Весьма либеральное законодательство Киргизии в религиозной сфере давно вызывает беспокойство у гражданского общества. Очевидно, что догматы веры уже привели к значительным, по сравнению с другими странами региона, изменениям в стране. Помимо строительства новых мечетей и увеличения количества женщин, публично исполняющих религиозные предписания, появляются и более экзотические признаки исламского «наступления». Так, в Бишкеке появился мусульманский пансион для девушек, из которых готовят «покладистых жен», а в некоторых магазинах, особенно на юге Киргизии, перестали продавать алкоголь и сигареты.
Все это особенно хорошо видно, если ты вернулся в страну после некоторого отсутствия. По улицам ходит множество мужчин в мусульманских костюмах камис, на рынках появились многочисленные контейнеры с мусульманской одеждой. В одном только в Бишкеке возвели около пяти новых больших мечетей.
Примечательно, что в июле 2017 года Исламский университет получил от Министерства образования и науки лицензию на ведение образовательной деятельности в сфере теологии. А в июне 2018 года в теологическом колледже при Киргизском государственном университете имени Арабаева состоялся первый выпуск теологов с дипломами государственного образца.
Куда и откуда идут деньги
— Мы наблюдаем такие же тенденции, какие видите вы, и особенно ярко они прослеживаются на юге страны. Одежда, мечети — это внешние признаки. Важно пообщаться с людьми и понять, держат ли они пост, ходят ли в мечети, читают ли намаз, и вы увидите, что вектор развития общественного сознания движется именно в эту сторону, — говорит руководитель Центра изучения общественного мнения и прогнозирования «Эл-Пикир» Эльвира Илибезова.
Она подчеркивает, что в целом религия — это неплохо, однако важно не упустить момент радикализации.
— К сожалению, у нас в этом плане ничего не прорабатывается ни на государственном уровне, ни на уровне муфтията, — замечает эксперт. — Я знаю, что были попытки обозначить критерии радикализации, определить, что такое радикальный ислам, и почему два человека, которые исповедуют эту религию, такие разные: один уже радикал, а другой нет?
И действительно, государство в Киргизии практически не занимаются исследованиями, касающимися религии. Гораздо активнее в этом смысле иностранцы. Три крупнейшие аналитические компании страны подтвердили «Фергане», что они проводят довольно много исследований в области религиозных вопросов. Однако исследования эти проводятся только по заказу иностранных компаний, при этом все они являются закрытыми.
Проблема, по мнению Илибезовой, состоит также в том, что в государственных структурах, которые курируют конфессиональные вопросы, нет чиновников, умеющих анализировать ситуацию и прогнозировать, как могут развиваться события дальше.
Отвечая на вопрос, можно ли ожидать исламизации страны, эксперт отметила, что Киргизия идет именно в этом направлении, «причем складывается впечатление, что процесс этот совершенно не регулируемый — ни государством, ни муфтиятом». По словам Илибезовой, сейчас самое важное — отслеживать, откуда и какие финансовые потоки приходят в религиозную сферу в Киргизии.
— Проанализировав эти потоки, можно увидеть, что они идут на организацию различных течений ислама (это видно по мечетям разного архитектурного строения), что может вызывать столкновения их сторонников. Истории других стран показывают, что конфликты на этой почве — явление не новое. Муфтият должен определиться с направлением ислама и выстроить развитие религии так, чтобы в стране не происходили конфликты на этой почве. Государство в этом вопросе должно идти рука об руку с муфтиятом. Да, у нас религия отделена от власти, но когда есть нехорошие симптомы, и вопрос касается безопасности страны, стороны должны сотрудничать, — считает Эльвира Илибезова.
О том, на чьи деньги строятся мечети, иногда сообщают госорганы. В июне автору этих строк пришло сообщение из киргизского парламента, в котором говорилось, что «торага Жогорку Кенеша Дастанбек Джумабеков посетил новую мечеть в Бишкеке, которая станет самой большой на территории Кыргызстана. На ее строительство турецкая сторона выделила 25 миллионов долларов».
На месте нынешней Центральной мечети в Бишкеке также планируется возвести новое здание вместимостью 7 тысяч человек. Строить мечеть будет компания из Саудовской Аравии.
