«Обстрел каратели, как всегда, начали подло: в полчетвёртого утра, когда многие, даже в селе, ещё спят. Мы уже хорошо различаем, из чего именно ведётся по нам огонь. Это были «грады». Слышу – разрывы всё ближе и ближе. Жены дома не было – она уехала накануне в Донецк. Я вышел из дому и направился к подвалу. И тут буквально в соседнем дворе как шарахнет! Слышу чей-то крик, потом стоны. Я бегом в соседний двор. Смотрю – соседка лежит неподвижно, вся в крови. А её сын упал ничком на землю. На месте ног окровавленные култышки, а пальцами скребёт землю и хрипит.
Когда прекратился обстрел, собрались соседи, кто-то вызвал «скорую», сосед скончался от потери крови. В этот день в нашем селе осколками ранили четырнадцатилетнюю девочку. Пять домов было повреждено. А в роддом тоже попал снаряд: снесло кровлю, вылетели стёкла. Слава Богу, хоть там никто не погиб. Рожениц и беременных успели вовремя отвести в подвал.
Обстрел корректировали с воздуха: говорят, видели, как в рассветном небе кружил корректировщик. А ещё эти мерзавцы сначала пристреливались по полям, а потом стали прицельно бить по домам, роддому и детскому садику. Это ж какими кровожадными тварями надо быть, чтобы сознательно расстреливать из орудий и миномётов мирных людей!
Но им и этого мало: чтобы сорвать летнюю страду регулярно стреляют по полям. Буквально на днях в соседнем селе загорелось пшеничное поле площадью около ста гектаров. Причём обстрел продолжался минут сорок. Пшеница начала гореть. Могла выгореть вся. Но люди, несмотря на опасность, бросились сбивать пламя. Некоторые даже ожоги получили. Полностью выгорело гектара три, но остальной хлеб удалось спасти. И это не первый такой пожар. Эти фашисты мало того, что установили полную блокаду, так они ещё хотят вызвать у нас голод, уничтожив новый урожай…
Вот такая подлая сущность украинских националистов. Я сам родился на Западной Украине и вырос там. Те, кто был против бандеровцев, помалкивали. Ещё свежи были в памяти те зверства, которые творили против своих земляков эти упыри и убийцы. А ведь это были шестидесятые годы! Немало бывших бандеровцев и их родственников к тому времени перекрасились. Кто вступил в партию, кто – в комсомол. Поступали в советские вузы, пробились в начальники. После хрущёвской амнистии им все пути были открыты.
Наш сосед, который бандеровцам еду в лес носил, стал председателем колхоза. А двоюродный брат отца, который сам воевал на стороне бандитов, выучил обоих сыновей. Один из них даже стал секретарём райкома комсомола. И все они тайно ненавидели советскую власть и русских. И стоило начаться перестройке, как повылазили из щелей, начали создавать всякие «Рухи» и прочие националистические партии, восхвалять Бандеру и Шухевича. Открыто запугивать несогласных.
Мне с юности было противно подобное лицемерие, и я был рад в 1966 уйти служить в Советскую Армию. Отслужив, на Западную Украину решил больше не возвращаться. Несколько лет работал на Севере, потом все же вернулся и стал работать на металлургическом комбинате имени Ильича в Мариуполе. После того, как руководство комбината начало создавать агроцеха, перебрался в село и до пенсии работал механизатором.
Вырастил детей, пошли внуки. Когда был референдум, вся моя семья участвовала в нём. Я не хотел, чтобы сюда пришли бандеровцы. Но они всё-таки пришли… на танках и БМП. И тогда мои сын и старший внук записались в ополчение. Сейчас воюют под Донецком.
Во время оккупации нашего района здесь одно время стоял батальон «Азов». Ко мне в дом вломились боевики и стали выспрашивать, где мои сын и внук. Угрожали, что если выяснится, что они воюют в ополчении, то сожгут дом, а меня пристрелят. Но не успели – их отсюда выбили.
И вот теперь они решили добить тех мирных жителей, с кем не успели расправиться за месяцы оккупации, и постоянно бьют из «градов» и самоходных орудий по нашим сёлам. Опорный пункт у них – посёлок Гранитное. Там, кроме самих бандеровцев, есть американцы – то ли наёмники, то ли инструкторы.
С каждым днём обстановка всё тревожнее: подтягивают новую технику и постоянно обстреливают. Вчера мы хоронили убитых соседей. И я решил, что если враги снова сюда сунутся, я продам дом, куплю оружие и видеокамеру. Буду «валить» укропов и снимать на камеру. Хочу, чтобы родственники этих убийц увидели, как погибают их сыновья и мужья. Точно так же, как мы видим смерти мирных жителей – своих соседей и близких».
