22 июня трагический день в истории нашей страны. Все последние уже 77 лет, начиная с далекого 1941 г., раннего воскресного утра. Когда враг, как сообщил наркоминдел товарищ В.М. Молотов, атаковал наши границы и подверг бомбардировке наши города. И все эти 77 лет страна ищет и так и не может найти однозначный ответ, почему, несмотря на огромную подготовительную работу по созданию мощной промышленной базы и не менее мощных вооруженных сил, начало боевых действий было крайне неудачным для советской страны. Почему противник, уступая в количестве танков, самолетов и многих других видов вооружений, сумел не только навязать в первые дни и месяцы войны свою волю, но и фактически разгромить два наших фронта — сначала Западный, а затем и Юго-Западный.
У антисоветских историков есть на все это только один ответ — народ, мол, не хотел воевать за сталинский режим и чуть ли не массово дезертировал, а то и откровенно предавал свою страну. Но это опровергается даже не десятками и не сотнями, а тысячами и десятками тысяч примеров мужества и героизма наших бойцов уже в начале войны. Даже первый воздушный таран был произведен в первые ее часы. Совершил его, как считается, советский летчик с удивительно символичными фамилией, именем и отчеством — Иванов Иван Иванович.
Так что же на самом деле помешало встретить врага во всеоружии и не допустить тех кошмарных поражений, которые потом исправлять пришлось ценой огромных усилий и потерь?
Не было четкого приказа о боевой готовности
Ключевая, по мнению многих историков и военных специалистов, ошибка — промедление с началом развертывания советских частей и соединений — была обусловлена политикой, которую вело советское руководство — не дать противнику оснований для оправдания возможной агрессии.
Опрометчивое решение царского правительства о начале массовой мобилизации летом 1914 г. позволило кайзеровской Германии объявить тогда войну России. Повторять эту трагическую ошибку И.В. Сталин никоим образом не хотел и поэтому сдерживал, как мог, прыть своих военачальников.
К сожалению, сдерживал даже тогда, когда ситуация уже явно требовала принятия срочных мер. Поэтому вместо четкой отмашки для войск, расположенных на западной границе, о переводе их в полную боевую готовность была направлена, да и то с опозданием довольно расплывчатая директива.
За это И.В. Сталина, С.К. Тимошенко и Г. К. Жукова не критиковал разве что ленивый историк, но другого варианта у них не было и быть не могло. Если бы формулировка была такой, как требовала реальная обстановка, то это и стало бы зацепкой для нацистов, чтобы как-то оправдать свою агрессию. Мол, ничего такого не замышляли, только моторы прогревали, а тут из-за такого «пустяка» большевики с нами войну затеяли.
Так что если промедление и расплывчатость приказа и считать за ошибку, то она была вынужденной. Впрочем, нарком ВМФ Н.Г. Кузнецов рискнул отдать тот самый приказ — и формальным поводом для атаки нацистов он не стал. Так что мера предосторожности армейского командования, может быть, была и излишней, но, повторю, вполне объяснимой.
Не успели создать новую «линию Сталина»
Отсрочка с началом войны, полученная благодаря пакту Молотова-Риббентропа, позволила отодвинуть западную границу СССР километров на 500 на запад. У этого перемещения была масса плюсов (трудно даже представить, куда мог продвинуться враг в противном случае), но был у нее и один жирный минус — нужно было создавать новую систему укрепрайонов.
Стратегия прикрытия границы в 1930-е гг. строилась на основе опыта Первой мировой войны на мощных оборонительных рубежах. Так появились у Франции линия Мажино, у Финляндии Маннергейма. Был свой аналог и у СССР под условным названием «линия Сталина». Представляла она собой цепь укрепленных районов (так называемых УРов), состоящих из множества ДОТов, ДЗОТов и прочих фортификационных сооружений. Занимать позиции в них должны были специально выделенные войска. Продвижение границы на запад поставило советское руководство и командование Красной армии перед дилеммой — продолжать заниматься старой цепью этих самых УРов или попробовать успеть создать новую.
В итоге пошли по второму пути. Сейчас мы понимаем, что это, скорее всего, была ошибка, ведь за два года трудно было создать полноценную и эшелонированную систему обороны. Теперь мы понимаем, что целесообразно было бы дорабатывать старую «линию Сталина», но это мы сейчас понимаем, а тогда, несмотря на всеобщее тревожное ожидание войны, никому и в голову не могло прийти, что противник сможет так глубоко продвинуться вглубь советской территории и так быстро. Собственно, и уверенности, что боевые действия начнутся в 1941 г. не было, а к 1942 и тем более к 1943 г. возведение фортификационных сооружений на новой границе во многом было бы завершено.
