Предисловие от издания
В июне 2014 года, готовясь отправить 300 американских военных советников в Ирак, президент Обама продемонстрировал, каким образом американская антитеррористическая кампания в Йемене (использование советников по специальным операциям, а также оперативных сотрудников ЦРУ на земле, беспилотных самолетов в воздухе) может стать "моделью" того, что он намерен сделать против Исламского государства. В сентябре, как пишет Крейг Уитлок из «Washington Post», президент Обама «привел свою стратегию в Йемене в качестве шаблона для противостояния угрозам джихадистов в других местах, в том числе в Ираке и Сирии». В январе этого года при обсуждении результатов третьей войны в Ираке он опять охарактеризовал эту операцию как имевшую «успех».
Однако, на прошлой неделе, когда боевики Аль-Каиды захватили близлежащий город, Вашингтон отозвал последнюю сотню своих советников по специальным операциям из южной авиабазы в Йемене, где были размещены американские беспилотники, и прекратил все военные операции в стране. К тому времени, посольство США в столице Йемена Сане уже было закрыто в течение месяца. Между тем, как уже сообщалось, США потеряли в этой стране 500 миллионов долларов в виде вооружения и военной техники, которые в настоящее время могут находиться в чьих угодно руках, в том числе в руках боевиков местной террористической группировки Аль-Каиды, базирующейся на Аравийском полуострове. Эта группировка стала лишь сильнее, находясь в течение нескольких лет под постоянными ударами американских беспилотников.
Поддерживаемые Ираном восставшие хуситы в настоящее время контролируют север страны, в том числе Сану, а недавно они захватили третий по величине город и направились на юг к порту Аден. Йемен, видимо, стоит на пороге гражданской войны, а сторонники Исламского государства, кажется, основали здесь свой плацдарм. Налеты американских беспилотников, базирующихся в Саудовской Аравии, а также в других местах, несомненно будут продолжаться. В целом, как при вторжениях в Ирак и Афганистан, а также при вмешательстве в Ливии, надежды Вашингтона опять не оправдались. В настоящее время становится обычным делом, когда поначалу кажущиеся успешными военные действия США с течением времени сходят на нет, вынося очередной провальный вердикт американской военной стратегии двадцать первого века.
В своей сегодняшней статье на страницах сайта «TomDispatch» Дилип Хиро рассматривает одну из этих неудачных попыток – Афганистан, где бывшая «единственная сверхдержава» планеты, похоже, проигрывает не только набравшим силу местным талибам. Растущая экономика Китая может представлять собой еще большую угрозу. За последние годы Китай смог уникальным образом «собрать имперские трофеи» на территории от Ближнего востока до Африки, особенно в области местных энергетических ресурсов, при этом не был задействован ни один солдат. И теперь, похоже, Китай делает то же самое в Афганистане.
Об этом, а также о борьбе между Пакистаном и Индией за влияние в Афганистане Дилип Хиро, которого Джереми Скахил назвал «типичным внеблоковый журналистом ... и главным летописцем одних из самых эпических сражений в истории», кое-что знает. Его новая монументальная книга, «The Longest August: The Unflinching Rivalry Between India and Pakistan» («Самый долгий август: ожесточенная борьба между Индией и Пакистаном», является первым эталонным историческим трудом, описывающим один из самых сложных мировых конфликтов. Рассказывая как доведенная до отчаяния администрация Обамы изо всех сил пыталась решить, сколько военнослужащих США оставлять в Афганистане, как бесконечно долго и бесплодно это происходило, Дилип Хиро предлагает отойти от официальной позиции Вашингтона и, взглянув на ситуацию сквозь другие очки, попытаться понять, что же на самом деле происходит в Южной Азии и Афганистане.
Большая игра в Афганистане (реалии двадцать первого века). Соединенные Штаты проигрывают.
Можете смеяться, если хотите, но пока администрация Обамы пытается затормозить или вовсе остановить запланированный ранее вывод войск из Афганистана, вновь избранный президент Афганистана Ашраф Гани выполняет операцию по выводу самостоятельно. Он, видимо, пытается отодвинуть своего главного покровителя, коим является Вашингтон в течение последних 13 лет. При этом, так же как это было в Ираке после вторжения американцев, китайские добывающие компании опять урывают для себя лучшие куски.
