалось поддержать военно-морским флотом. В его задачу входило обеспечение высадки десантов на Камчатке и Северном Сахалине, захват Владивостока, уничтожение военных кораблей Тихоокеанского флота. 25 июля, получив санкцию императора, военно-морское командование отдало приказ о формировании специально для войны против СССР 5-го флота.

Главные силы японской авиации предполагалось использовать на восточном направлении с тем, чтобы подавить советские войска в Приморье и способствовать развитию наступления наземных войск.

Для ведения военных действий против Вооруженных Сил Советского Союза на Дальнем Востоке и в Сибири первоначально планировалось создать группировку в 34 дивизии. Поскольку к началу германо-советской войны в Маньчжурии и Корее насчитывалось лишь 14 кадровых дивизий, предусматривалось перебросить в Квантунскую  армию 6 дивизий из метрополии и 14 – с китайского фронта. Однако против этого выступило командование японской экспедиционной армии в Китае, которое заявило, что переброска с китайского фронта на север столь большого числа дивизий «означала бы забвение китайского инцидента». В конце концов, центр согласился с этим доводом.

В конце июня 1941 года военным министерством и Генеральным штабом было принято решение сократить количество выделяемых для войны против СССР дивизий до 25. Затем в июле основной удар было решено наносить силами 20 дивизий. Наконец, 31 июля на встрече начальника оперативного управления Генштаба Синъити Танаки с военным министром Хидэки Тодзио было окончательно решено о выделении для войны против СССР 24 дивизий.

В действительности же в результате проведения мобилизации, как отмечалось выше, в Маньчжурии и Корее была создана группировка японских войск в 850 тысяч человек, что по численности соответствовало 58-59 японским пехотным дивизиям. Японский Генштаб и командование сухопутных сил при разработке плана войны против СССР исходили из того, что на Дальнем Востоке и в Сибири было дислоцировано около 30 советских дивизий и стремились к созданию необходимого для проведения наступательных операций двойного превосходства.

К началу августа выделенная для вторжения в Советский Союз группировка была в основном подготовлена. Приближался установленный графиком срок принятия решения о начале войны – 10 августа. Однако в Токио проявляли нерешительность, ожидая поражения Советского Союза  на советско-германском фронте.

"80532"

Япония, лето 1941-го: стратегия «Лучше пролить кровь…»

«Сначала надо напасть на Россию»…

О замыслах Японии в войне против СССР

Идеология японского милитаризма

В 1920-е гг. Япония столкнулась с серьёзными экономическими проблемами, которые пыталась решить с помощью военной экспансии. Представители радикальных милитаристских сил начали занимать руководящие посты во многих государственных структурах, что неизбежно вело к возникновению военной диктатуры. Японские военные имели непосредственное влияние на формирование кабинета министров, практически полностью контролировали политическую жизнь страны и продвигали идеи насильственного расширения зоны влияния Японии на Восточную, а зачем и на всю Азию.

25 декабря 1926 г. императором Японии стал 25-летний Хирохито (Сёва). Первый год его правления был связан с выполнением соглашений, подписанных в ходе Вашингтонской конференции 1921 – 1922 гг. Однако новый премьер-министр Танака Гиити, пришедший к власти в 1927 г., сразу же приступил к проведению агрессивной внешней политики. Только за период 1927 – 1928 гг. Япония трижды направляла войска в Китай с целью усиления своих позиций на материке и поддержки прояпонских политиков. Танака открыто вмешивался в политические процессы раздираемого гражданской войной Китая, что привело к росту антияпонского движения. Сближение Китая с США вынудило Хирохито признать новое правительство Гоминьдана. Курс на усиление военной экспансии в Азии чуть не обернулся катастрофой для Японии, и премьер министр Танака Гиити был снят со своего поста. Его место занял политик либеральных взглядов Осати Хамагути.

Однако к тому моменту милитаристские круги уже имели слишком большую власть. Японские военные, пользовавшиеся правом вето при формировании правительства, применяли его для продвижения на ведущие посты милитаристов, не имевших опыта государственного управления, зато проводивших политику усиления позиций армии. В течение нескольких лет представители вооружённых сил сосредоточили в своих руках практически всю власть в стране. Всё чаще стратегический план японского руководства был связан с подготовкой войны против Советского Союза, Китая и Монгольской Народной Республики. Ещё при правительстве Танаки Гиити в кратчайшие сроки были репрессированы представители всех левых партий, которые продолжились и в дальнейшем: только в период с 1930 по 1933 гг. было произведено более 30 000 таких арестов. В ответ большая группа писателей основала японское отделение Международного народного фронта против фашизма и публиковала статьи в крупных литературных журналах, предупреждая об опасности милитаризма. Их периодическое издание «Народная библиотека» достигло тиража более пяти тысяч экземпляров и широко читалось в литературных кругах Японии, но в конечном итоге было подвергнуто цензуре, а затем ликвидировано в январе 1938 г.

Умеренная политика Осати Хамагути вызывала возмущение правых радикалов, а после подписания им Лондонского морского договора, состоявшегося 1 октября 1930 г., на Осати было совершено покушение, вынудившее его покинуть свой пост. В то же время в кругах японских милитаристов наметился раскол. Образовалось две группы, цель которых состояла в установлении тотального контроля над существующими государственными институтами и претворении в жизнь идей тоталитаризма, фашизма и национал-социализма, однако их методы сильно различались.

Наиболее радикальная группировка «Кодоха» («Группа императорского пути»), в которую вошли генералы Садао Араки (военный министр) и Дзиндзабуро Масаки (заместитель Генерального штаба Императорской армии), выступала за внедрение тоталитарной и милитаристской идеологии. Араки был известным милитаристским политическим философом, который связывал древний японский кодекс самураев Бусидо с идеями, подобными европейскому фашизму, чтобы сформировать идеологическую основу своей философии, которая объединяла бы императора, людей, землю и мораль как одно целое и неделимое.

Фракция «Кодоха» предлагала идейное возвращение к идеализированному доиндустриальному периоду Японии, которая ещё не подверглась влиянию Запада до реставрации Мэйдзи. В ней, как предполагал Араки, государство должно было быть очищено от коррумпированных чиновников, политиков-оппортунистов и алчных промышленников-капиталистов – дзайбацу. Государством должен был управлять непосредственно император Хирохито при поддержке военных после так называемой «Реставрации Сёва» – упразднения либеральных преобразовании предшествующей эпохи Тайсё. Во внутренней политике государство должно было вернуться к традиционным ценностям Японии, а во внешней – готовиться к войне. Согласно идеологии фракции, война с Советским Союзом была не только неизбежной, но и необходимой для устранения предполагаемой угрозы распространения коммунизма. На пресс-конференции в сентябре 1932 года Араки впервые упомянул слово «Кодоха» («Императорский путь»), от которого его движение получило своё популярное название.

Их противниками стали офицеры из группировки «Тосэйха» («Группа контроля»), в которую вошли генералы Кадзусигэ Угаки (генерал-губернатор Кореи), Тэцудзан Нагата (начальника Бюро военных дел Министерства армии), Хадзимэ Сугияку (заместитель министра армии), Куниаки Коисо (начальник штаба Квантунской армии), Ёсидзиро Умэдзу (начальник Управления военных связей Генерального штаба) и Хидэки Тодзё (начальник отдела оперативного управления Генштаба). Их целью было постепенное установление контроля над существующими государственными институтами при сохранении строгой лояльности государству.

Как и представители фракции «Кодоха», милитаристы из «Тосэйхи» придерживались идей тоталитарной и фашистской политической системы, настаивали на реформировании системы национальной политики, укреплении обороны и усилении позиций армии при ликвидации институтов политических партий и представительной власти. Однако, в отличие от регионального движения Араки, «Тосэйха» была нерегиональной коалицией. Её члены выступали за техническую модернизацию армии, а не на её морально-духовном воспитании. Вместо конфронтационного подхода «Кодохи», которая хотела осуществить «Реставрацию Сёва» посредством насилия и революции, «Тосэйха» стремилась к реформам, действуя в рамках существующей системы. Руководители группировки были убеждены, что наступит тотальная война, и для максимального увеличения промышленного и военного потенциала Японии потребуется сотрудничество японской бюрократии и конгломератов дзайбацу, которых презирали члены «Кодохи». При этом в рядах обеих группировок состояли многие офицеры, признанные военными преступниками на Токийском и Хабаровском трибуналах.

Милитаристская политика нового руководства страны 1920 – 1930-х гг., в частности, военная реформа 1922 г., привела к массовому притоку в офицерский корпус армии и флота так называемого «молодого офицерства» – выходцев из небогатых слоёв города и деревни, восприимчивых к радикальной ультраправой идеологии. Согласно их утверждениям, все территориальные проблемы «великой Японии» могли быть решены только силой оружия. Этому и должна была соответствовать внутренняя и внешняя политика государства. Объединение представителей «молодого офицерства» с высшими военными чинами, занимавшими ведущие государственные посты, привело к усилению профашистских настроений в стране и переходу политического курса на выполнение двух основных требований:

• активизации захватнической политики Японии на континенте и войне против СССР;
• мобилизации всех экономических ресурсов страны для более интенсивной подготовки войны с целью создания «великой империи» в Азии.

Первым шагом для достижения этих целей стала военная экспансия в Китае. Окончательно получив власть, радикальные милитаристы взяли путь на подчинение себе территорий Китая, Юго-Восточной Азии и даже советских Сибири и Дальнего Востока. Плацдармом для дальнейшего вторжения должна была стать Маньчжурия, причём наиболее авантюрные круги рассматривали одновременное проведение операций по захвату Северного и Центрального Китая. Однако пока в правительстве Японии вели споры о будущем характере внешней политики, в Генеральном штабе уже были детально разработаны операции по оккупации Китая и подготовке к «большой войне» против Советского Союза силами Квантунской армии при поддержке военно-морского фота в Японском и Охотском морях.

Именно в соответствии с этим планом войны и велась интенсивная политическая, экономическая и идеологическая подготовка масштабных боевых действий. В сентябре-ноябре 1931 г. японские войска оккупировали Маньчжурию с дальнейшим образованием там марионеточного государства Маньчжоу-го, граничащего с Советским Союзом и Монгольской Народной Республикой.

