Концепция ограниченной ядерной войны была отвергнута еще в 80-х годах из-за своей явной самоубийственности, но это, к сожалению, не помешало многим официальным лицам в России снова вернуться к ее обсуждению.
В последние недели в западных политических и экспертных кругах, а также в СМИ развернулось активное обсуждение «российской ядерной угрозы». Приводятся высказывания президента Путина о повышении ядерного потенциала и уровня его боеготовности, обсуждается информация о пусках стратегических ракет и полетах тяжелых бомбардировщиков, масштабных учениях стратегических сил и маневрах войск общего назначения России с имитацией применения тактического ядерного оружия. Сообщается также о конфиденциальных заседаниях российских и западных отставных военачальников, в частности недавно в Берлине, на которых представители Москвы, якобы имея санкцию руководства, прямым текстом предупреждали о готовности России применить ядерное оружие при вооруженном конфликте с НАТО на Украине и в некоторых других случаях.
“Риторика Москвы является политическим сигналом США и НАТО ни в коем случае не вмешиваться своими вооруженными силами в ситуацию на юго-востоке Украины”
Действительно, украинский кризис взвинтил военно-политическую напряженность до уровня, который еще недавно казался немыслимым. Впервые за многие десятилетия вооруженный конфликт между Россией и НАТО стал реальной опасностью, началось наращивание военной мощи в зоне границ России и стран альянса, регулярно идет демонстрация силы, включая стратегические вооружения (чему, кстати, положили начало США, перебросив в Европу весной 2014-го два тяжелых бомбардировщика В-2). Тема ядерного сдерживания, которая долгие годы была за кулисами отношений и обсуждалась лишь экспертами, вернулась в публичные декларации государственных руководителей.
Ядерная риторика
В августе 2014 года в одном из интервью в разгар украинского кризиса президент России заявил: «Наши партнеры независимо от ситуации в их странах или их внешней политики должны всегда иметь в виду, что с Россией лучше не связываться. Я напомню, что Россия является одной из крупнейших ядерных держав. Это не просто слова, это реальность, и более того, мы укрепляем наш потенциал ядерного сдерживания».
Еще больший ажиотаж вызвал документальный фильм «Крым. Путь на Родину», в котором на вопрос журналиста о том, была ли повышена боеготовность ядерных сил России в ходе ее действий по воссоединению с Крымом, Путин сказал: «Мы думали об этом». Эту характерно загадочную фразу за рубежом расценили как однозначное подтверждение.
Данную тему с энтузиазмом подхватили некоторые российские должностные лица, парламентарии и независимые специалисты. Демонстрируя кабинетную отвагу, они требовали дополнить официальную Военную доктрину РФ предложениями о прямом применении ядерного оружия в локальных войнах в качестве средства «превентивных ударов», «демонстрации решимости» и для того, чтобы «эскалацию локальной войны в региональную… пресекать угрозой применения (или прямым применением) ядерного оружия (преимущественно тактического)».
Правда, новое издание Военной доктрины от декабря 2014 года не отразило эти радикальные концепции и воспроизвело прежнюю, весьма сдержанную и четкую формулировку сценариев применения ядерного оружия: «Российская Федерация оставляет за собой право применить ядерное оружие в ответ на применение против нее и (или) ее союзников ядерного и других видов оружия массового поражения, а также в случае агрессии против Российской Федерации с применением обычного оружия, когда под угрозу поставлено само существование государства».
Видимо, те, кто формулирует официальные стратегические документы и занимается реальным планированием военных операций, лучше осознают суровые реальности ядерного века. А именно, что любое применение ядерного оружия, кроме как в самых крайних ситуациях и в качестве последней меры, – это авантюризм, преступный по отношению к своей стране. В конфликте с ядерными державами ответом на такой шаг будет скорее всего не деэскалация, а применение ядерного оружия, которое неизбежно покажется инициатору подобных действий «чрезмерным». Это повлечет быструю и неконтролируемую эскалацию ядерных ударов вплоть до обмена массированными стратегическими залпами, а в итоге – по сто и более миллионов убитых с обеих сторон в первые несколько часов войны, а в последующие дни и недели – катастрофа для всего остального мира. И ни американская ПРО, ни российская воздушно-космическая оборона не в силах этому сколько-нибудь заметно помешать.
Изобретателям такого рода идей-«велосипедов», видимо, невдомек, что концепции «ограниченной ядерной войны» дебатировались в НАТО на протяжении нескольких десятилетий и на рубеже 70–80-х годов были упразднены из-за своей явной самоубийственности. Тогда на смену им пришла концепция «воздушно-наземных операций» (высокоточных неядерных авиаракетных ударов по вторым эшелонам наступающих армий противника), технические средства которой были с окончанием холодной войны переориентированы с Европы на другие регионы. Что касается Советского Союза, то он всегда отвергал концепции ограниченного ядерного конфликта и рассматривал применение тактического ядерного оружия только в контексте глобальной войны.