В девятнадцатом веке Афганистан был краеугольным камнем «большой игры» между империалистическими державами той эпохи - Великобританией и царской Россией. Сегодня все повторяется. США, будучи «единственной сверхдержавой», истратив примерно 1 триллион долларов и принеся в жертву жизнь 2150 солдат в борьбе с талибами в самой долгой войне в своей истории, ведущейся на чужой территории, остаются все более не у дел, довольствуясь ошеломляющим статусом наблюдателя в данном регионе, несмотря на то, что американские солдаты все еще располагаются на афганских базах, тренируют афганских военных и организовывают ночные рейды против Талибана.
В своей новой внешней политике Президент Ашраф Гани отводит Соединенным Штатам место лишь в третьем из пяти кругов значимости. В первый круг входят соседние страны, включая Китай, который имеет общую границу с Афганистаном, во второй круг попадают только страны исламского мира.
В рамках новой политики Афганистана, чтобы повысить шансы мирных переговоров между правительством и непобежденным Талибаном, Ашраф Гани постепенно, но неуклонно отодвигает администрацию Обамы, оставляя ее статус наблюдателя. Между тем, лидерство в организации этих потенциальных мирных переговорах отдается Китаю, который уже дважды за последние месяцы принимал делегацию Талибана в Пекине, и Президенту Гани, который притупил враждебность талибов, настроенных против Индии, развернув тем самым направление политики своего предшественника, Хамида Карзая, которое было при нем проиндийским и антипакистанским.
Как влиять на Афганистан
Перед вступлением в должность, которое состоялось в конце сентября, Гани полетел не в Вашингтон (туда он совершил официальный визит только на прошлой неделе), а в Пекин. Там он заявил, что Китай «является стратегическим партнером Афганистана в краткосрочной, среднесрочной, долгосрочной, а также в сверхдолгосрочной перспективах». В ответ председатель КНР Си Цзиньпин назвал своего афганского коллегу «старым другом китайского народа», которого он очень высоко ценит и с которым готов работать в направлении «новой эры сотрудничества» и планирования экономического развития на «новой глубине".
Будучи в течение 11 лет чиновником Всемирного банка, Ашраф Гани часто контактировал с китайским правительством. На этот раз он уехал из Пекина, получив обещание от Китая предоставить Афганистану 2 млрд. юаней (327 млн долларов) в виде экономической помощи до 2017 года.
Оптимистичные заявления президентов двух стран необходимо рассматривать на фоне Большой игры двадцать первого века в регионе, в котором после 13 лет американской войны, китайские корпорации бьют рекорды, подписывая крупные инвестиционные сделки. В 2007 году Металлургическая корпорация Китая и консорциум «Jiangxi Copper Corporation», выиграли тендер на 4,4 млрд долларов на добычу меди на руднике Айнак, расположенном в 24 милях к юго-востоку от Кабула. Четыре года спустя «China National Petroleum Corporation», открыв совместное предприятие с местной компанией «Watan Oil & Gas», получила право на разработку трех нефтяных блоков в северо-западной части Афганистана с инвестиционным планом на 400 млн долларов.
Со своей стороны, 70 американских компаний вложили всего лишь 75 миллионов долларов к началу 2012 года, по данным Афганского агентства по поддержке инвестициям. Вашингтонские политики считают возмутительным тот факт, что Китай не потратил ни одного юаня, чтобы утихомирить мятежников в Афганистане, и не участвовал в возглавляемой США Группе оказания военной помощи в этой стране, но при этом китайские корпорации продолжают извлекать выгоду из той безопасности, которая обеспечивается присутствием американских солдат.
В другой не менее важной сфере использования мягкой силы Нью-Дели по всем статьям превзошел Вашингтон, набирая популярность среди афганцев посредством оказания экономической помощи. Хотя его помощь Кабулу составляет всего 2 млрд. долларов, что является лишь частью того, что Вашингтон выбрасывает на создание инфраструктуры в стране в виде дорог, школ и поликлиник, влияние помощи со стороны Индии все равно намного больше. Это происходит отчасти потому, что в данном процессе мало коррупционных составляющих.
Продолжая практику, используемую еще до эры Талибана, индийское правительство направляло помощь по строительству скважин, школ и больниц непосредственно в бюджет афганского правительства. Эта процедура значительно отличалась от той, которой следовали США и их союзники. Они устремили свою денежную помощь непосредственно гражданским подрядчикам или утвержденным местным и иностранным неправительственным организациям, контролировать которые было не так-то просто. В результате процветали мошенничество и коррупция.
