Большинство соединений и частей советских приграничных военных округов встретили рассвет 22 июня 1941-го на положении мирного времени, не будучи готовыми во всеоружии отбить нападение врага.
Одной из причин происшедшего было отсутствие в Красной армии действенной системы приведения войск в высшую степень боевой готовности. Установленная процедура отличалась большим количеством звеньев и длительностью прохождения приказа.
В сейфах у командиров и командующих находились особые секретные оперативные пакеты с директивой, каким образом действовать дивизии, корпусу при поступлении приказа о его вскрытии. Приказ на вскрытие этих «красных пакетов» могли отдать либо глава правительства, либо нарком обороны. Содержание засургученной в пакете директивы до момента вскрытия командиру, командующему было неизвестно. А это с самого начала ставило перед военачальником массу подчас неразрешимых задач.
Сошлемся на воспоминания Маршала Советского Союза К.К. Рокоссовского, встретившего войну генерал-лейтенантом в должности командира 9-го механизированного корпуса Киевского особого военного округа. Константин Константинович писал: «Около четырех часов утра 22 июня дежурный офицер принес мне телефонограмму из штаба 5-й армии: вскрыть особый секретный оперативный пакет. Сделать это мы имели право только по распоряжению председателя Совнаркома СССР или народного комиссара обороны. А в телефонограмме стояла подпись заместителя начальника оперативного отдела штарма. Приказав дежурному уточнить достоверность депеши в округе, в армии, в наркомате, я вызвал начальника штаба, моего заместителя по политчасти и начальника особого отдела, чтобы посоветоваться, как поступить в данном случае.
Вскоре дежурный доложил, что связь нарушена. Не отвечают ни Москва, ни Киев, ни Луцк. Пришлось взять на себя ответственность и вскрыть пакет. Директива указывала: немедленно привести корпус в боевую готовность и выступить в направлении Ровно, Луцк, Ковель. В четыре часа приказал объявить боевую тревогу, командирам дивизий Н.А. Новикову, Н.В. Калинину и В.М. Черняеву прибыть на мой КП».
Позже стало понятно, что таких смелых и инициативных военачальников, которые вскрыли «красный пакет» под свою ответственность, оказалось немного. Боевой приказ чаще всего приходилось отдавать войскам под огнём врага.
Но и это не всё. Узнав суть боевой задачи, надо было тут же организовать её решение, а имеющихся в распоряжении командира ресурсов – боеприпасов, автомобильной и бронетехники, продовольствия – сплошь и рядом недоставало.
Рокоссовский сполна проявил свой твёрдый характер. Вернёмся к воспоминаниям маршала: «Пока войска стягивались на исходное положение, комдивам были даны предварительные распоряжения о маршрутах и времени выступления. Штаб корпуса готовил общий приказ. Вся подготовка шла в быстром темпе, но спокойно и планомерно. Каждый знал свое место и точно выполнял свое дело.
Затруднения были только с материальным обеспечением. Ничтожное число автомашин. Недостаток горючего. Ограниченное количество боеприпасов. Ждать, пока сверху укажут, что и где получить, было некогда. Неподалеку находились центральные склады с боеприпасами и гарнизонный парк автомобилей. Приказал склады вскрыть. Сопротивление интендантов пришлось преодолевать соответствующим внушением и расписками».
По меркам мирного времени это было самоуправство. Однако другого выхода не было, поскольку связь со штабом армии, с командованием округа, которому 9-й мехкорпус непосредственно подчинялся, отсутствовала. За весь день из Киева не последовало ни единого распоряжения.
Повторим: война подтвердила правильность решительных действий комкора Рокоссовского, но таких командиров было немного.
Тут мы вновь подходим к вопросу о порочности имевшейся системы оповещения войск Красной армии. Она стала одной из причин тяжелого положения, в котором оказались части и соединения наших приграничных округов в начале войны.
При этом история войны показала полную дееспособность и эффективность иного подхода, который позволил бы многих тяжелых поражений избежать, по крайней мере резко сократить их масштабы. Имеем в виду ту систему оповещения подчинённых сил, которая была выработана в Военно-Морском Флоте под руководством наркома ВМФ адмирала Н.Г. Кузнецова. Забегая вперёд, скажем, что эта система позволила флоту не только своевременно перейти на высшую степень боевой готовности, но и организованно вступить в противоборство с противником, не потеряв в первый день войны ни одного корабля, ни одного самолёта.
До Кузнецова, профессионального моряка, флотом из-за кадровой чехарды руководили люди, бесконечно далёкие от моря, – политработник П.А. Смирнов и высокопоставленный сотрудник НКВД М.П. Фриновский. Это не могло не сказываться на подготовке военных моряков к предстоявшим тяжёлым испытаниям. Между тем в Европе и на Дальнем Востоке давно полыхала война, и рассчитывать на то, что она обойдёт Советский Союз стороной, не приходилось.
