Настал черед Латинской Америки. В Вашингтоне пытаются объяснить все катаклизмы последнего десятилетия "стремлением народов к демократии".
Однако доверчиво внимающих доносящимся из Белого дома лозунгам становится все меньше.
Остальные понимают: США борются за сохранение контроля над своими колониями. И за главное орудие этого контроля – нефтедоллары.
Планы США по Сирии успехом не увенчались. Но это, конечно, не значит, что Вашингтон оставил попытки вернуть контроль над Ближневосточным регионом: американские "национальные интересы" не позволяют ему расслабиться.
Зона этих интересов – весь мир: об этом теперь и пингвинам в Антарктиде известно.
За сирийскими событиями последних лет как-то затерялась Ливия. О восстановлении страны Запад, если и задумывался, то давно забыл.
Своей цели НАТО добилось, Каддафи мертв, а с остальным пусть сами ливийцы разбираются.
В Ираке ситуация ненамного лучше, но там хотя бы правительство есть, армия. А в Ливии сегодня можно снимать новые серии "Безумного Макса" – пустынный пейзаж, пыльные шлейфы от несущихся джипов с пулеметами.
И почему-то, как только стало ясно, что в Сирии дело идет к мирному урегулированию, сразу же в Триполи началась стрельба.
Вроде бы даже какое-то правительство появилось, пошла традиционная имитация "демократического процесса".
Сразу же о Ливии вспомнили во Франции: МИД заговорил о военной помощи. Понятно: ослаблять градус напряжения в "центре мира" никак нельзя.
Впрочем, последнее относится и к Латинской Америке: совсем там от рук отбились (с точки зрения Вашингтона).
Вот уже в Бразилии череда обвинений в коррупции: начали с бывших политиков, теперь добрались до президента Дилмы Русеф.
Даже комиссию по импичменту создали. Правда, сами бразильцы за своего президента стоят горой: на митинги в поддержку Русеф 1 апреля вышли десятки тысяч человек. Мутит воду Вашингтон и в Венесуэле, и в Перу, и в Чили.
В чем же американский интерес? В сохранении колониальной империи. Британцы в свое время полагались в этом нелегком деле на могучий флот.
У американцев военная сила, как ни странно, – орудие второстепенное. В чем они виртуозы – так это в плетении экономических удавок для своих рабов.
На такой удавке – нефтедолларах – и держалась до последнего времени империя.
Нефтедоллар появился в результате соглашения, заключенного США с Саудовской Аравией в 1974 году. Эр-Рияд стал принимать только доллары при продаже нефти.
Доходы вкладывались в американские банки и облигации. США обогащались, а МВФ использовал эту валюту при выдаче кредитов странам, экспортирующим нефть.
Подготовил это соглашение Генри Киссинджер, возглавлявший в то время американское внешнеполитическое ведомство.
В 1975 году система распространилась на все страны ОПЕК. На основе купли-продажи нефти контролировалась вся мировая экономика, таким образом принимались решения о том, кто получит кредит и сможет удовлетворить свои потребности в топливе.
США собрали в своих руках все нити. Пока мир нуждался в нефти, она должна была продаваться за доллары.
Страны, которым нужно было удовлетворять свою энергетическую потребность, должны были находить доллары, мир был обречен на доллар и зависим от США.
США, в свою очередь, сохраняли гегемонию благодаря глобальному рынку, которым они управляли, и могли принимать все решения политического и экономического характера.
Как и следовало ожидать, система эта устроила далеко не всех. В шоколаде были саудиты и их ближайшие соседи, послушные США, а потому сохранявшие позиции в мировом нефтяном бизнесе.
Но уже в ноябре 2000 года Саддам Хусейн объявил о намерении торговать нефтью не за доллары, а за евро.
Ход был сильный: с января 2001 года в оборот вводилась новая валюта Европейского союза, которая сама по себе представляла опасность для США.
Инициативу Саддама подхватили Малайзия и еще несколько азиатских стран. Не против была и Россия.
Вашингтон осознал угрозу – и начал необъявленную войну. В марте 2003 года режим Саддама Хусейна пал.
Европа со своим евро ушла в тень, смирившись с ролью "младшего брата" США. Но окончательной победы американцам это не принесло. Инициатива оказалась заразительной.
В 2007 году президент Ирана Махмуд Ахмадинежад заявил о желании торговать нефтью не за доллары.
Его тогда никто не поддержал. Но уже в 2009 году отказались от доллара в торговле между собой Куба, Боливия, Венесуэла, Гондурас, Никарагуа и Эквадор.
Некоторые эксперты считают, что это стоило жизни Уго Чавесу. А в 2011 году пришел черед полковника Каддафи.
Муаммар Каддафи предлагал создать единое африканское государство с арабо-негритянским населением численностью 200 миллионов человек.
Идею создания единой золотой валюты – "золотого динара", который Каддафи намеревался чеканить сам, – и объединение стран Африки в федерацию поддержали ряд арабских государств и почти все страны Африки.
Противниками идеи выступили ЮАР и, конечно, Лига арабских государств.
Ну а в США и Евросоюзе идеи Каддафи вызвали целый шторм. Французский президент Николя Саркози заявил, что "ливийцы замахнулись на финансовую безопасность человечества".
Увещеваниям лидер ливийской революции не внял. Результат известен: Каддафи убит, в Ливии по сей день – руины и хаос.
Что касается Бразилии, то ее президент Дилма Русеф раньше руководила компанией Petrobras. А в рамках БРИКС (Бразилия, Россия, Индия, Китай и ЮАР) она активно продвигает идею отказа от доллара во взаимной торговле.
Не менее активны и Россия с Китаем. С 2014 года страны используют для взаиморасчетов, в частности, за поставки российского газа юань.
Своя валюта, рубль, используется и внутри нового объединения – ЕАЭС.
Аналитики отмечают, что это уже серьезный вызов долларовой империи Вашингтона. Видимо, так считают и в США.
