Возвышение КНР и возрождение влияния России многими расценивалось в США как вызов ещё во времена Барака Обамы. Окончательно же доктрина «сдерживания» России и Китая как «стратегических конкурентов» США оформилась в президентство Дональда Трампа.
Недавно The Аmerican Сonservative опубликовал редкую по откровенности статью, в которой предлагается ответ сразу на оба вопроса: наиболее опасен Китай, он является самой серьёзной, долгосрочной угрозой глобальной гегемонии США, и Россия в этих условиях должна стать одним из важнейших инструментов сдерживания Китая; во взаимном противоборстве эти две державы ослабят друг друга.
Автор называет такую политику «неониксоновским поворотом», который «по иронии судьбы требует закрыть двери в сторону величайшего дипломатического достижения Никсона – открытия Китая». А не сдерживать Китай нельзя, пишет автор статьи в The Аmerican Сonservative: Пекин не желает становиться «вестернизированным и ответственным участником... американского геополитического порядка».
Рецепт простой – поссорить Россию и Китай, как хотели Никсон и Киссинджер, сделавшие в своё время ставку на «китайско-советский раскол для уравновешивания Советов».
Для перестройки в этом плане отношений с Россией требуется, по мнению автора статьи, неофициально признать за ней её «сферу влияния» в пределах бывшего СССР и согласиться на нейтральный статус Украины и Грузии. В обмен на эти «приятные бонусы» Россия «не должна быть спойлером, готовым постоянно склоняться на сторону Китая против США».
Идея такого «поворота» сложилась под влиянием Генри Киссинджера, который в интервале между 8 ноября 2016 г. и инаугурацией Трампа 20 января 2017 г. на серии частных встреч с избранным президентом США и его зятем, главным советником Белого дома Джаредом Кушнером, предложил использовать более тесные отношения с Россией и другими постсоветскими странами, чтобы сдержать Китай. С тех пор формула «США вместе с Россией против Китая» дебатируется в правящих кругах в Вашингтоне.
Идея Киссинджера развивается сейчас в Америке многими. Например, бывшим советником действующего президента США Стивом Бэнноном. Посеять недоверие между руководством России и КНР попытался на днях президент Франции Макрон в интервью The Еconomist. Макрон говорил о невозможности развития России до состояния сверхдержавы на пути «евразийской модели», поскольку в Евразии, мол, доминирует Китай. Как утверждал Макрон, президент Владимир Путин уходит «всё дальше и дальше» от председателя Си Цзиньпина. Дружить Москве надо с Евросоюзом, советовал Макрон на фоне антироссийских санкций ЕС и сразу после своего визита в КНР на шанхайскую выставку импорта, где он продвигал французские товары на китайский рынок. В этих нехитрых дипломатических уловках хорошо отразилась дипломатия «цивилизованной Европы».
Вместе с тем часть американских политиков и экспертов, близких к администрации Трампа, считают затею с «неониксоновским поворотом» несерьёзной. Например, претензии к России Гарри Казианиса, директора оборонных исследований Центра национальных интересов (Центр Никсона), сводятся к тому, что Россия проводит самостоятельную внешнюю политику (надо же!) и настроена на защиту своих интересов, не считаясь с планами США, например, на Украине и в Сирии. Поэтому никакой союз России с Америкой для сдерживания Китая невозможен.
Ричард Хаас, президент Совета по международным отношениям, разделяет «идею коллективного подхода для сдерживания Китая и включения его в мировой порядок в соответствии с нашими (американскими. – В.П.) интересами», но Россию в этом «коллективе» не видит.
Джон Руд, замминистра обороны США по политическим вопросам, считает КНР и Россию одинаково опасными, хотя каждую по-своему: «Китай является более долгосрочной стратегической проблемой», а Россия – это «большая краткосрочная угроза из-за подавляющей смертоносности её ядерного арсенала» и активного характера внешней политики.
И, конечно, по-настоящему смешат рассуждения об «уступке» Вашингтона Москве в виде отказа США от вступления в НАТО Украины и Грузии, этой части территории исторической России (Российской империи, СССР) и сферы российских геокультурных интересов. У стратегов в Вашингтоне и Брюсселе хватает, впрочем, ума понять, что такие «кандидаты», как Украина и Грузия, развалят Североатлантический блок быстрее, чем кто-либо.
Рассуждения о том, как превратить Россию в инструмент сдерживания Китая, действующий «заодно» с «глобальной сверхдержавой», – это, с одной стороны, свидетельство озабоченностей, осаждающих заокеанских стратегов, а с другой стороны, показатель того, как истощается американская мысль, с трудом усваивающая тот факт, что мир уже стал многополярным и никакими «неониксоновскими поворотами» этого не изменить.