Назначенный в 1939 г. на пост наркома ВМФ Кузнецов был молод (34 года), по его собственному признанию, не прошёл некоторых важных должностей (не командовал соединением кораблей, не служил в центральном аппарате), чтобы успеть подготовить себя к столь высокой и ответственной должности. Однако, в отличие от предшественников, он был «морской косточкой» – по складу поморца, по образованию, по долгой службе от краснофлотца до командующего флотом. Не боялся учиться у подчинённых, умело подобрав опытных заместителей – адмиралов Л.М. Галлера, И.С. Исакова, Г.И. Левченко, квалифицированных начальников управлений наркомата и Главного морского штаба, командующих флотами: Северным – А.Г. Головко, Балтийским – В.Ф. Трибуца, Черноморским – Ф.С. Октябрьского, Тихоокеанским – И.С. Юмашева.
Неотложных вопросов у молодого наркома было очень много. Шла реализация большой кораблестроительной программы, строились военно-морские базы, судоремонтные заводы, доки – всё, что нужно было для большого флота. Однако в центр внимания Кузнецов поставил боевую учёбу. Последняя была значительно скорректирована с учётом уроков советско-финляндской войны. Исходя из боевого опыта действий моряков на Балтийском и Баренцевом морях в условиях суровой зимы, в ВМФ доработали тактику боевого применения оружия надводных кораблей, подводных лодок, совершенствовали системы боевого управления и связи, отрабатывали действия в условиях воздушной и минной опасности. При повседневной поддержке и контроле со стороны Кузнецова моряки и на севере, и на юге учились поражать противника на предельной дистанции и первым же залпом.
Новому руководству наркомата удалось решить вопрос с массовой подготовкой кадров младших командиров. Срок действительной службы был увеличен до пяти лет. По предложению Наркомата ВМФ в его распоряжение стали специально подбирать призывников из приморских районов и тех, кто ещё до призыва на военную службу был связан с морем.
К началу Великой Отечественной в составе Северного, Балтийского, Черноморского и Тихоокеанского флотов, а также Амурской, Каспийской и Пинской военных флотилий насчитывалось более 900 боевых кораблей и 3678 самолётов. Управлять такой махиной было нелегко, но Николай Герасимович оказался способным организовать работу всех структур наркомата, Главного морского штаба, командования флотов и флотилий.
Адмиралу Кузнецову удалось сделать для флота то, что должно было сделать руководство Наркомата обороны для всех вооружённых сил, но не сделало, а именно – принять все необходимые меры, чтобы не позволить фашистам застать войска врасплох.
(Окончание следует)
***
На флотах никто не был застигнут врасплох
Ни одного боевого корабля, ни одного самолёта не потерял флот в первый день войны
Отрабатывая вопросы, связанные с готовностью сил флота в любую минуту отразить нападение врага, нарком ВМФ адмирал Н.Г. Кузнецов довольно быстро установил, что при всём внимании к флоту в Кремле недооценивалась необходимость тесной координации действий моряков с сухопутными войсками. При учреждении Наркомата ВМФ, да и позднее ни в одном руководящем документе не был оговорен порядок его подчинения Наркомату обороны. Не были отработаны и вопросы взаимодействия флотов с округами (фронтами), взаимоотношения командиров военно-морских баз с командирами сухопутных частей.
Что говорить о координации на «нижнем» уровне, если члена правительства Кузнецова не посчитали необходимым поставить в известность о переходе войсками Красной армии границы Польши 17 сентября 1939 г. (поход в Западную Украину и Западную Белоруссию). На вопрос адмирала, почему его не извещают о столь масштабных военных мероприятиях, учитывая хотя бы привлечение к этой операции Пинской флотилии, председатель Совнаркома В.М. Молотов предложить собеседнику черпать информацию о происходящем из… сообщений ТАСС. Сталин же при встрече посоветовал не волноваться: когда потребуется, наркома поставят в известность.
Что-то похожее Кузнецов услышал и в конце 1940 г. Докладывая о базировании кораблей на Балтике, он попытался выяснить точку зрения руководства на возможность конфликта с гитлеровской Германией, но натолкнулся на короткий ответ вождя: «Когда надо будет, получите все указания». Ждать «соответствующих указаний» посоветовал наркому и начальник Генштаба маршал Б.М. Шапошников.
Никаких внятных указаний так и не последовало вплоть до первого дня войны, да и позднее. Заранее опасаясь этого, Кузнецов ещё в 1939 г., когда флот не получил никакой ориентировки в связи с нападением Гитлера на Польшу, решил: надо самому быть активнее, иначе можно опоздать. И начал действовать.