После вторжения Квантунской армии в Маньчжурию на заседании Лиги Наций 21 сентября 1931 г. Китай официально внёс в повестку дня вопрос об агрессивных действиях Японии. Однако представители Японии заявили, что их войска не имеют никаких территориальных претензий на территории Китая и в кратчайший срок будут выведены. Чтобы избежать преждевременного всплеска напряжённости в Юго-Восточной Азии, после захвата Маньчжурии японское правительство вводило различные схемы его государственного устройства. Так, японской пропагандой утверждалось, что созданное марионеточное государство Маньчжоу-го является «свободным». На трон был возведён последний представитель китайских (маньчжурских) императоров, которые лишились пекинского престола в 1911 году – Пу И. Реальной власти он не имел, во всём потакая тысячам японских советников. Все вопросы, как гражданские, так и военные, решались командующим Квантунской армией и его штабом. Очевидно, соседним государствам давалось понять, какой режим планирует ввести Япония после захвата всего Восточно-Азиатского региона.

Преступные действия Квантунской армии в Китае поддерживались значительной частью японской общественности и политических деятелей. В ответ на это командование Императорского флота, пытавшееся усилить собственные позиции в правительстве, попыталось захватить экстерриториальный Шанхай. Проведя ряд провокаций, японские войска нашли повод приступить к операции, однако получили жестокий отпор. После нескольких месяцев неудачных боевых действий, в марте того же года под давлением Лиги Наций японские войска были выведены с пригородных районов.

Все эти события привели к активизации в империи ультраправых радикалов. 15 мая 1932 г. в Японии была совершена попытка переворота, организованная офицерами Императорского флота. В ходе неё был застрелен премьер-министр Японии Инукаи Цуёси, пытавшийся сдерживать распространение милитаризма и агрессивной военной экспансии в Китае. Обвинённые в его убийстве террористы не понесли серьёзных наказаний и находили сочувствие среди представителей самых разнообразных кругов японского общества.

Тем временем действия Японии на территории Северо-Восточного Китая и в Шанхае вызвала её осуждение со стороны Лиги Наций. В ответна это на очередном заседании 24 февраля 1933 г. Япония вышла из организации.

На фоне событий в Китае также развивался конфликт группировок «Кодохи» и «Тосэйхи». До 1934 г., пока лидер «Кодохи» Садао Араки находился на посту министра армии, его фракция обладала всеми преимуществами. Однако после его отставки был раскрыт заговор «Кодохи» против ведущих японских политиков, из армии были уводены 3 000 офицеров, поддерживавших группировку, а один из её лидеров Дзиндзабуро Масаки был снят с должности начальника Главной инспекции боевой подготовки – третьей по статусу должности в Императорской армии Японии.

В знак мести член «Кодохи» подполковник Сабуро Айдзава 12 августа 1935 г. зарубил в собственном кабинете лидера и идеолога «Тосэйхи» генерала Нагату Тэцудзан. После суда над Айдзава и парламентскими выборами представители радикального «молодого офицерства» 26 февраля 1936 г. предприняли попытку государственного переворота, который полностью провалился уже через несколько дней.

Идейным вдохновителем кровавого путча выступил политический философ Икки Кита, придерживавшийся национал-социалистической идеологии и являвшийся крупнейшим в Японии идеологом оккупации Азии. Его политическая программа была изложена в тезисе «Кокутай и чистый социализм» 1906 г. и в работе «Общий план реорганизации Японии» 1923 г. Именно Кита одним из первых выдвинул идею военного переворота, чтобы заменить существующее политическое устройство Японии военной диктатурой и вернуться к порядкам доиндустриальной империи.

Заговорщики планировали убить ряд крупнейших политиков, многим из которых удалось избежать такой участи. В результате неудавшегося путча члены «Кодохи» жестоко преследовались: их лишали всех воинских званий, большинство из них либо попали в тюрьму, либо были казнены. Лидер фракции Садао Араки был снят со всех постов.

Несмотря на то, что планы «Кодохи» призывали к насильственной смене государственного строя и имели фашистский характер, их идеи широко поддерживались офицерским корпусом Японии. Ультраправые идеи распространились по стране, а подавление восстания значительно усилило роль армии. Милитаристы из «Тосэйхи», избавившись от противоборствующих группировок, получили полную свободу действий и приступили к активной военной экспансии на континенте. Новый кабинет министров, в котором практически все ключевые посты занимали военные, а премьер-министр Хирота Коки являлся сторонником сближения с нацистской Германией и фашистской Италией, взял путь на подчинение себе территорий Китая, Юго-Восточной Азии и даже советского Дальнего Востока и Сибири.

Обладая неограниченной властью в Японии, милитаристы развернули кампанию по «тотальной мобилизации японского народа» для создания «тотального государства»: наращивалась мощь военной промышленности, усиливалось вооружение, увеличивалась численность армии, максимально развернулась пропаганда военного расширения влияния Японии. Сотрудничество с Гитлером и Муссолини и неконтролируемые захватнические амбиции привели к росту среди как правящих кругов, так и общественности, антисоветских настроений. На высшем уровне обсуждалось множество планов советско-японской войны, ставших позже одним из ключевых пунктов агрессивной государственной политики Японии.

Подготовка к войне

Материалы Токийского процесса, проходившего с 3 мая 1946 года по 12 ноября 1948 года, показали, что правящие круги Японии ещё с 1920-х гг. разрабатывали планы захвата советской Сибири и советского Дальнего Востока следом за оккупацией Северо-Восточного Китая (Маньчжурии).   Важнейшие из них были разработаны в 1928 – 1931 гг. и предусматривали высадку главных японских сил на побережье восточнее Владивостока с целью захвата Приморья. Более радикальные планы включали в себя продвижение сил Квантунской армии вплоть до Байкала. При этом на территории от реки Лены до Берингова пролива рассчитывалось создать марионеточное государство по образцу Маньчжоу-го.

Ещё в сентябре 1931 г. Генеральный штаб Японии Императорской армии Японии разработал документ, получивший название «Основные положения оперативного плана войны против России», включавший в себя пункты о выдвижении японских войск с целью разгрома Красной армии и захвата восточных регионов Советского Союза. Для этой цели к китайско-советской границе были направлены свыше 11 тысяч военных. В декабре их число возросло до 50 тысяч, а к 1933 г. силы Квантунской армии, расквартированных в Китае, превышали 100 000 солдат и офицеров. Также для незначительных операций планировалось привлечь маньчжурскую армию императора Пу И, состоявшую из 110 тысяч плохо обученных и плохо вооружённых военных.

Оккупировав Северо-Восточный Китай, японские милитаристы превратили его в военно-промышленный плацдарм для захвата Приморья, Забайкалья и Сибири. Присоединение этих территорий рассматривалось правительственными кругами Японии как минимум с мая 1933 г., когда военный министр Садао Араки, выступая перед губернаторами страны, заявил, что Япония неизбежно должна столкнуться с Советским Союзом и, следовательно, должна готовить себя к захвату его восточных областей. Позже станет известно, что начальник второго управления японского Генерального штаба генерала Нагата Тэцудзан уже тогда озвучивал условия ведения войны против СССР: «необходимо иметь в тылу 500-миллионный Китай, который должен стоять за японскими самураями как громадный рабочий батальон, и значительно повысить производственные мощности Японии и Маньчжурии». Планы захватчиков включали в себя сосредоточение на материке значительных сил пехоты, авиации и других частей усиления для развёртывания наступательных действий против СССР и МНР. За два года оккупации Маньчжурии было построено  свыше 1000 км железных дорог и проложено 2000 км шоссейных дорог, большая часть из которых шли непосредственно вдоль советской границы.

В 1930-е гг. командование Императорской армии уже имело чёткий план вторжения в СССР по трём направлениям:  восточному (приморском), северному (амурском) и западному (хинганском). Генеральный штаб при этом выработал основные принципы ведения военных действий:

«а) в войне против СССР примут участие не только японские, но и маньчжурские войска;

б) сражения в приграничных районах японские войска будут вести по внутренним операционным линиям, а советские — по внешним;

в) разгром советских соединений будет осуществляться поодиночке в начальный период войны;

г) советские базы ВВС будут быстро уничтожены, что устранит серьезную опасность с этой стороны;

д) в кратчайший срок будет перерезана Транссибирская железнодорожная магистраль, которая расположена в непосредственной близости от Маньчжурии;

е) по сравнению с прежним периодом появилась возможность составить конкретные планы операций и проводить детальную подготовку к их осуществлению».

Ещё в 1931 г. издаётся книга Хираты Синсаку «Дальневосточная война и флот США». Автор книги, имевший непосредственное отношение к наиболее агрессивным военным кругам Японии, выразил основные планы императорского военного руководства по продвижению сил на Дальнем Востоке. В его работе давался подробный анализ состава военно-морских сил Японии и Америки, описывался возможный ход операций в Тихом океане. Одновременно Хирата подчёркивал мысль, что, прежде чем «вступить в борьбу с американским империализмом, Япония должна обеспечить себе для этой войны сырьевую базу и тыл, каковыми для Японии являются Манчжурия, Северный Сахалин и Приморье, а в случае необходимости – также Приамурье, Камчатка и Забайкалье…».

В 1933 г. в Токио вышла книга Хираты «Как мы будем воевать», посвящённая, помимо прочего, стратегическим вопросам войны против СССР. Стоит привести лишь несколько цитат из его работы, чтобы понять, насколько агрессивной была политика японского милитаризма уже в то время: «Первыми пунктами столкновения обеих армий явятся: во-первых, направление Пограничная – Владивосток, во-вторых, Благовещенское направление и, в-третьих, направление Маньчжурия – Даурия»; «В первую очередь необходимо бомбардировать и уничтожить Спасскую Ленинскую авиабригаду, ибо выступление сильной бригады в 150 самолетов нанесет нашей армии сильный урон, и не только фронтовым частям, но и местам дислокации частей в Корее и Гиринской провинции…»; «Наша авиация, даже ценой потери всех своих самолетов, должна уничтожить Ленинскую авиабригаду»; «Падет ли Владивосток через неделю, или он продержится месяц, или же, как Порт-Артур, около года? Этот вопрос до наступления событий не может быть решен, однако, думается, осада не затянется слишком долго. Потерявшая авиацию Красная Армия не сможет долго обороняться»; «Концом обороны этих укреплений будет либо выкинутый белый флаг, как это имело место в Порт-Артуре, либо ожесточенный рукопашный бой пехоты в противогазах, либо (и это будет честью для Красной Армий) Владивосток будет занят после полного уничтожения его гарнизона»; «На северном берегу Амура длинной змеей растянулись позиции Красной Армии. Десятки орудий и сотни пулеметов образуют линию перекрестного заградительного огня, создавая сильную оборону»; «При переправе здесь разгорится ожесточённый бой, который может быть назван современным Удзикавским сражением»; «Наша армия, поразившая мир переправой через Луанхэ в мае 1933 г., ценой большого урона, окрасив воды Амура в цвет крови, всё же возьмет Благовещенские позиции».