Стоимость строительства самой крупной мечети в Оше, которая была открыта в июне 2012 года, составляла 1 миллион 200 тысяч долларов. Половина суммы была перечислена донорами из Объединенных Арабских Эмиратов, оставшаяся часть — Всемирной Ассамблеей молодежи.
Определенная нетерпимость к другим религиям в стране уже ощущается, хотя это отмечалось и десять лет назад. Так, осенью 2016 года в Ала-Букинском районе Джалал-Абадской области местные жители и имамы сначала запрещали хоронить свою односельчанку, а потом, когда тело все же было захоронено, потребовали его эксгумации. Они объяснили это тем, что кладбище — мусульманское, а женщина при жизни придерживалась христианско-баптистского вероучения. В итоге покойную трижды предавали земле, а имамы требовали выкопать ее даже тогда, когда она была захоронена на христианском кладбище.
Мечеть вместо школы
В 2017/2018 учебном году в республике действовало 2.262 дневных общеобразовательных учреждения, что на 26 школ больше по сравнению с предыдущим 2016/2017 учебным годом, и на 61 школу больше, чем в 2012 году. Вузов же в Кыргызстане — 56. При этом в стране 3.257 религиозных организаций, из которых исламских — 2.856, в том числе 2.647 мечетей и 107 медресе.
Однако, стоит в разговоре с чиновниками заметить, что, возможно, это не совсем правильно, когда в стране больше мечетей, чем школ, те называют это сравнение некорректным и советуют сравнивать количество школ и медресе. По логике — подход верный, а на деле?
Количество религиозных организаций и объектов в Киргизии (по данным Госагентства по религии Киргизии)
Комментируя указанное сравнение, Эльвира Илибезова напомнила, что Киргизия — это светское государство и кроме свободы вероисповедания у него есть такое обязательство, как доступ граждан к качественному образованию.
— То, что количество мечетей превышает количество образовательных учреждений — нехорошая тенденция, — отмечает эксперт. — Например, несколько лет назад обеспеченность детскими садами в сельской местности составляла чуть больше 20%. А так называемая обеспеченность доступа к мечетям — намного лучше. Охват дошкольным образованием в 2018 году достиг лишь 24%, 187 тысяч детей посещают 1390 детских сада, из которых 1248 — государственные и муниципальные, и лишь 14 — частные, сообщил Минобраз КР 3 августа.
В продолжение темы Илибезова рассказала, что исследования, касающиеся функционирования мечетей, «Эл-Пикир» проводит с 2000 года. И уже тогда молдо просили разрешить обучать детей чтению и математике в мечетях, аргументируя это тем, что в школах обучение платное, и не все могут себе его позволить. Священнослужители утверждали, что раз к ним все равно ходят дети, особенно из бедных семей, они готовы обучать их азам образования.
— Затем этот вопрос поднимался перед Минобразом, которое было категорически против этой идеи, — говорит Илибезова. — Лет через 5−7 работники мечетей стали говорить, что им надо отдать и другие школьные предметы. Я считаю, что категорически нельзя допустить этого, иначе мы получим поток людей, которые пойдут в мечети и непонятно, чему их там будут учить.
Эльвира Илибезова также затронула проблему вопиющей неграмотности населения в вопросах религии. В этом смысле народное сознание, по ее мнению, «как непаханое поле, где можно сеять, все что угодно». А в результате этого в стране уже появляются села, где исповедуют запрещенные течения ислама. Этим летом неоднократно писали о проживающих в селах семьях, которые, являясь приверженцами запрещенных в стране организаций, используют религию как повод, чтобы не пускать детей в школы.
— Люди в этом не виноваты, они верят тому, что им говорит молдо, который считается «уважаемым человеком». Поэтому важно контролировать эту сферу. Но в стране сложилась такая ситуация, которая чревата рисками в будущем, — подытоживает эксперт.
Ситуация не контролируется
Киргизия остается единственной страной в регионе, где государство предпочитает не вмешиваться в вопросы религии даже минимально. В этом году, однако, власти решили заявить о своем присутствии и внести поправки в Закон «О свободе вероисповедания и религиозных организациях в КР». Проект уже вынесен на общественное обсуждение.