Кузнецову удалось сделать для флота то, что должно было сделать руководство Наркомата обороны для всех вооружённых сил, но не сделало, а именно – не позволить фашистам застать себя врасплох.
Личный опыт, полученный Кузнецовым во время пребывания в Испании, глубокое изучение действий германских моряков при высадке десантов в Дании и Норвегии побудили обратить внимание на готовность к отражению внезапного нападения врага в первую очередь с воздуха. 23 июня 1939 г. нарком подписал директиву «Об установлении для флота трёх степеней оперативных готовностей». Готовностью № 3 обозначалась обычная готовность кораблей и частей, находящихся в строю и занимающихся повседневной боевой подготовкой. В случае объявления готовности № 2 корабли принимали необходимые запасы топлива и боеприпасов, увольнения на берег сокращались до минимума, личный состав оставался на кораблях. Самая высокая степень готовности – № 1. После её объявления весь личный состав должен был при необходимости немедленно ввести в действие оружие и корабельные механизмы. Были определены и доведены до командиров и штабов условные сигналы, по получении которых следовало немедленно переходить на ту или иную степень оперативной готовности.
Уточнялись оперативные планы флотов, совершенствовалась их организация, отрабатывались способы перехода сил на соответствующие степени боеготовности. Проверки и учения, проведенные Главным морским штабом по указанию наркома, своевременно вскрыли массу недостатков. Как вспоминал Н.Г. Кузнецов, потребовалось не меньше года напряжённой работы в штабах, на кораблях и в частях, прежде чем флоты научились быстро, точно и скрытно переходить на повышенную готовность.
Специфика боевой учебы состоит в том, что, какими бы суровыми ни были проверки старших начальников, решающий экзамен проходит лишь один раз, и его устраивает война. Флот выдержал этот экзамен. В отличие от наркома обороны, нарком ВМФ в канун войны не ждал дополнительных указаний. Исходя из данных разведки, 19 июня 1941 г. на оперативную готовность № 2 были переведены Балтийский и Северный флоты, базы затемнены. 18 июня из района учений в Севастополь вернулся Черноморский флот и получил приказ оставаться в готовности № 2. Бдительность повышалась. Достаточно было по телефону передать на флоты условный сигнал, чтобы все начали переходить на высшую степень боеготовности.
Около 23 часов 21 июня нарком обороны передал наркому ВМФ сталинское указание о приведении войск Красной армии в полную боевую готовность. В отличие от С.К. Тимошенко и начальника Генштаба Г.К. Жукова, которые готовили пространную телеграмму с указаниями командующим западными приграничными военными округами (потом она, передаваемая вниз, проходила длительную процедуру зашифровки и расшифровки в штабах всех уровней), Николай Герасимович отдал приказ телеграфом передать на флоты краткий условный сигнал. И тут же лично продублировал приказ телефонными звонками командующим Балтийским и Северным флотами В.Ф. Трибуцу и А.Г. Головко, а также начальнику штаба Черноморского флота И.Д. Елисееву. При этом дал указание, не задумываясь, открывать огонь по нарушителям советского воздушного пространства.
«В 02 часа 40 минут, – вспоминал Н.Г. Кузнецов в своей сразу ставшей бестселлером книге «Курсом к победе», – все корабли и части флота уже были фактически в полной боевой готовности. Никто не оказался застигнутым врасплох».
Так блестяще сказалась заранее продуманная, отработанная до автоматизма организация дела. В результате в первый день войны флот не потерял ни одного боевого корабля, ни одного самолёта, хотя первыми акциями германского командования стали авианалёты на Севастополь, Полярный, Либаву, Измаил и другие военно-морские базы.
В сухопутных войсках было иначе. На большинство частей западных приграничных округов вражеские бомбы в эти часы падали беспрепятственно: далеко не везде была получена телеграмма из Москвы, а где её получили, не успели расшифровать. Например, в штаб Западного особого военного округа она поступила в 1.45 22 июня.
В оценке действий командования ВМФ адмирал Кузнецов сохранил, как обычно, полную объективность. Он признавал, что начало войны вскрыло и немалые упущения. Так, на Балтике немцы успели выставить минные заграждения в устье Финского залива в проливах Соэлавяйн, Мухувяйн и Ирбенский, а также минные банки на подходах к Либаве и Виндаве, затруднив боевую работу кораблей и транспортов Балтийского флота. На этих минах в последующие дни подорвался крейсер «Максим Горький», погибли эсминец «Гневный» и одна подводная лодка. Вражеские субмарины сумели также заранее занять позиции на вероятных путях продвижения наших кораблей.
Эти факты подтверждают, с каким изощрённым противником пришлось столкнуться советским морякам и какое значение имела огромная работа, проведенная руководством флота в последние предвоенные годы. Заблаговременная организация чёткой системы управления позволила флоту быстро перестроиться на военный лад.
Фото: wio.ru