Книга сразу же попала в объектив советских спецслужб. Анализируя идеи Хираты, опубликованные в 1933 г. и ранее, была выделена чёткая внешнеполитическая программа, транслируемая радикальными милитаристскими группами в Токио. Программа делилась на три периода: Период первый – обработка общественного мнения в пользу войны с СССР, начало «мирного освоения» Манчжурии путем «самозащиты». Период второй – война с СССР в защиту «исконных прав Японии» на КВЖД, Северный Сахалин, Камчатку, Приморье и другие области Советского Дальнего Востока. Период третий – война в США «в защиту народов Азии от империализма и воссоединения их под сенью Великой японской империи».

Вместе с публикациями Хираты в 1933 г. в Токио издаётся секретная брошюра «Красная Армия и способы борьбы с ней» для пользования только среди офицерского корпуса Японии. Предисловие к ней написал сам Садао Араки, бывший тогда военным министром и лидером профашистской группировки «Кодоха».

В то же время Москве регулярно предъявлялись ультимативные требования: отвести части Красной армии сперва от границ с Кореей и Маньчжурией, а затем и с территории до Байкала, разоружить Владивосток, продать Японии «за приемлемую цену» Северный Сахалин и Приморье, санкционировать бесконтрольный лов рыбы в советских территориальных водах. Наряду с тем, с 1934 г. японские военные систематически устраивали провокации на границе Советского Союза и прояпонского милитаристского государства Маньчжоу-Го. С тех пор на советско-маньчжурской и монгольско-маньчжурской границе произошёл ряд вооружённых столкновений. Неоднократно провокации осуществлялись в Маньчжурии на Китайско-Восточной железной дороге (КВЖД). Всё чаще имели место случаи пересечения сухопутной и речной границы, нарушения воздушного пространства. Только за 1934 г. задокументировано не менее 76 таких случаев, с января по июль 1935 г. – не менее 101, а с 1936 г. по июль 1938 г. – не менее 231 случая, из которых 164 приходится только на 1938 г.

В 1934 г. Квантунская армия развернула строительство комплекса военных сооружений на советско-маньчжурской границе, которые планировалось использовать в качестве плацдарма для дальнейшего наступления на Советский Союз.  Основные центры находились в районе Дуннин, вблизи реки Суйфэньхэ; на севере – в зоне Хэйхэ и Суньу, а на западе – в районе Хайлар. Протяжённость линии укреплений составила 170 км., причём всего в 150 км. от неё располагался Владивосток. Укрепления, представлявшие собой комплексные полигоны, располагали командным пунктом, медицинской службой, кухней, складами боеприпасов, автономными электростанциями и т.д. Согласно донесениям советской разведки, с конца июня 1941 г. в приграничных укрепрайонах регулярно проходило развёртывание сил Квантунской армии, загрузка складов боеприпасами и возведение полевых сооружений. Военные специалисты, вырабатывая планы дальнейших действий, основной упор делали именно на тактику наступления. О продолжительной обороне милитаристское руководство даже не задумывалось, что объясняет неподготовленность фортификационных сооружений в Северо-Восточном Китае при дальнейших боевых действиях.

Агрессивные действия японских военных формирований на границе СССР вынудило советское руководство в кратчайшие сроки провести укрепление своих восточных рубежей. На Дальний Восток перебрасывались подразделения Красной армии, возводились укрепрайоны, доты и дзоты, принимались на вооружение новейшие виды танков и самолётов, была восстановлена и модернизирована военно-морская база во Владивостоке. Японское командование знало о подготовке СССР к возможному вторжению в его пределы, и поэтому долгое время не решалось на полномасштабные военные действия.

Подготовка к войне с Советским Союзом вступала в новую фазу. Маньчжурия окончательно превратилась в сырьевой придаток Японии. Оттуда экспортировали зерно, строевой лес, рыбные ресурсы. Однако для осуществления полноценных военных действий на Востоке необходимо было мобилизовать также ресурсы Северного Китая и Внутренней Монголии. Эти территории были богаты углём, нефтью, железом, вольфрамом, магнием, золотом, а также производили необходимые для армии хлопок и шерсть. После 1933 г. японские милитаристы неоднократно устраивали провокации на маньчжуро-китайской границе и захватывали всё новые области Китая, устанавливая там марионеточную администрацию.

Однако военное командование готовилось к более решительным действиям. Чтобы усилить свои позиции на материке, японские войска открыто поддерживали сепаратистские режимы Китая. Их силами в 1935 г. было создано второе марионеточное государство наряду с Маньчжоу-го – Восточный Хэбэй или Антикоммунистическое автономное правительство Восточного Цзи, правителем которого был поставлен прояпонский коллаборационист  Инь Жугэн. Наращивание военного присутствия в Китае неизбежно вело к войне против гоминдановского правительства, находившегося в Нанкине. По мнению генерала Хидэки Тодзё, в то время начальника штаба Квантунской армии и лидера правой фракции «Тосэйха», «если рассматривать теперешнюю обстановку в Китае с точки зрения подготовки войны с Советским Союзом, то наиболее целесообразной политикой является нанесение прежде всего удара […] по нанкинскому правительству, что устранило бы угрозу нашему тылу».

К 1937 г. японские оккупанты разместили в Маньчжурии 43 военных аэродрома и около сотни посадочных площадок. Железные дороги протянулись на 8,5 километров. Квантунская армия состояла из 6 дивизий и имела свыше 400 танков, около 1200 орудий и до 500 самолетов. В Генеральном штабе Императорской армии так определяли стратегические планы на 1937 год: «С началом военных действий Квантунская армия выдвигает основные свои силы к восточной границе, где захватывает и закрепляет за собой ключевые пункты. Сосредоточившись на границе, Квантунская армия (в течение примерно 30 дней) прикрывает прибытие пополнений из метрополии и Кореи и их сосредоточение в Маньчжурии. Получив пополнение, Квантунская армия наступает в южные районы Приморского края с тем, чтобы ослабить и разгромить главные силы советской Дальневосточной армии. В это время войска Северного и Западного фронтов ведут сдерживающие действия […]. Разгромив главные силы противника в южных районах Приморского края и удерживая оккупированные районы частью сил, японские войска перегруппировывают свои главные силы на северный и западный фронты, наносят удары и громят силы противника, которые могли вторгнуться в Маньчжурию на этих направлениях, затем наступают до рубежа Рухлово – западные скаты Б. Хингана».

Япония открыто готовилась к «большой войне». Первой акцией должно было стать вторжение в Китай, раздираемый гражданской войной. Не встретив активного сопротивления со стороны Англии, Франции и США, а также наладив сотрудничество с нацистской Германией и фашистской Италией, 7 июля 1937 г. Япония развязала полномасштабную войну против Китайской Республики. После его разграбления следующей целью для вторжения должен был стать Советский Союз.

«Северный путь»

В межвоенный период в наиболее радикальных военных и политических кругах Японии была разработана так называемая доктрина «Хокусин-рон» или «Северный путь» («Северная дорога»). Её основная идея заключалась в военной экспансии в Маньчжурии, советском Дальнем Востоке и Сибири, которые объявлялись сферой интересов Японии. Наряду с ней разрабатывалась доктрина «Наншин-рон» («Южный путь»), рассматривавшая первоочередными объектами сферы влияния Юго-Восточную Азию и острова Тихого океана.

Существенным шагом в развитии «Северного пути» стало получение Японией контроля над Маньчжурией и, как следствие, приобретение обширной фактической сухопутной границы с Советским Союзом. Неповиновение японских военнослужащих из Квантунской армии в 1931 году привело к Мукденскому инциденту и послужило предлогом для японского вторжения в Маньчжурию. Поскольку численность Квантунской армии для вторжения в Северо-Восточный Китай составляла всего 12000 человек, ей требовалось подкрепление. Именно военный министр Садао Араки, убеждённый сторонник «Хокусин-рона» и потенциального нападения на советский Дальний Восток и Сибирь, организовал переброску сил армии из Кореи на север в Маньчжурию для поддержки Квантунской армии без согласования с Токио.

Идею «Северного пути» в значительной степени поддерживала японская Императорская армия. Генерал Кэнкити Уэда, командующий поочерёдно Корейской и Квантунской армиями, был ярым сторонником доктрины, считая, что главным врагом Японии был коммунизм и что судьба Японии заключается в завоевании природных ресурсов малонаселенной материковой части Северной Азии – территории СССР. Наряду с ним одним из основных идеологов «Хокусин-рона» был генерал Юкио Касахара, работавший в 1929 – 1932 гг. военным атташе в Москве, а после курировавший советское направление в японской разведке. Он позиционировал Советский Союз как источник серьёзной угрозы для Японии, который в то же время должен стать объектом для усиленной экспансии.

Доктрина стала одним из предметов спора между соперничающими кликами офицеров в армии, которые утверждали, что именно они представляют «истинную волю» императора. В состав радикальной ультранационалистической фракции «Кодоха» входило множество молодых активистов, решительно поддерживающих стратегию «Хокусин-рона» и превентивного удара по Советскому Союзу. Противостоявшая им более умеренная консервативная контрольная фракция «Тосэйха» выступала за более осторожное расширение обороны и стремилась подготовить армию в первую очередь к войне с Китаем, и только потом рассматривать советско-японскую войну в качестве главной стратегической задачи.