О планируемых изменениях в интервью «Фергане» рассказал заместитель директора Государственной комиссии по делам религий Закир Чотаев. Первым делом чиновник заверил, что «религиозная ситуация в стране находится под контролем, и страна не поздно занялась вопросом регулирования религии».
По словам Чотоева, власти в обязательном порядке проводят регистрацию религиозных организаций и проверяют деятельность медресе. Сейчас в стране зарегистрировано более 100 медресе, из них работает около 80. В 2016 году Госкомиссией было закрыто 7 медресе.
— Общее регулирование религиозного образования прописано в законе «О свободе вероисповедания и религиозных организациях». Однако там были две статьи общего характера о том, что учебное заведение должно пройти учетную регистрацию в нашей Госкомиссии и предоставить учредительный документ. В проекте закона «О внесении изменений в Закон КР «О свободе вероисповедания и религиозных организациях в КР», наши регулятивные положения религиозного образования расширяются. Будут прописаны принципы и критерии предоставления религиозного образования. Также будет разработано положение о том, как должно предоставляться религиозное образование, основой к которому станет наш законопроект, — рассказывает Чотаев.
При этом он не соглашается с утверждением, что в Киргизии, по сравнению с соседями, в религиозной сфере — разброд и шатание.
— В этом вопросе у нас либеральный подход, — уточняет чиновник. — Нам надо выстроить нормальную законодательную базу, что мы и пытаемся сделать. Но существует много различных групп, которые противостоят нам. Тем не менее, мы закон ужесточаем. Например, в действующем законе запрещается вовлечение детей в религиозные организации, но это положение не работает. Разве можно запретить приводить детей в церковь? Это ненормально. Не думая, ввели это положение. А надо, чтобы все нормы закона работали. Так как у нас родители ответственны за духовное воспитание детей, в новом законе мы прописали, что вовлечение в деятельность религиозных организаций несовершеннолетних запрещается, но добавили, что «в присутствии и с разрешения родителей несовершеннолетние могут посещать религиозные обряды и ритуалы».
Еще один запрет касается подомового обхода с целью распространения религиозных взглядов.
— В действующем законе запрещается обход с целью распространения религиозной литературы, так как к нам поступает много жалоб на Свидетелей Иеговы и товарищей, которые распространяют религию, обходя дома, — поясняет Чотаев. — Эта новая практика пришла к нам из Южной Азии, у нас дават (проповедь в исламе — прим. «Ферганы») всегда проводился в мечети. Сейчас считается, что распространять религию нужно путем обхода домов (это практика распространения Таблиги джамаат, которая пришла к нам с Юга). Поэтому в новом законе мы прописали, что запрещается обход домов с целью распространения религиозных взглядов. На нас обрушилась волна критики со стороны мусульманских и христианских организаций, которые занимаются таким обходом, поэтому мы пошли на консенсус и добавили положение, что при этом не ограничивается право представителей религиозных организаций приглашать граждан на свои собрания.
Комментируя бурное строительство мечетей, Чотаев замечает, что «до независимости в стране было не более 40 мечетей, а после получения независимости граждане, которые имели вакуум в религиозном воспитании, начали активно вовлекаться в религию»: «Во-первых, стало модным строить мечети. Во-вторых, происходит вливание финансовых средств, которые нужно контролировать. В-третьих, наблюдается повышение интереса к нашей стране со стороны миссионеров зарубежных исламских центров. Отсюда и возникла такая тенденция. Поэтому в законе также говорится о реформировании системы религиозного образования. Нам необходимо ставить свою систему религиозного образования, а не зависеть от зарубежных центров. Сейчас в школы с 9 класса вводится курс (пока в виде пилотного проекта) истории религиозной культуры, чтобы подростки не были уязвимы для религиозной пропаганды».
Чотаев уверен, что интерес к религии повышается во всем мире, а внутренняя тенденция связана с ситуацией в стране, которая долгое время находилась вне религиозного контекста: «Началась активная пропаганда со стороны религиозных миссионеров. Тенденция не совсем здоровая. Хотя мы говорим о том, что быть религиозным человеком не плохо, но не надо нарушать законы страны. Проблема в том, что под видом интереса к религии распространяется радикализм и экстремизм. Однако силовые структуры держат ситуацию под контролем».
