Простые решетчатые ворота, сквозь которые видно здание дежурки, а за ним — чисто выметенный плац и притулившийся к ограждению МТЛБ, на солдатском жаргоне прозванный «маталыгой». Это легкий бронетранспортер на гусеничном ходу, «отжатый» у противника в ходе боёв за освобождение Углегорска. Выпущенный в середине восьмидесятых, он был подвергнут местными бригадными и дивизионными кулибиными тщательной переборке, после чего занял своё место в боевом расписании. Потом были бои за Дебальцево, где в виде трофеев артиллеристам досталось немало более современной техники, однако почтенный ветеран всё также востребован – как единственное у артиллеристов бронированное средство передвижения по переднему краю. По слухам, когда-нибудь, после победы, его, может быть, установят в виде памятника на одной из площадей Енакиево.

Ворота охраняют бойцы в полной экипировке. Несмотря на июльскую жару, на них плотно подогнанные бронежилеты, шлемы-сферы, разгрузки с боекомплектом. Сухие, поджарые, двигаются они как-то по-особому, пружинисто и легко, несмотря на полтора десятка килограммов амуниции. Солдат боевых частей сразу видно – по выправке, по особой манере передвигаться, по степному загару.

А в небольшом военном городке размеренная, спокойная жизнь. Кухня манит вкусными ароматами, мирно разлеглись на середине плаца два огромных кота, а между ними смешно мечется чистенькая, ухоженная такса, недавно прибившаяся к части, вероятно, забытая уехавшими от войны хозяевами. Так и живет, а чего бы не жить на полном военном довольствии!

Здание казармы явно знавало лучшие времена. Облупившаяся штукатурка, растрескавшиеся кое-где грубые бетонные ступени. Но везде – военная чистота, ни окурка. Курилка – сбоку, так, чтобы не бросалась в глаза. И устроена по всем правилам: навес, скамейки по периметру, а вместо пепельницы — гильза от 122-миллиметрового заряда. Поймал себя на мысли, что для полноты картины не хватает помоста для чистки сапог и обязательного в любой части пожарного щита с ящиком песка. В таком ящике в далеком 1990-м мы, дембеля Советской Армии, прятали от офицеров спиртное, предназначенное для «отвальной». Как давно это было…

В этой части тянут службу люди различных возрастов. Самому младшему едва исполнилось 18. Одному из ветеранов – далеко за 60. Отношения – дружеские. А как иначе? Ведь если завтра в бой, то придется прикрывать друг друга и друг другу же помогать управляться с тяжелыми артиллерийскими орудиями. Впрочем, шахтерам, а служат в бригаде в основном шахтеры, не привыкать, что называется, тянуть жилы.

В отличие от Советской Армии, дневальный здесь не стоит «на тумбочке», а восседает за небольшим офисным столом. Все-таки штат укомплектован далеко не юношами, да и к чему лишняя показуха. Но приказы командиров здесь принято исполнять беспрекословно. Выполнил задачу, а потом можно ее и обсудить. Только так, иначе – не видать Победы, как собственных ушей.

Правда, есть в артдивизионе и привилегированные бойцы, которым позволено нет-нет, да и вставить острое словцо в ответ на приказ прямого начальства. Это девушки-военнослужащие, к ним у командования отношение особое. Да и любой на месте грозного комдива Минёра, ласково называемого за глаза «Дедушка Ау», делал бы поблажки, глядя на эти хрупкие фигурки в камуфляже и берцах, на эти печальные, но хитрющие глаза и осознавая, что завтра любая из них может быть ранена, а то и убита. Впрочем, службу девушки несут не хуже мужчин, ухитряясь при этом оставаться нежными и женственными.

А вот и приглашающая сторона! Большой, а по армейской классификации – лейтенант Крыжин, командир взвода управления дивизиона, буквально вываливается из своего кабинета, почти перекрывая довольно не узкий коридор. Грохоча по дощатому полу берцами сорок восьмого размера, удивительно проворно двигается и крепко жмет руку. Привет, давно не виделись!