Фракция «Кодха», члены которой являлись основными идеологами «Хокусин-рона», доминировала в армии во время пребывания Араки на посту военного министра с 1931 по 1934 гг., занимая наиболее важные штабные должности. Однако многие из его членов были заменены офицерами «Тосейхи» после отставки Араки из-за плохого состояния здоровья в 1934 году. В 1936 году молодые армейские офицеры, связанные с «Кодохой», совершили неудачный государственный переворот во время инцидента 26 февраля. В результате генералы «Кодохи» были изгнаны из армии, в том числе Араки, который был вынужден уйти в отставку в марте 1936 года.

Идеи «Северного пути» и «Южного пути» также стали предметов споров между японскими армией и флотом, отношения которых на протяжении десятилетий характеризовались глубокой враждебностью. С начала 1930-х годов армия рассматривала Советский Союз как величайшую угрозу для Японии и по большей части поддерживала концепцию «Хокусин-рона» о том, что стратегические интересы Японии находятся именно в Азии. Военно-морской флот же, наоборот, призывал к установлению контроля на Тихом океане и рассматривал Соединенные Штаты как наибольшую угрозу. Несовместимые экспансионистские идеи едва не привели к серьёзному столкновению между армией и флотом в середине 1930-х гг.

Имперский план обороны, сформулированный в июне 1936 г., включал в себя баланс как «Северного пути», так и «Южного пути», декларируя, чтобы и армия, и флот использовали беспощадный подход к своим «врагам». Целью плана было приобретение территорий, которые обладали сырьем, особенно нефтью, которые были необходимы Японии для поддержания своего экономического роста, но которыми она сама не обладала. В результате экспансии на север планировалось захватить природные ресурсы Сибири, напав на СССР через Маньчжурию. Расширение на юг предполагало захват голландской Ост-Индии (ныне Индонезия) и другие колонии из Франции и Великобритании. Поставки ресурсов Японии в конечном итоге должны были быть обеспечены за счёт создания «Великой восточноазиатской сферы сопроцветания». Однако европейские державы доминировали в Юго-Восточной Азии более века, и японская внешняя политика не имела там большого опыта. Преследуя идеалы «Наншин-рон», Япония подвергала себя большом риску (который лишь приветствовался в некоторых радикальных кругах) крупномасштабной войны с великими державами со всего мира.

Бои у озера Хасан

К 1938 г. Япония столкнулась с очередным экономическим кризисом. Война с Китаем серьёзно ослабила японскую экономику, истощила золотой запас и значительно снизила ценность японских бумаг на международных биржах. Более того, в сентябре 1938 г. подходили сроки платежей по долговым договорным обязательствам поставщикам военных материалов для Японии – английским нефтяным фирмам и американским кампаниям тяжёлой промышленности. К этому моменту государственный долг только по одним займам достиг 13 миллиардов иен. Поражения Императорской армии в операциях по захвату китайских провинций отразились на настроениях самых широких слоёв населения Японии. Большинство подданных императора, начиная с рабочих и заканчивая интеллигенцией, открыто выражали свой протест неудавшейся войне. Так, только за первое полугодие 1938 г. в забастовках на предприятиях приняли участие свыше 140 тысяч человек. Понимая, что только одним террором и арестами невозможно прекратить антивоенное движение, милитаристское правительство развернуло широкую пропаганду о том, что неудачи Японии в войне связаны только с помощью, которую Китаю якобы оказывает СССР.  Таким образом, японские правящие круги решение вопроса о серьёзном конфликте на границе Маньчжурии и Советского Союза связывали во многом со стремлением поднять престиж Императорской армии, показать колеблющимся в вере о её непобедимости, что она может вести серьезные операции не только в Китае, но и с таким противником, как СССР.

Стоит отметить, что советское руководство, двадцать лет пытавшееся выстроить дружественные отношения с Китаем, действительно оказывало помощь соседнему государству. Понимая, что следующей жертвой кровопролитной войны станет Советский Союз, Сталин предоставил Китаю кредиты на льготных условиях, направил сотни единиц боевой техники и военных специалистов и советников.

Вместе с тем марионеточная Маньчжурия заключает ряд экономических соглашений с Германией и Италией, а в Японию прибывает немецкая делегация с целью ознакомиться с состоянием её военной промышленности, политической обстановкой, оценить её перспективы, а также обсудить подготовку к «большой войне». Советская разведка выяснила, что накануне столкновений у озера Хасан Японию посещали немецкие инструкторы-летчики, инженеры, химики и специалисты в других областях военной промышленности.

Согласно агентурным данным, к конфликту с СССР Японию всячески подталкивали не только Германия и Италия, но и союзники. Создание напряжённой обстановки на Дальнем Востоке могло отвлечь внимание Советского Союза от Мюнхенского соглашения и предотвратить его военную помощь Чехословакии. В этот период в японском правительстве идёт обсуждение дальнейшей стратегии на мировой арене. Ближайшие к императору круги выдвигали идею о сближении с Британией и США, которые должны были склонить правителя Китая Чан Кайши пойти на уступки оккупантам. Следующим шагом должна была стать полномасштабная война против СССР.

Столкновения на советско-маньчжурской и монгольско-маньчжурской границе становились всё более ожесточёнными. Из 231 задокументированной провокации, организованной японскими военными с 1936 г. по июль 1938 г., 35 вылились в крупные боевые конфликты. Регулярно обстреливались советские пограничные пункты, а японские группировки всё чаще незаконно пересекали границу. Многие стычки приводили к потерям убитыми и раненными с обеих сторон. Целые отряды японских оккупантов проникали вглубь советской территории, откровенно провоцируя пограничные отряды на кровопролитную схватку. Более того, известны случаи захвата мирных советских рыболовных и грузовых судов. При этом в 1938 г. в советские воды вошло 1500 японских рыбопромысловых кораблей в сопровождении десятков вооруженных разведывательно-дозорных шхун, миноносцев и подводных лодок.

Солдаты и офицеры Императорской армии, попавшие в плен в результате своих неудачных авантюр, давали развёрнутое описание военно-политической обстановки в Японии и оккупированной ей Маньчжурии. При этом многие представители нижних чинов выражали полное неодобрение действий своего командования. Так, задокументирован случай, когда 29 января 1936 г. одна из охранных рот противника, состоящая из маньчжуров, перебила своих офицеров-японцев, захватила оружие и снаряжение и сожгла казармы и добровольно сдалась советским пограничникам, отказываясь  служить под японским руководством.

Донесения советских дипломатов из Токио отчётливо указывают на то, что главным противником после Китая японские правящие круги считали именно Советский Союз. Например, советский полпред в Токио М.М. Славуцкий в своих письмах на имя руководства Наркомата по иностранным делам в марте 1938 г. писал, что милитаристское правительство выражает недовольство советско-японскими отношениями, а наиболее агрессивные представители военных кругов заявляют о необходимости применения силы против СССР. Все эти слова подтверждает и тот факт, что тогда же, в марте 1938 г. Япония провела мобилизацию всех своих вооружённых сил.

Советская сторона принимала все усилия, чтобы избежать обострения отношений с Японией. На протяжении нескольких лет японцам прощались сотни провокаций и диверсий на советско-китайской границе, в том числе с применением химического оружия. Реакция советского руководства была жёсткой, но ограничивалась лишь дипломатическими заявлениями.

Однако радикальные милитаристы, занимавшие высшие военные посты в Квантунской армии, всеми силами пытались спровоцировать советскую сторону на вооружённый конфликт, который мог бы вылиться в кровопролитную войну. В 1938 г. в качестве предлога для применения военной силы японцы выдвинули территориальную претензию к СССР. Понимая неизбежность столкновений, командование Дальневосточного фронта РККА приняло решение об усилении оборонительных укреплений на советско-маньчжурской границе и возведении на сопке Заозёрной постоянного поста пограничной охраны. Однако марионеточное правительство Маньчжоу-го заявило претензии на сопку, и 14 июля 1938 г. направило протест о нарушении своей границы. 15 июля 1938 г., когда посол Японии X. Ниси в Москве предъявил Советскому внешнеполитическому ведомству категорические требования о передаче Японии «спорных территорий» в Приморье под предлогом необходимости выполнения обязательств Японии в отношении Маньчжоу-Го и потребовал удаления пограничных войск Советского Союза из сопок Безымянной и Заозёрной к западу от озера Хасан на юге Приморья, недалеко от Владивостока, претендуя на эту территорию у советско-корейской границы. Позднее, 20 июля, с аналогичным заявлением к наркому иностранных дел М.М. Литвинову обратился срочно вернувшийся из поездки по странам Западной Европы посол Японии в СССР Мамору Сигэмицу. Требование было отклонено.

29 июля японские войска атаковали пограничный пост и заняли стратегическую высоту. Так началась целая серия боёв у озера Хасан, продолжавшаяся до 11 августа.

В боевых действиях участвовали 15 тыс. советских военнослужащих и пограничников, на вооружении которых имелось 237 артиллерийских орудий, 285 танков, 250 самолётов и 1014 пулемётов. В обеспечении действий войск участвовали 200 грузовых автомобилей ГАЗ-АА, ГАЗ-ААА и ЗИС-5, 39 бензовозов и 60 тракторов, а также гужевой транспорт. По уточнённым данным, в боевых действиях в районе озера Хасан также принимали участие два пограничных катера пограничных войск СССР. Опосредованное участие в операции принимали специалисты радиоразведки Тихоокеанского флота — они не участвовали в боевых действиях, но занимались радиоперехватом и дешифровкой японских радиопередач.

К началу боевых действий приграничная группировка японских войск насчитывала: три пехотные дивизии (15-я, 19-я, 20-я пехотные дивизии), один кавалерийский полк, три пулемётных батальона, отдельные бронетанковые части (численностью до батальона), подразделения зенитной артиллерии, три бронепоезда и 70 самолётов, в устье реки Туманная было сосредоточено 15 боевых кораблей (1 крейсер и 14 миноносцев) и 15 катеров. Непосредственное участие в боевых действиях принимала 19-я пехотная дивизия, усиленная пулемётами и артиллерией. Всего (по советской оценке) в боях приняли участие более 20 тыс. военнослужащих японской армии, на вооружении которых имелось 200 орудий и 3 бронепоезда. Также в ходе боевых действий у озера Хасан была отмечена деятельность японских снайперов. И, кроме того, в ходе боевых действий зафиксировано применение японскими войсками 20-мм противотанковых ружей «тип 97».