Не исключено, что спешка гитлеровцев с началом агрессии была вызвана не их ожиданием мнимого превентивного удара РККА, а именно возможным созданием настоящего вала перед ними, преодолевать который пришлось бы им с куда большими трудностями и потерями, чем в состоянии далеко не полной готовности.
Начальник Генштаба в предвоенный период и в начале Великой Отечественной Г. К. Жуков категорически отвергал версию о том, что старые УРы были свернуты. Скорее всего, их действительно никто в целом не трогал, но именно что не трогал — все недоделки в «линии Сталина» так, судя по всему, и остались недоделками. Поэтому на одних ее участках удалось довольно долго и успешно сдерживать наступающие гитлеровские танковые армии, а на других они, увы, обходили наши УРы через оставшиеся прорехи.
Получилось, к сожалению, все как в известной русской поговорке: ни два ни полтора — не удалось ни новую оборонительную линию возвести, ни старую до ума довести. А поскольку гитлеровский Вермахт еще и продвигался, к сожалению, очень быстро, в ряде мест даже занять укрепления войсками советское командование не успело. Именно так случилось с Минским УРом, так как противник занял столицу советской Белоруссии буквально на шестые сутки войны.
В некоторых случаях войска из старых укрепленных районов слишком поспешно перебросили в новые. В итоге там они попали в окружение, а старые участки, которые они занимали, были фактически оголены.
Не было плана преднамеренного отступления
Наверное, ни одна когда-либо вступавшая в боевые действия армия не планировала при этом сразу же отступать. Но по разным причинам многим приходилось это делать. Так, в 1812 году русская армия буквально от самых западных границ отходила к Москве. Причем преднамеренно. Более того, в отличие от РККА в 1941 г., оставила даже ее. И тоже преднамеренно. Но и тогда эта преднамеренность была вынужденной. Согласно плану Фуля одна армия России должна была ощетиниться в Дрисском лагере, а другая тем временем стала бы атаковать неприятеля на его коммуникациях. Так примерно случилось, но намного восточнее, у Тарутино.
Красная же армия вовсе не планировала отсиживаться в обороне, говоря о себе прямо как о самой наступающей в мире. И трудно упрекать тогдашних военных руководителей — стратегически это было верно, и именно так действовал Вермахт.
Советские войска к отходу никто не готовил. Да, был план эвакуации, вариант, при котором враг сможет прорваться на советскую землю предусматривался, несмотря на пропагандистское шапкозакидательство. Но вот бойцов и командиров, чтобы, видимо, не внушать им пораженческие настроения, никто не учил, как отходить, а не спасаться в ряде случаев бегством, как иной раз приходилось.
Отсутствие плана и обученности частей грамотному отступлению на первых порах сыграли свою роковую роль. Глубокие прорывы противника сеяли панику. В этой ситуации даже при массовом героизме организовать по-настоящему стойкую оборону было практически нереально. Тем не менее, советским командующим удалось это сделать на флангах огромного фронта, а с середины июля 1941 г. и в центре. Правда, враг к этому времени смог дойти аж до Смоленска.
Но это не значит, что войска не учились обороняться. Очень даже учились — именно в обороне предполагалось встретить «Барбароссу» и, только остановив противника, самим нанести мощные контрудары.
И этот план, кстати, сработал в 1941 г., но только не в июне, а в декабре и не у границы, а в Подмосковье. К этому времени Красная армия уже была научена горьким опытом поражений, как надо откатываться от одной линии обороны к другой, нанося беспрерывно удары по танковым колоннам гитлеровцев. А за полгода до этого его не было, и взяться ему неоткуда было.
Сугубо внешние предпосылки
Говоря о внутренних причинах неудач, оказавшихся, к счастью, временными, не стоит забывать и о внешних. Во-первых, увязыванием Вермахта на Восточном фронте не воспользовались и, весьма вероятно, и не спешили воспользоваться западные союзники. Второй фронт во Франции они открыли тогда, когда все неудачи, которые вообще могла потерпеть Красная армия, она уже потерпела. И действительно могла уже обойтись и своими силами.
Во-вторых, не было уверенности, что японская Квантунская армия не нанесет удар по нашему Дальнему Востоку. Лишь к осени 1941 г. стало ясно, что Страна восходящего солнца не станет спешить исполнять свой союзнический долг перед фашистской Германией. И это помогло советским войскам после переброски части дивизий с Дальнего Востока и из Сибири перейти в легендарное контрнаступление под Москвой, лишившее последних шансов на успех нацистский блицкриг. Стратегически победа великого и могучего Советского Союза стала лишь делом времени.