Идем в пункт управления оперативного дежурного, сердце части. Это всего лишь небольшая комната, согласно инструкции, всегда запертая на замок. Внутри – компьютер, телефонный коммутатор (ровесник «маталыги» по году выпуска), терминал ЗАС, пара письменных столов, доска с документацией, по стенам развешаны карты и план-схемы. Настенные часы здесь в двух экземплярах – для отображения астрономического и оперативного времени. Телефонный коммутатор легко узнаваем теми, кто служил в армии, остальное до получения объяснений – полнейшая загадка для далекого от электроники репортера. Но выглядит все солидно и презентабельно.

«Регулярно слушаем переговоры противника. Раньше слышали польскую, английскую и украинскую речь, теперь преобладает грузинский язык. Вероятно, с той стороны стоит немало соплеменников нынешнего одесского губернатора, пришедших на нашу землю, чтобы убивать, — рассказывает радистка Валентина, — жаль, что переводчика у нас нет.»

«Наша задача – обеспечить командира дивизиона и начальника штаба ячейками управления и радиотелефонной связью, — рассказывает лейтенант Крыжин. – Для поддержания жизнедеятельности военного городка есть отдельный взвод обеспечения под командованием старшего прапорщика Князева. На них – всё обеспечение, от продуктов питания и обслуживания зданий и сооружений до подвоза на позиции питания для бойцов и боекомплекта. Комнаты хранения оружия у каждого из подразделений дивизиона свои. Мы всё-таки размещены в месте, которое изначально никто не планировал использовать в качестве воинской части, поэтому организовывали хранение оружия в меру возможностей. Главное требование – отдельное помещение, под замком и охраной, вот у нас в дивизионе пять подразделений – и комнат хранения оружия столько же. В комнатах стоят пирамиды со стрелковым оружием и ящики для хранения боекомплекта, на каждой пирамиде и каждом ящике – опись, сколько и чего в ней находится, до последнего патрона. Командир и старшина каждого подразделения отвечают за состояние вверенного вооружения и военной техники, а также за снабжение боекомплектом. У меня старшины взвода нет в штате, так же как и во взводе обеспечения – так что отвечаю за своё оружие я сам.»

В Енакиево вот уже год существует хорошая, добрая традиция — перевоспитание социально неадаптированных, пьющих, употребляющих наркотики граждан. Как перевоспитывают, думаю, догадаться несложно: трудом и добрым словом. Больше, конечно, трудом. С этими целями местная полиция ежедневно распределяет правонарушителей по воинским частям, где им всегда находится работа. Чистят, убирают, наводят «марафет». Труд, в общем-то, не шахтерский, но основная цель таких воспитательных акций – сделать так, чтобы люди, запутавшиеся в жизненных сложностях, посмотрели на тех, у кого есть четкая позиция, пообщались с ними, кое-чему научились. А там глядишь – кое-кто из бывших «тунеядцев-алкоголиков» изменит свое отношение к жизни, остепенится. Говорят, таких уже немало. Часть пошли служить, часть трудятся на гражданке, кормят семьи.

«Так, господа, поступаете в распоряжение третьей батареи. Все распоряжения старшины выполнять беспрекословно, работать быстро, аккуратно, четко. В установленное время идете на обед, потом перекур, и все собираетесь на хоздворе. Надеюсь после обеда увидеть вас в том же составе», — монотонно, вероятно, в сотый раз продекламировал молодой парнишка с пустым правым рукавом – нештатный комендант военного городка, бывший боец дивизиона, потерявший руку во время взятия Дебальцево.

«Штрафники» — местные, в основном молодежь. Плохо одетые, помятые, большинство со следами похмелья на хмурых, заспанных лицах. Депрессивный украинский строй не уделял таким, как они, никакого внимания. Вот и привыкли пить по любому поводу, дебоширить, тунеядствовать. Ну а новая власть взялась за них серьезно. Всех, кто хочет работать, трудоустраивают. Пусть не на высокооплачиваемые руководящие должности, но на хлеб семьям хватать будет. Ну а самые трудные попадают к военным. Вот и стоят они понуро перед комендантом, а через пару минут поступят в распоряжение суровых енакиевских артиллеристов – парней с крутым нравом, но справедливых.