Противостояние началось, когда войска советского Дальневосточного фронта и Пограничная служба НКВД усилили границу с Маньчжурией. 6 июля 1938 года японская Квантунская армия перехватила и расшифровала сообщение, отправленное русским командующим в районе Посьета в советский штаб в Хабаровске. В сообщении было требование увеличить запасы боеприпасов, не достигавшие и половины необходимого количества, а также занять сопку высотой около 150 м. на государственной границе в 2,3 км. к западу от озера Хасан (Заозёрную). В течение следующих двух недель небольшие группы советских пограничных войск вошли в этот район и начали укреплять позиции, сооружая огневые точки, смотровые траншеи, заграждения и средства связи.

Первая атака японцев 29 июля была отражена, но 31 июля советским войскам пришлось отступить. 19-я японская дивизия вместе с некоторыми частями Маньчжоу-го приняла советский 39-й стрелковый корпус под командованием Григория Штерна (в конечном итоге состоявший из 32-й , 39-й и 40-й стрелковых дивизий, а также 2-й механизированной бригады). Одним из командующих японской армией в бою был полковник Котоку Сато, командир 75-го пехотного полка. Силы Сато изгнали русские войска с холма в ночном вылазке, выполнение которого стало японской моделью штурма укрепленных позиций, но уже ближе к вечеру прибыло подкрепление советских войск и земли были выбиты обратно. Вечером 30 июля японские войска приняли повторную попытку захвата территории путем обстрела сопки, но пограничники с помощью прибывшего 3-го батальона 118-го сп 40-й сд отбили атаку.

31 июля нарком обороны Климент Ворошилов отдал приказ о боевой готовности 1-й Приморской армии и мобилизации Тихоокеанского флота. Под руководством начальника Дальневосточного фронта, Василия Блюхера, дополнительные силы были перемещены в зону конфликта. Японские войска были к этому готовы. После небольшой артиллерийской подготовки они сумели занять сопки и укрепить свое положение на них. Попытка советской контратаки двумя батальонами успеха не имела, хоть они и сумели сократить боевые единицы противников, но им пришлось отступить в Заречье и на высоту 194.

Утром 1 августа в район озера Хасан прибыл весь 118-й сп, а до полудня – 119-й сп и 120-й кп 40-й сд. Несмотря на это, они не могли начать атаку вовремя, поскольку дорога, ведущая в район боевых действий, была труднопроходимой. 2 августа в Посьет прибыли командующий Дальневосточным фронтом В. К. Блюхер и член Военного совета фронта комиссар П. И. Мазепов. Блюхер остался командовать войсками и отдал приказ 40-й стрелковой дивизии атаковать, но с расстояния, не заходя на вражескую территорию. Это имело некий успех, солдаты преодолели полосу заграждений и начали окапываться у подножия высот, однако прибрать к своим рукам сопки так и не получилось. Вечером прошёл приказ: отойти с вершины Пулемётной на склон и новых атак не предпринимать.

3 августа в районе боевых действий сосредотачивалась 32-я стрелковая дивизия, 2-я отдельная механизированная бригада и корпусная артиллерия. Однако для В. К. Блюхера этот день был последним в качестве командира. Л. З. Мехлис сообщил в Москву, что В. К. Блюхер не способен выполнять свои обязанности в роли командующего, после чего было принято решение отстранить В.К. Блюхера от командования войсками. Вместо него на должность командира войсками был назначен Г. М. Штерн.

Новый командующий Дальневосточным фронтом Г. М. Штерн уже 4 августа сосредоточение войск было завершено. Г. М. Штерн отдал приказ о наступлении с целью атаковать и уничтожить противника между сопкой Заозёрная и озером Хасан и восстановить государственную границу. 6 августа 1938 г., в 16:00, после того, как над озёрами рассеялся туман, бомбардировку японских позиций начали 216 советских самолётов; в 17:00, после 45-минутной артподготовки и двух массированных бомбардировок расположения японских войск началось наступление советских войск. Вслед за бомбардировщиками был нанесен штурм танков и пехоты, в том числе механизированных войск, при поддержке артиллерии, а именно 32-я стрелковая дивизия и танковый батальон 2-й механизированной бригады наступали с севера на сопку Безымянную; 40-я стрелковая дивизия, усиленная разведывательным батальоном и танками, наступала с юго-востока на сопку Заозёрную. В труднопроходимой местности танки несли большие потери, к своим целям добрались только несколько танков, которые впоследствии были уничтожены или отступили. 7 августа бои за высоты продолжались, советская армия отбросила японцев с позиций. В последующие дни японцы контратаковали, но так и не смогли отбить свои позиции.

8 августа части 39-го корпуса и 118-й стрелковый полк 40-й дивизии захватили сопку Заозёрная. Было принято решение развернуть тактику ведения боя и овладеть высотой Богомольная. Стремясь ослабить натиск на свои войска в районе Хасана, японское командование предприняло контратаки на других участках границы: 9 августа на участке 59-го погранотряда японские войска заняли гору Малая Тигровая для ведения наблюдения за движением советских войск. В этот же день на участке 69-го Ханкайского пограничного отряда японские кавалеристы нарушили линию границы, а на участке 58-го Гродековского погранотряда японская пехота три раза атаковала высоту.

Тем не менее, 9 августа 32-я стрелковая дивизия при поддержке артиллерийского огня заняла высоту Безымянная (по другим данным, высота была занята только 11-12 августа, уже после прекращения огня), а противник был отброшен за границу. С целью остановить наступление советской пехоты, японцы развернули на острове посреди реки Туманная несколько артиллерийских батарей, которые открыли огонь, но были подавлены огнём артиллерийской группы дальнего действия.

10 августа 1938 г. японский посол в СССР Мамору Сигэмицу посетил в Москве наркома иностранных дел СССР М. М. Литвинова и предложил начать мирные переговоры. Советская сторона согласилась на прекращение боевых действий с 12 часов 11 августа при сохранении войск на тех позициях, которые войска занимали по состоянию на 24 часа 00 минут 10 августа, и боевые действия прекратились.

Позднее, в своих воспоминаниях, участник этих событий Герой Советского Союза генерал армии Иван Николаевич Шкадов писал: «Сравнивая бои у озера Хасан с многочисленными боями Великом Отечественной войны, в которой я принимал участие, могу отметить, что были они из числа самых ожесточенных. На небольшом участке сосредоточилось максимально возможное количество войск с той и другой стороны. Отдельные опорные пункты по несколько раз переходили из рук в руки. Огонь из всех видов оружия не прекращался сутками с 6 по 10 августа. Напряжение бойцов и командиров было предельным».

Бои на Халхин-Голе

К 1938 г. в Токио обсуждались самые разнообразные и самые радикальные планы по захвату советских территорий. Поражение у озера Хасан лишь усилило амбиции милитаристов из главного командования Императорской армии, искавших новые способы развязать захватническую войну с СССР.

К тому времени японский Кабинет министров Коноэ уже одобрил оперативный план «Хати-го» («План номер 8»), состоявший из двух вариантов. Вариант «Ко» («А») предусматривал одновременный удар на восточном и северном направлениях. После этого намечались решительные действия против Забайкалья. Вариант «Оцу» («Б») предусматривал проведение главного удара на западном направлении  с целью выхода к южным берегам озера Байкал и перекрытия Транссибирской железнодорожной магистрали.

Согласно этому плану прежде всего планировалось захватить города Уссурийск, Владивосток и Иман, а затем Хабаровск, Благовещенск и Куйбышевку-Восточную. Надлежало отсечь советскую Особую Дальневосточную армию от войск Забайкальского военного округа. Одновременно намечалось вторжение в Монголию.

Командование Квантунской армии, рассматривавшее оба варианта, пришло к выводу о наибольшей целесообразности сосредоточения основных наступательных усилий на западном направлении, на границе СССР, Монгольской Народной Республики и Маньчжоу-го.

Доработанный вариант «Оцу» ( «Б») был одобрен в Генеральном штабе Императорской армии уже в мае 1939 г. Для реализации этого варианта предусматривалось использовать 40 пехотных и 5 механизированных дивизий с привлечением других армейских сил.

В 1939 году кабинет министров Японии направил Квантунской армии инструкции по укреплению и укреплению границ Маньчжоу-го с Монголией и Советским Союзом. Кроме того, Квантунская армия, которая долгое время дислоцировалась в Маньчжурии вдали от Японских островов, стала в значительной степени автономной и, как правило, действовала без одобрения или даже против направления японского правительства.

С начала года японские части продолжили устраивать провокации на советской и монгольской границах, пытаясь занять наиболее выгодные позиции, но солдаты Красной армии каждый отбрасывали их назад. Чтобы вывести конфликт в новую фазу, японские генералы подготовили вторжение на территорию Монголии на 70-километровом участке вдоль реки Халхин-Гол.

Бои продлились с 11 мая по 16 сентября 1939 года. Участие в боях на Халхин-Голе принимали 57 000 советских солдат, техническое оборудование было также достаточно мощным – более двух тысяч пулемётов, около пятисот танков и самолетов и примерно четыреста бронемашин. На стороне Японии воевало, по разным оценкам, от 30 000 до 75 000 человек.

Вооруженный конфликт начался с провокации: 16 января 1939 года солдаты из Японии напали на монгольских пограничников, совершив обстрел. На следующий день нападение повторилось; суммарно произошло примерно 30 обстрелов и захватов пограничников за период с февраля по март 1939 г.

Непосредственно военные действия начали происходить в мае. 8 мая японские военные пытались захватить монгольскую территорию на участке реки Халхин-Гол, однако они вынуждены были отступить, получив отпор и потеряв 3 солдат. 11 мая японские военные атаковали монгольскую заставу, предварительно проникнув на территорию Монголии на несколько десятков километров, произошло это на точке Номон-Хан-Бурд-Обо. Однако войска МНР были достаточно хорошо вооружены, чтобы отразить атаку. Инцидент 11 мая принято считать началом боев на Халхин-Голе.

14 мая разведывательным отрядом 23-й японской пехотной дивизии во главе с подполковником Яозо Адзумой был нанесён удар 7-й пограничной заставе МНР, после чего японские военные заняли высоту Дунгур-Обо и прислали на захваченную территорию запас боевого оборудования и две роты военных.