Профинансировав строительство нового парламентского комплекса на окраине Кабула, столицы Афганистана, в размере 140 млн. долларов, Индия показала весьма наглядный пример своей щедрости. Кроме того, этим жестом Индия повысила собственный рейтинг в глазах общественности по сравнению со своим региональным соперником - Пакистаном. В конце концов, в Индии функционировала многопартийная демократическая система с момента обретения независимости (за исключением 19-месячного перерыва в период чрезвычайного положения в 1975-1976 годах). В отличие от этого, в Пакистане гражданское правительство три раза свергалось военными, которые управляли страной в течение 31 года с момента ее основания в августе 1947 года после раздела Британской Индии.
Данный раздел состоялся в разгар ужасного общественного противостояния между индуистами и сикхами, с одной стороны, и мусульманами - с другой, в результате чего погибло около 750 тысяч человек, а 12 миллионов мигрировали через границу между двумя вновь образованными странами. Двухмесячное беспрецедентное кровопролитие было вызвано вспыхнувшей войной между новыми соседями, когда область Кашмир, в которой большинство населения составляли мусульмане, а махараджей был индуист, была присоединена к преимущественно индуистской Индии.
В январе 1950 году при посредничестве Организации Объединенных Наций вступило в силу прекращение огня. К тому времени Индия контролировали около двух пятых частей Кашмира. Она повторно обещала, что после нормализации обстановки в охваченной беспорядками области, по всему Кашмиру будет проведен плебисцит, в ходе которого жители смогут осуществить выбор между Индией и Пакистаном. Однако плебисцит не состоялся из-за последующих проволочек со стороны Индии. Попытки Пакистана в 1965 и 1999 годах изменить статус-кво в Кашмире военным образом не увенчались успехом. Неудивительно, что отношения между двумя соседями, которые открыто объявили себя ядерные державами в 1998 году, остаются напряженными и враждебными. На милитаризованной границе в Кашмире периодически происходят перестрелки.
Большая игра по соседству
После того как США вытеснили талибов из Кабула в 2001 году, в Афганистане появилась современная версия большой игры, а Пакистан и Индия стали участвовать в войне чужими руками. Большинство лидеров Талибана бежали в Пакистан, где в то время управлял генерал Первез Мушарраф, который был также главнокомандующим армии. В Пакистане они находились под защитой военной разведки - мощной межведомственной организации. После почти поголовного отвода военных и разведывательных ресурсов Вашингтона из Афганистана с целью вторжения в Ирак в марте 2003 года руководство Талибана во главе с муллой Мухаммедом Омаром начало восстанавливать свою деятельность.
Прямые выборы Хамида Карзая в 2004 году в качестве президента Афганистана оказали поддержку Нью-Дели. Карзай провел семь лет в Индии в качестве студента университета. Там он стал бегло говорить на урду и хинди, а также пристрастился к кинофильмам Болливуда и североиндийской кухне. Ему также пришлась по душе демократическая система страны. В течение двух месяцев перед вступлением в должность президента Афганистана, он совершил государственный визит в Индию.
Поскольку афганские талибы, руководимые лидерами из Пакистане, перегруппировались и перевооружились, активизируя свою борьбу против правительства в Кабуле, отношения между Карзаем и Мушаррафом стали напряженными. Чтобы разрядить ситуацию, они встретились в Исламабаде в феврале 2006 года. Карзай передал генералу список талибов, якобы проживающих в Пакистане. В списке среди прочих значился мулла Омар. После того как никаких действий не последовало (Мушарраф позже утверждал, что большая часть информации была устаревшая и бесполезная), правительство Карзая передало данный список в СМИ.
Со своей стороны, Мушарраф начал говорить об антипакистанском заговоре, вынашиваемом афганскими министерствами обороны и разведки. В интервью «Newsweek International» в сентябре Мушарраф заявил, что мулла Омар на самом деле находится на юге Афганистана в городе Кандагаре, а значит «штаб движения «Талибан» находится в Афганистане.» Карзай ответил: «Мулла Омар без сомнения находится в пакистанском городе Кветта ... Мы даже предоставили [Мушаррафу] координаты GPS его дома ... а также телефонные номера». И дальше в том же духе.
В прошлом месяце в интервью «Wall Street Journal» Мушарраф, уже находясь под арестом на своей вилле в пакистанском городе Карачи, отметил, что Индия и Пакистан были в то время в состоянии опосредованной войны на афганской земле, и это провоцировало дальнейший конфликт. Роль, которую играло его правительство, а также его последователи, взращивая воинствующие группировки талибов и их союзников в Афганистане, как утверждает Мушарраф, представляла собой легитимный противовес действиям Индии. "Есть враги Пакистана, которым необходимо противостоять", - сказал он. - "Конечно, если у меня есть враг, я буду использовать кого-то [еще], чтобы противостоять ему".