А мы с Большим устроились в маленьком кабинете начальника связи. На столе, рядом с различными электронными устройствами, о назначении которых я рассказать не могу, стоит дорогущая кофе-машина. Сама мелет, сама варит, сама наливает ароматный, вкуснейший напиток, только успевай воду заливать и зёрна засыпать:

- Откуда такое чудо в ваших краях, Женя?

- Отжали. У мародеров. Когда в прошлом году начальство местного «Комфи» (украинская сеть магазинов бытовой техники. – А.В.) сбежало из города, охрана и сотрудники начали выносить все, что только можно. Эту кофеварку мы у них и изъяли. Так-то изымали много чего, но оставить в части Николаич (Безлер) разрешил только эту машину, несколько компьютеров и ноутбуков для обеспечения работы штаба дивизиона, кое-что ещё по мелочи – несколько цифровых фотоаппаратов. Остальное возвратили в магазин.

- Тогда в Горловской агломерации, наверное, все было закрыто?

- Ну, «Амстор» тоже закрыли, и начальство тамошнее уехало. В результате многочисленных обстрелов в Енакиево несколько суток отсутствовала электроэнергия, и продукты, от которых ломились склады «Амстора», буквально через сутки можно было бы просто выбрасывать. Приказом генерал-майора Игоря Безлера торговый центр был вскрыт, продукты оприходованы и начата их выдача на пункты питания, развоз по бомбоубежищам. Также была запущена амсторовская пекарня, там выпекали бесплатный хлеб для людей, как гражданских, так и ополчения. Так продержались всю блокаду.

- Электронику корпус выдает?

- Только кое-что. Средства РЭР и РЭБ, например, нам вообще иметь не положено, компактные УКВ-радиостанции – тоже. Систему ЗАС выдали, но её качество оставляет желать лучшего. Однако кое-что, не входящее в перечень штатных армейских средств связи, у нас есть. Мои читатели подбрасывают периодически денег, а я тут же что-нибудь из оборудования покупаю. Здесь почти все средства связи на эти деньги куплены. Нам по осени выдали командно-штабную машину из трофейных, на базе «шишиги», ну ты должен помнить их по Советской Армии. Из штатного оборудования хорошо, если работала треть, да и вообще, судя по состоянию – хранили её укропы по принципу «оторви и выбрось». Мы демонтировали всё лишнее, а добрые люди привезли нам несколько японских всеволновых трансиверов – теперь на освободившемся месте можно монтировать холодильник, газовую плиту и двуспальную кровать (смеётся).

Вообще, кофе-машина, как я заметил, пользуется огромной популярностью в этой части. То и дело в комнату заходят бойцы, наливают себе немного ароматного напитка и перемещаются в курилку.

- А со спиртным у вас как?

- Строго. Хочешь выпить – берёшь увольнение и идёшь домой. Там и пей, хоть залейся, но на утреннем построении – никакого запаха. Попался патрулю в залитом состоянии – добро пожаловать обратно в часть, но уже на хозработы, погрузку снарядов и другие задачи, связанные с тяжёлым физическим трудом. Выпил на территории части – либо физический труд, либо арест на пятнадцать суток и последующее увольнение с такой характеристикой, с которой даже в украинские вооружённые силы не возьмут.

В Вооруженных силах ДНР пьянство во время несения службы – серьёзный дисциплинарный проступок. И обоснован сухой закон вполне естественными причинами. Во-первых, дисциплинарным уставом, один в один повторяющим советский. Во-вторых, люди, имеющие дело с вооружением, не имеют права быть не трезвыми. А в-третьих, очень уж нагляден пример противника, в рядах армии которого достаточно и пьяниц, и наркоманов. Печальные «успехи» украинской армии, думаю, всем хорошо известны.

В целом мои впечатления от посещения расположения гаубичного артдивизиона — сугубо положительные. Собственно говоря, какие могут быть ощущения, когда находишься среди своих, защитников, друзей! Несмотря на суровые военные будни, в них нет ни капли агрессии, а лишь сплошной позитив и доброжелательность. Наверное, такой и должна быть армия настоящей народной республики.