22 мая японцы были отодвинуты обратно к границам совместными усилиями советских и монгольских войск. С 22 мая по 28 мая на Халхин-Гол происходили столкновения японских и советско-монгольских сил, а 28 мая вооруженные силы Японии начали наступать с целью окружить врага и вытеснить его, не позволив совершить переправу на западный берег реки Халхин-Гол. Однако наступление не удалось – объединенные войска СССР И МНР, в том числе подразделения, которыми командовал старший лейтенант Ю. Б. Вахтин, атаку отразили, после чего японцы вернулись на свои исходные позиции. Япония потеряла около 100-130 человек, включая офицеров и обычных граждан.

Фактически с 22 мая велось воздушное противостояние, в котором СССР явно уступало по техническим характеристикам Японии – советские истребители сбивались чаще японских, в связи с чем было принято решение принять соответствующие меры для укрепления авиационных сил Советского союза. В частности, в район, где велись бои, была прислана команда профессиональных летчиков, имеющих опыт участия в войне, а они в свою очередь занялись обучением военных пилотов и оптимизацией систем связи и наблюдения. Авиационная часть была возглавлена Яковом Смушкевичем. Кроме того, был назначен новый командир корпуса – Георгий Жуков, а его заместителем был назначен комиссар корпуса Монгольской народно-революционной армии Ж. Лхагвасурен. Начальником штаба стал М. А. Богданов. Новым начальством предложен новый план боевых действий: предлагалось активно держать оборону на плацдарме за Халхин-Голом и готовить контрудар в отношении японской Квантунской армии.

С мая 1938 года командующим войсками СССР и Дальневосточным фронтом был назначен Григорий Михайлович Штерн. С 20 по 26 июня велись воздушные сражения, в которых Япония потеряла более 50 единиц авиационной техники.

27 июня Япония нанесла удар по советской авиабазе в Монголии, уничтожив 19 самолетов. В течение июня поступали сообщения о советской и монгольской активности по обе стороны реки возле Номонгана и о небольших нападениях на отдельные маньчжурские отряды. В конце месяца командиру 23-й японской пехотной дивизии генерал-лейтенанту Мититаро Комацубара было дано разрешение «изгнать захватчиков».

Японцы планировали наступление с двух сторон. Первая атака должна была быть нанесена тремя полками плюс часть четвертого: 71-й и 72-й пехотные полки (23-я дивизия), батальон 64-го пехотного полка и 26-й пехотный полк под командованием полковника Шиничиро Суми (7-я пехотная дивизия). Эти силы должны были продвинуться через Халкин-Гол, уничтожить советские войска на холме Байнцаган на западном берегу, затем повернуть налево и продвинуться на юг к мосту Каватама.

Вторым планировал атаковать 1-й танковый корпус (отряд Ясуока), состоящий из 3-го и 4-го танковых полков, а также части 64-го пехотного полка, батальон 28-го пехотного полка, выделенный из 7-го пехотного, 24-го инженерного полка, и батальон 13-го полка полевой артиллерии – все это во главе с генерал-лейтенантом Ясуока Масаоми. Эти силы были предназначены для атаки советских войск на восточном берегу Халхин-Гол и к северу от реки Хольстен. Две наступающие группы должны были соединиться на флангах.

Первой, северной, оперативной группе удалось пересечь Халхин-Гол, оттеснить советские войска с холма Байнцаган и продвинуться на юг вдоль западного берега. Однако Жуков, заметив угрозу, приказал совершить контратаку танками и броневиками. Танковые войска СССР атаковали японцев с 3 сторон, те вынуждены были отступить, переправившись через реку 5 июля.

Тем временем 1-й танковый корпус отряда Ясуока (южная оперативная группа) атаковал в ночь на 2 июля, двигаясь в темноте и избегая советской артиллерии на возвышенностях западного берега реки. Завязалась напряженная битва, в которой отряд Ясуока понес серьезные потери. После того, как советская контратака 9 июля отбросила потрепанный, истощенный отряд, он был распущен, а Ясуока – освобожден.

Две армии продолжали сражаться друг с другом в течение следующих двух недель на четырехкилометровом фронте, проходящем вдоль восточного берега Халхин-Гол до его слияния с рекой Холстен.

Жуков, армия которого находилась в 748 км от базы снабжения, собрал флот из 2600 грузовиков для пополнения запасов продовольственных и иных товаров для своих войск, в то время как у японцев возникли серьезные проблемы со снабжением из-за отсутствия аналогичного автотранспорта.

23 июля японцы начали еще одну крупномасштабную атаку, направив 64-й и 72-й пехотные полки против советских войск, защищавших мост Каватама. Японская артиллерия поддержала атаку массированным заградительным огнем, израсходовавшим более половины их боеприпасов в течение двух дней. Атака не смогла прорвать советское оцепление и достичь цели – моста. Японцы прекратили свое наступление 25 июля из-за постоянно растущих потерь и истощения артиллерийских складов. К этому моменту в период с конца мая по 25 июля они потеряли более 5000 человек. Битва зашла в тупик.

На 20 августа Жуковым было запланировано важное и масштабное наступление, которое должно было положить конец боям. Жуков, используя парк из не менее 4000 грузовиков, собрал мощную бронетанковую группу из трех танковых бригад (4-й, 6-й и 11-й) и двух механизированных бригад (7-й и 8-й, которые представляли собой бронетанковые части с приданной пехотной опорой). Эти силы были выделены советскому левому и правому флангам. Вся советская сила состояла из 3 стрелковых дивизий, 2 танковых дивизий и еще 2 танковых бригад, 2 мотострелковых дивизий и более 550 истребителей и бомбардировщиков. Монголы выделили две кавалерийские дивизии.

Армия была разделена на 3 группы войск – Центральную, Северную и Южную. Главный удар наносился Южной группой под командованием полковника М. И. Потапова, вспомогательный — Северной группой во главе с командующим полковником И. П. Алексеенко. Центральная группа под командованием комбрига Д. Е. Петрова должна была бить по фронту и лишить противника возможности манёвра.

Для сравнения, в точке соприкосновения Квантунская армия имела только 23-ю пехотную дивизию генерала Комацубары, которая с различными приданными силами была эквивалентна двум легким пехотным дивизиям. Штаб-квартира находилась в Хайларе , более чем в 150 км от места боевых действий. Японская разведка, несмотря на способность точно отслеживать наращивание сил Жукова, не смогла должным образом отреагировать и быть наготове, так что Комацубара был застигнут врасплох наступлением советско-монгольских войск.

Чтобы проверить японскую оборону перед их основным наступлением 20 августа, СССР предпринял три агрессивных атаки, одну 3 августа, а другие – 7-8 августа. Все трое были катастрофически отброшены назад: около 1000 убитых и несколько подбитых танков с советской стороны по сравнению с 85 погибших у японцев. Кроме того, японцы контратаковали и разбили части 8-й монгольской кавалерийской дивизии, захватив холмистый участок фронта. Несмотря на то, что до 20 августа больше не будет крупных боев, японские потери продолжали расти и составляли 40 раненых в день. Штабных офицеров Квантунской армии все больше беспокоило неорганизованность работы штаба и элементов снабжения 6-й армии. Напротив, часто заявляемое Токио желание не допустить эскалации боевых действий на Халхин-Голе оказалось огромным облегчением для СССР, который могли свободно выбирать отдельные подразделения из всей своей армии для сосредоточения для локального наступления. не опасаясь возмездия со стороны Японии.

Жуков решил, что пора действовать. В 05:45 20 августа 1939 года советская артиллерия и 557 самолетов атаковали позиции Японии, что стало первым наступлением истребителей и бомбардировщиков в истории советских ВВС. Около 50 000 советских и монгольских солдат 57-го особого корпуса атаковали восточный берег Халхин-Гол. Три пехотные дивизии и танковая бригада переправились через реку при поддержке массированной артиллерии и советской авиации. Как только японцы были скованы атакой советских центральных частей, советские танковые части обошли фланги и атаковали японцев в тылу. Когда 25 августа советские части соединились у деревни Номонхан, 23-я пехотная дивизия Японии оказалась в ловушке.

26 августа японская контратака по спасению 23-й дивизии провалилась. 27 августа 23-я дивизия попыталась вырваться из окружения, но не сумела. Когда окруженные войска отказались сдаться, они снова подверглись артиллерийским и авиационным ударам. К 31 августа японские войска на монгольской стороне границы были уничтожены, оставив 23-ю дивизию на маньчжурской стороне. Цель СССР была достигнута. Комацубара отказался признать исход и готовил контрнаступление.

29-30 августа бои продолжались на части территорий, и лишь утром 31 августа на территории МНР не оказалось японских войск. 4 и 8 сентября были предприняты попытки контратаки со стороны Японии, и успехом они не увенчались – войска были отброшены за границы, а армия понесла потери. Воздушные сражения на границах также продолжались вплоть до 16 сентября. 15 сентября 1939 года было подписано соглашение между СССР, МНР и Японией о прекращении военных действий в районе реки Халхин-Гол. На следующий день боевые действия прекратились, а перемирие вступило в силу.

По оценкам самой Японии, на её стороне из потерь было 8 440 умерших, убитых и пропавших без вести, 8766 раненых и заболевших и 162 самолета. По мнению других источников, жертвами боев в Японии стали до 45 000 человек, а ранены были 36 000. Советские данные таковы: потери японцев составили более 60 000 человек, а из техники пострадало 660 самолетов. Достаточно сложно объективно оценить реальный ущерб стороны Маньчжоу-го и Японии, так как присутствует множество нюансов и тонкостей подсчета.

Что касается потерь Советского союза, по официальным данным, они составили от 9284 до 9703 убитых, умерших и пропавших без вести, 15 952 раненых и заболевших. Технический урон, по советским оценкам, составил 253 танка и 207 самолётов, а также 96 артиллерийских орудий и 133 броневика.

План «Кантокуэн» и Великая восточноазиатская сфера сопроцветания

Япония, учитывая опыт неудачных военных столкновений у озера Хасан и Халхин-Голе, не решалась разворачивать против СССР полноценные боевые действия. Сражения 1938 и 1939 гг. привели к тяжёлым потерям Квантунской армии и серьёзному подрыву её безупречной репутации. Дальнейшая экспансия на север в Сибирь оказалась невозможной, учитывая военное превосходство СССР в численном и технологическом плане.  Однако командующий Квантунской армией генерал Кэнкити Уэда продолжал поддерживать действия своих офицеров и отказывался прекратить все провокации на советско-китайской границе, оставаясь непреклонным в своей поддержке «Хокусин-рона». Его отозвали обратно в Японию в конце 1939 г. и вынудили уйти в отставку. Квантунская армия постепенно очищалась как от наиболее непокорных офицеров, так и от самых активных сторонников военного продвижения на север.