Учитывая эти нулевые отношения между двумя ведущими странами Южной Азии, все более ожесточенное противостояние между Карзаем и Мушаррафом (а также его преемниками) играет на руку политикам в Нью-Дели. Они также понимают, что их страна уже далеко впереди на афганском тотализаторе популярности. По результатам опроса общественного мнения, проведенного в 2009 году афганским Центром социально-экономических и социологических исследований, 91% афганцев имели весьма неблагоприятное мнение о Пакистане. Соответствующий показатель для Индии составил 21%.
Во время своего второго срока на посту президента Карзай воспользовался этими популярными настроениями. В октябре 2011 года он подписал с премьер-министром Индии Манмоханом Сингхом соглашение о «стратегическом партнерстве», в котором Индия, среди прочего, обязалась «оказывать содействие в рамках программ по подготовке, оснащению и созданию афганских Сил национальной безопасности».
Пакистанские лидеры, которые считают Афганистан задним двором своей страны, были встревожены. Их опасения возросли после того, как в новостном сообщении дубайской газеты «National» был процитирован отчет, опубликованный в «Janes Defense Weekly», о том что 30 тысяч новобранцев афганских сил безопасности отправятся в Индию для прохождения обучения в течение трех лет. Там они будут оснащены автоматическими винтовками и другим стрелковым оружием. Позже им могут быть переданы ракетные пусковые установки, легкая артиллерия и даже модернизированные советские танки Т-55.
Исламабад был очень серьезно обеспокоен тем, что будущие афганские командиры будут проходить обучение у их заклятого врага после того, как Карзай не принял повторное предложение Пакистана об обучении курсантов афганской армии в их военной академии. Это заставило военных стратегов Пакистана скорректировать свои планы по худшему сценарию, по которому Пакистану придется обороняться на два фронта – против Индии на востоке и против индийско-афганского военного альянса на западе.
Их может утешить лишь то, что цифра, упомянутая в «Jane's Defense Weekly», оказалась сильно преувеличена. Во время визита Карзая в Индию в декабре 2013 года, правительства двух стран объявили, что 350 человек из личных составов армии и полиции на тот момент проходили там ежегодное обучение и что это количество будет доведено до тысячи человек в будущем, а также что их обучение будет фокусироваться на методах ведения борьбы с повстанцами и контртеррористических операциях. Не меньшим облегчением для Исламабада стал тот факт, что с повышением угроз безопасности в Афганистане, консорциум индийских компаний уже сократил свои инвестиции в добычу железной руды с прогнозируемых 10,3 млрд. до 1,5 млрд. долларов.
Что касается Китая, то по приглашению председателя КНР Си Цзиньпина Карзай принял участие в конференции Шанхайской организации сотрудничества в Пекине в июне 2012 года. Там лидеры двух стран сделали совместное заявление о «Стратегическом сотрудничестве и партнерстве между Китаем и Афганистаном». Три месяца спустя руководитель службы внутренней безопасности Китая Чжоу Юнкан посетил Кабул и подписал ряд соглашений в сферах экономики и безопасности, включая «скромное» соглашение о подготовке трехсот афганских полицейских в течение последующих четырех лет.
Год спустя, во время очередного визита Карзая в Пекин, Председатель Си объявил о предоставлении Афганистану гранта в размере 200 млн. юаней (32 млн. долларов) в 2013 году и предложил провести в Пекине очередную ежегодную региональную конференции по Афганистану с участием 14 стран. Первая такая конференция состоялась в Стамбуле в ноябре 2011 года.
Таким образом, были созданы предпосылки для главного разворота как в Большой игре в Азии, так и в ее миниатюрной версия, разыгрываемой в Афганистане.
Китайская карта
Ирония заключается в том, что президент Афганистана Ашраф Гани стал любимчиком Америки, особенно учитывая размолвки между Вашингтоном и Карзаем, который регулярно высказывался с осуждением американских воздушных ударов, запретил ночные рейды в своей стране и отказывался подписывать двустороннее соглашение о безопасности, предусматривающее поддержание американского военного контингента в Афганистане в течение последующих десяти лет или более. При вступлении в должность Гани в срочном порядке подписал это соглашение, но затем попытался нейтрализовать его влияние, активно добиваясь расположения Китая и Пакистана.