Ковать религиозные кадры
Директор независимого аналитического центра «Религия, право и политика» Кадыр Маликов называет происходящее в религиозной сфере страны «естественным заполнением религией вакуума после 70 лет атеизма»: «Аналогичная ситуация и в других странах региона, но там она жестче контролируется. Дело в том, что ни одна из властей не предоставила своим гражданам национальную идею, которую сейчас замещает религия. Кроме того, процесс убыстряется за счет современных технологий и глобализации. Государство не смогло вовремя перехватить инициативу и дать стране идеологию. Это усугубляется тем, что на фоне высокой коррупции имеет место недоверие населения, особенно молодежи, к властям. Проведите опрос на тему индекса доверия к власти, и вы получите страшную картину. Особенно это чувствуется в Киргизии после двух смен власти, которые привели не к положительным изменениям, а, наоборот, к росту коррупции. Молодежь ищет в религии идеологические ориентиры. Религия сегодня — это не только обряды (намаз, Орозо и та к далее), но и поиск ответов на проблемы, в том числе идеологические и политические».
Маликов уверен, что проблема заключается не в самой религиозности населения, а в том, что духовенство больше сконцентрировано на ритуалах и не дает ответы на накопившееся у людей вопросы. Таким образом, «молодежь начинает искать ответы на вопросы о справедливом государстве на стороне, увлекаясь различными течениями, в том числе экстремистскими».
«Верующие сегодня политизированы. Мы с вами политизированы. И люди ищут ответы на накопившееся ответы в исламе. Там они есть, но вопрос в том, кто и как их трактует. Одно дело — направлять энергию молодежи в положительное русло и совсем другое, если религию будут трактовать эмиссары и заказчики извне», — говорит Кадыр Маликов.
Он также полагает, что в вопросах религии власть упускает инициативу: «Мы видим, что есть законы, но они не работают. Но нельзя давить на мусульманскую общину, ее надо привлекать к решению социальных проблем. Она должна влиться в гражданское общество, чего сейчас не происходит. Сейчас у нас размежевание: „мы“ (светские) и „они“ (религиозные). Репрессивными мерами тут не поможешь, тем более, если в вопросах религии у чиновников нет авторитета».
Скептически относится эксперт и к законодательным нововведениям Госкомиссии. По его мнению, миссионеры как ходили по домам, так и продолжат это делать. Маликов полагает, что законодательная регуляция нужна, но только при помощи нее решить вопрос невозможно. «Мы не знаем своих детей, на что ориентирована наша молодежь? Нет правильного разъяснения религиозных норм. Есть две крайности — радикализация и то, что мы называем лайт-исламом. Сегодня духовенство должно работать не на обрядовость, а на содержательную сторону религии, используя для этого просвещение. Но для этого нужны кадры, так называемая мусульманская интеллигенция. С 2008 года мы поднимаем вопрос подготовки кадров, но их нет. В такой ситуации мы не можем запретить получать образование за рубежом. Я сам учился в Иордании, но те, кто едет в другие страны, должны получать базовое исламское образование в своей стране — как прививку от вируса. Сегодня нам нужно создать национальную теологическую школу, отвечающую интересам нашего государства. Показателен пример Узбекистана, Татарстана. Там понимают, что если они не будут готовить религиозные кадры сами, то за них это сделают другие, потому что сегодня религиозный фактор становится частью геополитической борьбы», — заключает Маликов.
***
Еще в 2011 году в Бишкеке на круглом столе «Государство и религия: перспективы, вызовы и угрозы» обсуждались проблемы взаимоотношений государства и религии, а также связанные с этим вопросы, в частности, создание неподконтрольных финансовых схем, массовое обучение в религиозных учебных заведениях за рубежом и вовлечение в террористическую деятельность. Тогда говорили и о регуляции этой сферы, и о расширении полномочий Госкомиссии по делам религий с приданием ей статуса комитета. Спустя семь лет представители Госкомиссии вновь говорят об ужесточении законов и контролировании направленных на религию денежных потоков. Говорят, но дальше слов дело пока так и не идет. И это при том, что религия занимает в жизни страны с каждым годом все большее место.
