В довоенные годы население Авдеевки составляли около тридцати тысяч человек, сегодня там влачат существование тысяч десять – двенадцать. Это был тихий, уютный оазис, утопающий в зелени. Люди, проживающие в Авдеевке, отличались особым усердием в возделывании личных хозяйств. Каждый третий житель выращивал что-то на продажу: кто цветы, кто ягоды, кто фрукты. А еще авдеевцы совмещали нелегкий сельский труд с работой на градообразующем предприятии – Авдеевском коксохимическом заводе.
Это некогда процветающее место сегодня больше напоминает военный полигон с редкими вкраплениями остатков огородов, покосившихся теплиц, ободранных, закопченных домов. Проезжая по восточным районам частного сектора, можно встретить вкопанные прямо на огородах танки и САУ, а вместо поленниц почти у каждого подворья теперь горы ящиков из-под снарядов и стреляных гильз. Это украинская армия с усердием оккупантов превратила городок в свой укрепленный пункт, а объекты мирного назначения – в капониры и блиндажи.
Под стать разительно изменившемуся облику города и царящие там порядки, насаждаемые безжалостной волей украинских оккупантов. Выгодно расположенным с точки зрения артиллеристов городом правит Правый сектор, националистические батальоны и группировка ВСУ. Впрочем, последние даже тени своей боятся, находясь в полной зависимости от фашиствующих боевиков.
Оставшиеся в Авдеевке местные жители описывают свою жизнь скупо, явно опасаясь проявлять излишнюю откровенность. Мы прекрасно понимаем их, поэтому о разговоре на камеру не идет даже речи.
Говорят местные жители
«Во время недавнего обстрела, когда украинские вояки, как обычно, били прямо из наших дворов по Донецку, мы сидели в подвале пятиэтажки. Так вот, в этом самом подвале на наших глазах умер мужчина. Вот так просто захрипел, посинел весь и рухнул на бетонный пол. Ни о какой «скорой», естественно, не могло быть и речи, кто же ее пустит в момент «работы» артиллерии? Мужчина умер буквально за несколько минут. И мы не могли ему ничем помочь…»
«Вообще, гражданские погибают в Авдеевке довольно часто. Мою соседку убили осколком. Она просто шла с ребенком через железнодорожный переезд. Ее сын четырнадцати лет в тяжелом состоянии. Зимой другой нашей соседке, пожилой женщине, взрывом ногу оторвало. А обстрелы у нас практически круглосуточные. Они (украинцы) стреляют то по аэропорту, то по Донецку, то по Ясиноватой. Часто с западной окраины города стрелять пытаются, и попадают вместо целей на территории ДНР по восточной окраине — по «своим», по мирным жителям…»
«Женщины, доведенные до отчаяния, однажды напали на украинских военных. Дескать, сколько можно! Почему вы нас обстреливаете? А те лишь пожимают плечами в ответ. Толпа женщин буквально накинулась на оккупантов с кулаками, те вяло отпихивали их, мол, мы не хотим с вами драться, нас начальство стрелять заставляет. Зачем, говорят, вы вообще здесь остаетесь, уезжайте хоть на Украину, хоть в ДНР. А куда нам ехать? У нас тут дома, хозяйство…»
«…Один подполковник в беседе с жителями разоткровенничался: «Вы поймите, что ваш город уже, считайте, мертвый. У нас приказ — при отступлении камня на камне здесь не оставить!»
«…Вояки украинские город патрулируют и боятся. Было несколько случаев, когда патрули просто пропадали неизвестно куда. Теперь они даже в магазин кучками ходят, по несколько человек. И жителям постоянно рассказывают: «Мы в вас не стреляем, мы защищать вас приехали. И вообще, мы домой хотим, но нас бы посадили, если бы мы не поехали в зону АТО». А летом прошлого года они вели себя, как эсэсовцы: грабили дома и даже людей на улице. Мобильники и кошельки забирали у прохожих, у пожилых могли пакет с гуманитаркой забрать, а торговый центр, единственный в Авдеевке, дважды подчистую вывозили. Дважды!»
«Разрушения? Да весь город разрушен. На Некрасова, на Строителей, на Семашко много разбитых домов. На Чапаева и на Девятом квартале тоже полно руин. Одна девятиэтажка до седьмого этажа целая, а восьмого этажа вообще нет. Вторая полностью разрушена. Со светом и водой перебои постоянно. Шестеро детей у нас пострадали – от шести до шестнадцати лет…»
«Украинцы даже по продуктовым машинам постреливают, так что водитель – у нас самая опасная профессия. На Донецк или на Ясиноватую не выехать, все дороги или заблокированы, или заминированы…»
«…Хороним умерших возле кладбищенских ворот. На кладбище нас военные не пускают. Говорят – это ваши проблемы. Якобы по кладбищу ДНР стреляет. Но мы-то не слепые, видим, что по городу часто лупят из Авдеевского карьера, туда украинские вояки еще осенью огромную массу техники свезли. Да мы практически постоянно живем в погребах, подвалах или тамбурах. Когда пальба начинается – мужики и женщины одинаково от страха воют. Не плачут, нет, воют!»
Как мы попали в Авдеевку – пусть останется секретом. Но уходили (именно уходили) оттуда подавленными. Даже посещение разбомбленных участков Октябрьского поселка Донецка не вызывает такой тоски и безысходности. Потому что там, в Авдеевке, не работают никакие законы – ни военные, ни мирные, ни человеческие, ни Божьи. Несчастные люди мечутся там, как загнанные, затравленные овцы между хмурыми бездушными нелюдями с желто-голубыми нашивками.
А в соседней Ясиноватой — словно другой мир. Чистые, ухоженные улочки, по которым гуляют дети, работающие магазины, уютные дворики с идеальным порядком. А ведь городок «под властью жестоких сепаратистов-террористов». То ли дело «освобожденная украинцами» Авдеевка…