Сначала Гани устроил так, что прибыл в Пекин непосредственно перед Четвертой межправительственной конференцией по Стамбульскому процессу по Афганистану, которая началась 31 октября 2014 года. В ходе переговоров с председателем Си Цзиньпинем, он, как сообщается, выразил готовность к диалогу с афганскими талибами и призвал лидера Китая обратиться к пакистанскому правительству, чтобы оно оказало давление на лидеров Талибана в мирных переговорах с властями ИРА. Его просьба, видимо, была услышана.
В отличие от Вашингтона, у которого с Исламабадом всегда были большие перепады в отношениях, у Пекина имеется гораздо больше рычагов. Китай является основным поставщиком вооружений для Пакистана, и последний относится к нему как к «всепогодному» союзнику первого порядка. В мае 2011 года, после того как Пакистан выразил свое возмущение тем фактом, что Вашингтон не сделал ни малейшего намека на то, что он собирается провести секретную операцию по ликвидации Усамы бен Ладена в Абботтабаде, все столицы мира промолчали, кроме Пекина. Китай поддержал возмущение Пакистана. Это привело к тому, что посол Пакистана в Китае Масуд Хан сразу же охарактеризовал китайско-пакистанские отношения в самых хвалебных терминах. "Мы говорим, что они выше гор, глубже океанов, сильнее стали, дороже зрения, слаще меда, и так далее."
Китай имеет свои собственные соображения о безопасности. Он более обеспокоен исламским радикализмом среди населения уйгурского автономного района Синьцзян, прилегающего к Пакистану. Угроза в том, что Исламское государство поклялось «освободить» Синьцзян. Пекин горит желанием, чтобы тренировочные лагеря уйгурский исламистских террористов, базирующиеся вдоль афгано-пакистанской границы, были закрыты, что может быть сделано только при активном сотрудничестве с афганским Талибаном и его союзниками пакистанскими талибами.
В соответствии со своей внешней политикой, в основе которой лежит принцип приоритетности для соседей, Ашраф Гани совершил поездку в Исламабад в конце ноября. Там (после встречи с премьер-министром Пакистана Навазом Шарифом) он в нарушение дипломатического протокола навестил генерала Рахила Шарифа, влиятельного главнокомандующего армии, который обладает правом последнего слова по вопросам национальной безопасности. Этот жест встревожил представителей проиндийского лобби в Афганистане, но был одобрен официальными лицами и средствами массовой информации Пакистана.
Позже Ашраф Гани приостановил заказ на поставку тяжелого вооружения, который Хамид Карзай разместил в Индии. Еще одним свидетельством того, что Гани решил вырваться из индийских объятий, является тот факт, что он до сих пор не проявил никакого интереса к поездке в Нью-Дели. «Ашраф Гани – уравновешенный человек» - отметил Мушарраф и добавил: «Я думаю, он – большая надежда» для Пакистана.
Наваз Шариф отреагировал позитивно, изменив давнюю пакистанскую политику поощрения талибов в поддержку жесткой линии по мирным переговорам. Убийство 132 пакистанских студентов, большинство которых были детьми офицеров, в государственной военной школе в Пешаваре помогло этому процессу. Эта бойня была организована лидерами движения «Техрик-э-Талибан Пакистан», доморощенной организации, близкой к афганским талибам. В своей поминальной речи Наваз Шариф сказал, что больше нет «хороших террористов» и «плохих террористов».
Ашраф Гани приветствовал это заявление. Разворачивая политику Карзая, он приказал своим силам безопасности начать работать в тесном контакте со своими пакистанскими коллегами, поставив задачу по восстановлению мира на землях вдоль афгано-пакистанской границы. Генерал Шариф нанес ответный визит в Кабул, где состоялись переговоры на высшем уровне с официальными лицами ИРА. Затем Ашраф Гани еще раз продемонстрировал изменения в политике своей страны, отправив символическую группу из шести афганских курсантов на обучение в военную академию Пакистана.
Таким образом, Ашраф Гани, видимо, создает благоприятные условия для проведения официальных мирных переговоров с представителями движения «Талибан» в конце этого года. Если это так, то может начаться новая глава в истории разрушенного войной Афганистана, в которой роль Китая будет только расти, тогда как о Соединенных Штатах в конечном итоге может остаться лишь небольшое упоминание в долгой истории этой страны.