После неудач в советско-японских пограничных конфликтах Императорская армия значительно ослабла на своих позициях в правящих кругах. В результате в японском правительстве господство завоевал флот, поддерживаемый рядом могущественных промышленных Дзайбацу, убеждённых в том, что такой исход наилучшим образом служит их интересам. Военные неудачи на монгольском фронте, продолжающаяся Вторая китайско-японская война и негативное отношение Запада к японским экспансионистским тенденциям привели к сдвигу в сторону «Нансин-рона»  с целью обеспечения японской экономики колониальными ресурсами в Юго-Восточной Азии и нейтрализации угрозы, исходящей от Запада – в Тихом океане были расположены значительные силы Соединённых Штатов.

С точки зрения Японии отношение Германии к сотрудничеству против СССР в период 1939–1941 гг. было двойственным и даже двуличным. После поражения на Халхин-Голе, Германия внезапно подписала пакт Молотова-Риббентропа. Решение о ненападении против СССР было встречено шоком и гневом в Японии, которая расценила этот шаг как прямое нарушение Антикоминтерновского пакта и предательство их общих интересов. Следовательно, в апреле 1941 г. Япония почувствовала себя вправе заключить свой собственный Пакт о нейтралитете с Советским Союзом, поскольку напряжённость в отношениях с Западом, особенно с Соединенными Штатами, начала нарастать из-за японской оккупации французского Индокитая в предыдущем году. Когда экономические санкции союзников начали подавлять Японию, растущая угроза войны на юге и чувство «спокойствия» на севере, как правило, отвлекали внимание императорского кабинета министров от их давно запланированной кампании в Сибири. Этот сдвиг нашёл особенно сильную поддержку военно-морским флотом, который традиционно выступал за политику «Наншин-рона» (расширение на юг), сохраняя при этом сдерживающий фактор против Советского Союза, в отличие от «Хокусин-рона» (экспансия на север), который поддерживал армия.

Поэтому японское правительство большим шоком и испугом встретило известие об операции «Барбаросса» и вторжении Гитлера в Советский Союз в июне 1941 г. Премьер-министр Японии Фумимаро Коноэ, огорчённый этим «вторым предательством» Германии, стал рассматривать отказ от Тройственного пакта в ближайшей перспективе. С другой стороны, министр иностранных дел Ёсукэ Мацуока немедленно начал выступать за отказ от Пакта о нейтралитете с СССР (создателем которого был он сам) и потребовал нападения в поддержку Германии. Взгляды Мацуока были поддержаны как Квантунской армией, так и Генеральным штабом Императорской армии, которые стремились к «быстрому решению» советской проблемы

Ещё до начала Великой Отечественной войны, в июне 1941 г., японское правительство приняло решение о политике «гибкого реагирования» для обеспечения готовности в случае необходимости атаковать в северном или южном направлении, называемое «Дзюнби Цзинь Тайсэй» («Подготовка к формированию»). В соответствии с этой концепцией предполагалось вмешательство в случае советско-германской войны, но только в том случае, если события приняли благоприятный поворот для Японии. Эта позиция в конечном итоге и определяла японское стратегическое мышление на протяжении всего 1941 г.

Идеология «Дзюнби Цзинь Тайсэй» столкнулась со своим первым серьёзным испытанием в виде экстренной встречи высших руководителей армии и флота 24 июня 1941 г. для выработки новой национальной политики с учётом ситуации в СССР. Во время этой конференции армия решительно выступала за применение силы против Сибири, в то время как флот выступал против этого. В конце концов, был достигнут компромисс, согласно которому армии будет разрешено выступить против СССР, если позволят обстоятельства, но с оговоркой, что подготовка к этому событию не помешает одновременному планированию войны на юге. Хотя эта договоренность была принята, по-прежнему существовали разногласия по поводу того, как именно армия будет решать «северный вопрос», а также относительно сроков принятия такого решения. Таким образом, Генеральный штаб армии и Квантунская армия выступали за наступление, даже если СССР не потерпит катастрофический крах против Германии, а их оппоненты выбрали более консервативный подход, придавая меньшее значение маньчжурскому фронту. С точки зрения Генштаба, если Япония собиралась вступить в боевые действия в 1941 г., необходимо было окончить боевые действия к середине октября, учитывая суровый климат Сибири и Северной Маньчжурии. Поскольку для завершения оперативной подготовки потребовалось 60–70 дней, а для разгрома СССР на территории между Маньчжурией и Тихим океаном потребовалось бы еще 6–8 недель, время для действий было весьма ограниченным. В ответ на это Генеральный штаб армии предложил «аварийный график» для целей планирования, призванный «сэкономить» как можно больше времени:

• 28 июня: принятие решения о мобилизации;
• 5 июля: издание приказа о мобилизации;
• 20 июля: начало концентрации войск;
• 10 августа: планирование боевых действий;
• 24 августа: полная боевая готовность;
• 29 августа: мобилизация двух дивизий из Северного Китая в Маньчжурии, доведя общее количество дивизий до 16;
• 5 сентября: сосредоточить еще четыре дивизии с Японских островов, доведя общее количество до 22; готовность к нападению;
• Не позднее 10 сентября: начало боевых действий;
• 15 октября: завершение первой фазы войны.

В целом, Генштаб призвал к готовности 22 дивизий с численным составом в 850 000 человек (включая вспомогательные подразделения) при поддержке 800 000 тонн грузов на случай войны с Советским Союзом. Однако военное министерство в целом не согласилось с радикальными милитаристами. Хотя японское правительство поддерживало идею усиления северной границы, оно предпочло гораздо сократить количество мобилизованных войск до 16 дивизий от Квантунской и Корейской армиями в свете приоритетов на других направлениях. Однако командование Квантунской армии заявляло, что такие силы оказались бы недостаточными,  чтобы вступить в полномасштабную войну с СССР. После бурных обсуждений в высших военных и политических кругах империи выработалась позиция, при которой следовало дождаться поражения Красной армии в боях против немецко-фашистских войск, прежде чем выступать на Дальний Восток.

Однако даже после нападения Германии на Советский Союз японское правительство откладывало решение о присоединении к войне. Официальная позиция была озвучена на имперской конференции в Токио 2 июля 1941 г. Согласно ей, Япония будет втайне готовить силы для вторжения, но не рискнёт использовать их, пока война Германии против СССР не будет складываться благоприятно для стран Оси.

Именно тогда Генеральным штабом Императорской армии и был разработан план «Кантокуэн», предусматривавший разгром сил Красной армии на советском Дальнем Востоке и его дальнейшую оккупацию. Для этого была проведена мобилизация 700 000 военных к границам СССР с целью дальнейшего нападения. Для вторжения предполагалось привлечь семь японских армий, а также основную часть военно-морских и военно-воздушных сил империи. План «Кантокуэн» стал крупнейшим планом общевойсковых операций за всю историю Японии.

Получив отказ привести 22 дивизии на границе с СССР в полную боевую готовность, японский Генштаб начал линию жёсткой конфронтации с правительством. Во время личного визита 5 июля 1941 г. генерал-майор Шиничи Танака, начальник оперативного отдела Генштаба и один из главных идеологов (вместе с министром иностранных дела Ёсукэ Мацуока) концепции «Северного пути» в Токио, сумел убедить военного министра Хидеки Тодзё поддержать в необходимости увеличения военного контингента в Маньчжурии. Генерал Танака и его сторонники настаивали на большем привлечении боевых единиц, чем даже в плане армии в июне 1941 г. – в общей сложности до 25 дивизий, из которых приведению к полной боевой готовности принадлежали бы только 16 дивизий, выбранных военным министерством. План Танаки включал в себя два этапа: этап построения и подготовки (установка № 100), за которым следовала наступательная фаза (установки № 101 и 102), после чего Квантунская армия ждала приказа атаковать. Весь процесс получил название «Кантокуэн» или «Особые манёвры Квантунской армии». Получив одобрение плана со стороны Тодзё, сторонники радикального милитаризма завершили переговоры с военным министерством 7 июля, когда генерал Хадзимэ Сугияма посетил Императорский дворец, чтобы запросить у Хирохито официальную санкцию на реализацию плана. После заверений генерала, что Квантунская армия не будет атаковать по собственной инициативе после получения подкреплений, император уступил.

С функциональной точки зрения «Кантокуэн» был по существу идентичен плану войны 1940 г., хотя и с значительным сокращением участвовавших боевых частей (25 дивизии против 43), предположительно рассчитывая на неспособность Советского Союза усилить Дальний Восток в свете войны с Германией. Однако подготовка к выполнению плана охватила все уровни японского военного и политического руководства – безусловно, это была самая крупная мобилизация в истории японской армии. Чтобы облегчить операцию, огромное количество боевых и материально-технических средств должно быть отправлено в Маньчжурию поверх существующей на тот момент инфраструктуры. В частности, чтобы извлечь выгоду из японского преимущества внутренних коммуникаций по сравнению с СССР, железные дороги на севере и востоке должны были быть расширены, чтобы приспособиться к возросшему бремени наступательной войны. Кроме того, должны были быть расширены портовые сооружения, военные корпуса и больницы. Как и предыдущие концепции, разработанные после боёв на Халхин-Голе, «Кантокуэн» должен был начать с массированного дара на Уссурийской линии фронта в  советском Приморье, за которым последовала бы еще одна атака на севере в районе Благовещенска и Куйбышевки (ныне – Белогорск). Под эгидой Первой районной армии японские Третья и Двадцатая армии, при поддержке 19-й дивизии Корейской армии должна была прорваться через границу к югу от озера Ханка с целью преодоления основных советских оборонительных линий и укрпелённого Владивостока. Одновременно 5-я армия должна была нанести удар к югу от Имана (ныне – Дальнереченск), завершив изоляцию Приморья, перерезав Транссибирскую магистраль и заблокировав любое подкрепление, прибывающее с севера; эти группировки должны были состоять в целом из 20 дивизий. В северной Маньчжурии 4-я армия с четырьмя дивизиями сначала удерживала бы линию Амура, а затем перешла бы в наступление на Благовещенск. Между тем, две усиленные дивизии японских войск, не включённые в официальную версию «Кантокуэна», должны были начать операции против Северного Сахалина как со стороны суши, так и со стороны моря с целью уничтожить обороняющиеся гарнизоны, использовав подкрепление с тыла. Другие задачи второго этапа включали захват Хабаровска, Комсомольска, Сковородино, Советской Гавани и Николаевска, а также планируемые десантные операции в Петропавловске-Камчатском и других районах Камчатки.