ВОВ: Минобороны опубликовало уникальные архивные документы начала ВОВ
Армия и войны: На дне Финского залива нашли легендарный корабль русского флота
***
22 июня: В чем была главная ошибка Гитлера
Сегодня в нашей стране — День памяти и скорби, день начала Великой Отечественной войны
77 лет назад Германия напала на СССР, началась Великая Отечественная война, ставшая важнейшей составляющей частью Второй мировой войны. Основным просчетом Гитлера в этой кампании стало решение направить войска на Восток, а не на Запад.
Вопросы истории одновременно запутаны и порой непонятны. И они остаются. Неслучайно сегодня, 22 июня Минобороны России обнародовало копии документов начала Великой Отечественной войны. В них — первые директивы высшего военного командования СССР, приказы по военным округам, наградные листы и трофейная немецкая карта с планом «Барбаросса».
К лету 1941 года Германия оккупировала или завоевала практически все европейские страны, за исключением Италии, Испании, Португалии, Швеции и Швейцарии. Австрия сдалась без боя, равно как и весь балканский регион. Венгрия, Румыния и Болгария стали союзниками Берлина. Францию и Польшу поставили на колени буквально за две недели, Чехию немецкие танкисты проехали даже не заметив границ. Оставались в качестве соперников лишь Великобритания и Советский Союз. Повернуть пушки (корабли и подлодки) через Ла-Манш казалось наиболее успешным развитием агрессии, которая положила бы к ногам Гитлера всю Европу. Но он выбрал более сложный путь — начал вторжение в Россию.
Будем объективны — к началу Второй мировой войны, начавшейся 1 сентября 1939 года, немецкая армия была не самой сильной в Европе. Технически ее превосходили вооруженные силы Франции и Польши, как по численности танков, артиллерии, авиации, так и по личному составу. В планах польского Генштаба, если верить имеющимся документам, предполагались активные наступательные действия, в том числе с использованием горно-стрелковых дивизий.
Варшава в тот момент, обладая достаточным количеством войск и техники, мечтала дойти если не до Берлина, то заполучить часть территорий в Чехословакии, Прибалтике и в западных регионах Украины и Белоруссии.
Соотношение сил позволяло проведение подобных военных операций. Польским командованием тогда предусматривалось развернуть 39 пехотных дивизий для осуществления плана «Запад», 3-х горнопехотных, 11 кавалерийских, 10 пограничных и 2-х бронемоторизованных бригад. Наступление в Восточную Пруссию, Силезию и Словакию было подготовлено на должном уровне. Поляки не успели начать это широкомасштабное наступление. И были уничтожены за две недели наступающими немецкими войсками.
Французские войска в 1940 году насчитывали более 2 миллионов человек и более трех тысяч танков, которые превосходили немецкую бронетехнику. Линия Мажино была укреплена 13 дивизиями, на Альпийском фронте стояло еще семь дивизий. Английские силы во Франции на тот момент составляли 12 боеспособных дивизий, прикрывавших на тот момент бельгийскую границу. В итоге — немецкая компания по оккупации Франции заняла всего шесть недель, а французская армия, хорошо оснащенная и вооруженная, была разгромлена в пух и прах.
Казалось бы, объединись тогда Польша, Франция и СССР, фашистской Германии пришел бы конец, не дожидаясь мая 1945 года. Но политики крутили карту Европы по своему усмотрению. Советский Союз довольствовался пактом Молотова-Рибентропа, в результате которого заполучил часть территорий Западной Украины, Белоруссии, а заодно и всю Прибалтику. Германия захватила ряд европейских стран — Чехию, Польшу, Францию. Неразделенной оставалась лишь Великобритания, подчинить которую так мечтала Германия. Но Лондон аппетиты на мировое господство Гитлера тогда переключил на нападение на СССР — с его запасами хлеба и нефти. И немцы пошли на эту авантюру.
Война, которая длилась с 22 июня 1941-го по 9 мая 1945-го (1418 дней), завершилась вполне закономерным финалом — взятием Берлина. По различным данным погибло тогда от 20 до 47 миллионов человек, как в окопах, так и в тылу. На этом тяжелом пути в истории нашей страны были и защита Брестской крепости, оборона Москвы, осада Ленинграда, Сталинградская битва, Курская дуга, штурм Зееловских высот и победное знамя над руинами рейхстага.
Меняются времена, меняются союзники, исторические даты тоже претерпевают изменения. День 22 июня в России официально признан Днем памяти и скорби.