Чтобы обеспечить успех этой наиболее критической фазы войны, «Кантокуэн» предусматривал применение сил, превосходящих силы Красной армии: 1200000 человек, 35000 грузовиков, 500 танков, 400000 лошадей и 300000 рабочих в 23–24 дивизиях для наступления на востоке страны. Однако в таком случае Западный фронт Императорской армии, обращённый к Монголии и Забайкальскому региону, мог защищаться только 1-2 дивизиями и несколькими дополнительными подразделениями пограничной службы. Действительно, на начальном этапе операций Шестой японской армии была выделена только 23-я дивизия и 8-й пограничный отряд, участвовавшие в боях на Халхин-Голе двумя годами ранее. Чтобы свести к минимуму опасность советского контрнаступления на Западе, в то время как основная часть японской армии была задействована на Востоке, Генеральный штаб надеялся, что действия обширные пространства пустыни Гоби и равнины Хайлар послужат «стратегическим буфером», не позволяющим советским войскам бросить серьезный вызов в самом центре Маньчжурии, прежде чем основные силы перегруппируются для наступления на запад. Конечной целью японских войск была линия, проходящая через Сковородино и западные склоны гор Великого Хингана, вдоль которых они должны были разгромить оставшиеся части Красной армии и перейти к обороне.

Решающую роль в плане играла авиация. Перед началом войны на Тихом океане японцы намеревались отправить от 1200 до 1800 самолетов в трёх авиационных дивизиях для поддержки существующих 600-900 самолетов в Маньчжурии, которые должны были сотрудничать с примерно 350 самолетами ВМФ для запуска «внезапного, неожиданного удара». Нападение на советские ВВС Дальнего Востока как в воздухе, так и на земле в самом начале боевых действий должно было уничтожить советскую авиацию. Если бы им это удалось, японские авиационные части сосредоточили бы свои усилия на поддержке сухопутных войск на тактическом уровне, перерезав советские линии связи и снабжения (особенно в Амурской и Забайкальской областях) и блокировав прибытие подкреплений с европейской части СССР.

В целом силы Японии и стран Оси, планировавшие участвовать в операциях против СССР от Монголии до Сахалина, насчитывали приблизительно 1,5 миллиона человек, 40 000 грузовиков, 2 000 танков, 2100–3100 самолётов, 450 000 лошадей и огромное количество артиллерийских орудий.

Императорским указом от 1 октября 1940 года был создан Институт исследований тотальной войны под непосредственным руководством премьер-министра. Работая в тесном сотрудничестве с Исследовательским обществом по изучению государственной политики (организацией, в которую входили многие высокопоставленные японские милитаристские министры и промышленники), его основная цель заключалась в разработке политики для формирования и управления «Великой восточноазиатской сферой сопроцветания», которая должна была стать «Новым порядком» в регионе. Согласно положениям Административного плана от декабря 1941 г., советский Приморский край должен быть непосредственно присоединён к империи, а остальные территории, прилегающие к Маньчжоу-го, будут подвержены влиянию последней.

По мере того как страны Оси закрепили свой военный союз, японская сторона предложила чёткую территориальную договоренность с Италией и Германией относительно азиатского континента. 15 декабря 1941 г. Гитлеру был представлен японский проект военной конвенции, которая разграничит азиатский континент на две отдельные «оперативные сферы» (зоны военной ответственности). Гипотетическая разграничительная точка между сферами влияния Германии и Японии на территории Советского Союза проходила по 70 градусу восточной долготы и была обозначена на городе Омске.

«Великая восточноазиатская сфера сопроцветания» проходила по границам Тихого океана, Центральной Азии и Индийского океана. Все страны этого обширного региона, земли, их народы и ресурсы должны были быть объединены под управлением Японии. Колониальная империя делилась на две основные зоны — центральную и периферийную. В центральную включались Маньчжурия, Северный Китай, районы нижнего течения реки Янцзы и Приморская область СССР. К периферийной относились Восточная Сибирь, остальной Китай, Индокитай, районы Южных морей, а также Австралия, Индия и острова Тихого океана.

Оккупация должна была осуществляться с необычайной жестокостью, типичной для японского присутствия в Китае и в других областях во время Второй мировой войны. В целом, предполагалось перемещение коренного населения с целью освобождения места для предполагаемого притока японских, корейских и маньчжурских поселенцев. Получив инструкции использовать «строго реальную силу, не опускаясь к так называемому принципу умеренности», командование японской армии должно было уничтожить оккупированное советское население, а оставшиеся в живых либо должны были переводиться на принудительный труд для эксплуатации сырья региона, либо отправляться в ссылку в ледяные пустоши севера. Все существовавшие ранее государственные институты должны были быть полностью упразднены, а коммунистическая идеология объявлена ​​вне закона и заменена японской милитаристской пропагандой. Задача по установлению рамок оккупационного режима была возложена на «Департамент Хата», впоследствии 5-й департамент Квантунской армии.

После нарастания конфликта с одновременной подготовкой к наступлению в Юго-Восточной Азии, а также в условиях ведения Второй китайско-японской войны и провалом планов молниеносной победы Германии в Европе, «Кантокуэн» начал терять популярность в Генеральном штабе империи, и в конечном итоге от него. Тем не менее, присутствие крупных японских сил в Маньчжурии вынудило руководство СССР, которое давно ожидало атаки с этого направления, оставить значительные военные силы в резерве на Дальневосточном фронте на время всей Великой Отечественной войны.

Применение бактериологического и химического оружия

С середины 1930-х годов Япония инвестировала большое количество средств в создание и развитие огромного арсенала химического и биологического оружия, стремясь использовать его как средство массового поражения против китайских и советских войск в случае войны. Во время кампании в Китае японские военные регулярно подвергали противостоящие населенные пункты безжалостным атакам с помощью этого оружия, в результате чего погибли до 2 млн. человек. Часто города и объекты, подвергавшиеся химической и бактериологической атаке, не имели вообще никакого военного значения. Например, в беспомощном городе Баошань, забитом беженцами, бегущими с фронта, и крайне скудной медицинской инфраструктурой, погибли до 60 000 человек после бомбардировки холерой в 1942 г. Война против Советского Союза должна была иметь более радикальный характер: после введения в действие плана «Кантокуэн», японские отряды «731» , «100» и «516» начали интенсивную подготовку к аналогичным операциям в Сибири и на Дальнем Востоке.

По инициативе 1-го оперативного отдела Генерального штаба Императорской армии «эпизоотические отряды», состоящие из специалистов отряда «100», были созданы в штабах каждого корпуса в Маньчжурии для повышения готовности Квантунской армии к биологической войне. Были определены три основных средства распространения болезни: прямое распыление с самолетов, бактериальные бомбы и диверсанты на земле. Во время войны с СССР японцы планировали использовать всё, распространяя чуму, холеру, тиф, сибирскую язву и другие болезни как на непосредственных линиях фронта, так и в тыловых районах с целью заражения населённых пунктов, скота, сельскохозяйственных культур и водоснабжения. Основными целями были районы вокруг Благовещенска, Хабаровска, Ворошилова (ныне – Уссурийск), Читы.

Первый случай применения японцами отравляющих веществ в приграничных районах на Дальнем Востоке был задокументирован ещё в январе 1937 г. Тогда вблизи Благовещенска с японских самолетов были пущены на территорию СССР отравляющие газы. Позже, в 1938 г., советские дипломаты отмечали, что японские милитаристы, оккупировавшие территорию Северо-Восточного Китая, снова испытывали химическое оружие. Так, 8 июля 1938 г. заместитель народного комиссара иностранных дел СССР Б.С. Стомоняков выразил ноту протеста японскому послу Мамору Сигэмицу в связи с тем, что 28 июня того же года на советско-маньчжурской границе отчётливо ощущался газ с запахом фиалок, который вызывал недомогание. В результате тщательно произведенного расследования был установлен факт пуска с маньчжурской территории нейтрального газа с концентрацией отравляющих веществ.

Медицинские эксперименты над людьми, испытания бактериологического и химического оружия, изучение пределов выносливости человеческого организма – эти преступления творились в немецких концлагерях и сверхсекретных японских подразделениях на территории Маньчжурии. Опыты проводили подразделения «отряд 731» и «отряд 100». Материалом для экспериментов были военнопленные и мирные жители, в том числе советские граждане. Спецотряды занимались  разведением бактерий чумы, холеры, сибирской язвы и других тяжёлых заболеваний, проведением экспериментов над людьми по заражению их этими заболеваниями, использование бактериологического оружия против Китая.

Производственные мощности японских милитаристов ежемесячно могли изготавливать в чистом виде: до 300 кг. бактерий чумы, до 500-600 кг. бактерий Сибирской язвы, до 800-900 кг. бактерий брюшного тифа и дизентерии, до 1000 кг. бактерий холеры.

В течение 1942 г. проводилась обширная разведка приграничных районов, при этом создавались подробные карты с указанием целей, на которых можно было вести биологическую войну. Квантунская армия, по словам полковника Асаока из отряда «731», рассматривала своё оружие массового поражения как козырную карту против СССР, которая гарантировала бы победу Японии. Еще в 1945 году их запасы были настолько велики, что даже мощности одного этого подразделения считалось достаточным для снабжения всей японской армии; Утверждалось, что при равномерном распределении и в идеальных условиях запасы японского биологического оружия способны уничтожить всё человечество.

Планы японских милитаристов по широкому применению бактериологического оружия были нарушены лишь благодаря вступлению СССР в войну против Японии в августе 1945 г. и проведение Красной армией стремительной Маньчжурской операции.

Использованные источники

Дополнительные материалы

https://безвымысла.рф/o-zamyslah-yaponii-v-vojne-protiv-sssr/