Политические задачи
Между тем мотивы для активизации ядерной риторики России могут быть разные, и точно о них знают лишь те, кто эту линию проводит на практике. Но многие специалисты сходятся в том, что главная причина – озабоченность российского руководства превосходством НАТО по силам общего назначения, особенно в части новейших ударных и информационно-управляющих систем.
Одно из таких мнений стоит привести подробнее. Оно принадлежит известному и уважаемому в российских экспертных кругах военному специалисту, полковнику запаса Михаилу Ходаренку, ныне редактору весьма консервативных военно-политических периодических изданий – «Военно-промышленный курьер» и «Воздушно-космическая оборона». В 10-м выпуске «ВПК» за 2015 год он, в частности, писал, что сейчас на юго-востоке Украины по сути воюют две советские армии разной степени модернизированности, но без использования новых вооружений или новых приемов ведения войны. Но если чисто гипотетически предположить, что на стороне украинской армии начали бы сражаться «добровольцы и отпускники из США и Западной Европы... на своем штатном вооружении», то итоги такого противостояния, по мнению автора, предсказать было бы нетрудно – вооруженные формирования юго-востока продержались бы «несколько часов».
Далее полковник Ходаренок задается вопросом, что может этому противопоставить Россия, и приходит к выводу: новейшего вооружения в распоряжении Российской армии сейчас совершенно недостаточно, поэтому «ни при каких обстоятельствах нельзя допустить втягивания в конфликт на юго-востоке Вооруженных Сил Российской Федерации. Наша страна, армия и флот еще не готовы к масштабному вооруженному противоборству с применением только обычных средств поражения». И это вывод отнюдь не пацифиста и даже не либерала, что подтверждает главная рекомендация полковника: «Надо форсированными (прямо-таки большевистскими) темпами укреплять обороноспособность страны, создавать Вооруженные Силы России, отвечающие самым высоким стандартам ведения современной войны».
Безусловно, приведенные соображения – это не истина в последней инстанции, а всего лишь мнение одного компетентного военного эксперта. Тем не менее если этот анализ хоть в чем-то созвучен с позициями соответствующих ведомств Минобороны, то ядерная риторика Москвы в ходе кризиса имеет вполне понятное объяснение. Она является политическим сигналом США и НАТО ни в коем случае не вмешиваться своими вооруженными силами в ситуацию в Крыму и на юго-востоке Украины. Видимо, ставилась не военная, а политическая задача: довести до сведения других держав исключительную важность событий в указанном районе для российской национальной безопасности и готовность Москвы далеко пойти в отстаивании своих интересов независимо от того, считают эти интересы на Западе легитимными или нет.
Напоминания об известном
Эту оценку подтверждает, например, свидетельство командующего Ракетными войсками стратегического назначения генерал-полковника Сергея Каракаева о том, что в ходе кризиса уровень боевой готовности вверенных ему ракетных сил не повышался и ракеты по-прежнему имели «нулевые полетные задания» в бортовых компьютерах сообразно соглашению с США от 1994 года. Нет информации и о повышении готовности оперативно-тактических ядерных средств. Правда, в Калининградской области развернуты оперативно-тактические ракеты типа «Искандер», а в Крым перебазированы средние бомбардировщики Ту-22М3. Обе системы имеют двойное назначение, но о переброске в эти районы ядерного оружия ничего не сообщалось.
Декларации Москвы на ядерную тему встретили неоднозначную реакцию за рубежом. По ходу украинского кризиса руководители США и НАТО неоднократно заявляли, что не рассматривают возможность прямого военного вмешательства в события. Неясно, насколько эта позиция обусловлена ядерными предупреждениями России. Безусловно, Запад не намерен идти на риск прямого вооруженного конфликта с Россией из-за Украины как из-за неизбежных в таком случае больших потерь, так и ввиду угрозы ядерной эскалации. В то же время в США и НАТО и без напоминаний весьма детально знают российские ядерные силы и возможности. Руководство альянса понимает, что применение ядерного оружия не принесло бы преимущества ни одной стороне, но повлекло бы всеобщую катастрофу.
В 70–80-е годы было много заявлений и совместных документов СССР и США о невозможности ядерной войны и недостижимости победы в ней. Позиция России в этом вопросе не может быть иной, но в последние годы официальная Москва хранит об этом молчание. Одновременно немало сказано о решающей роли ядерного потенциала для безопасности страны и о необходимости его укрепления. В принципе это не противоречит задаче предотвращения войны в контексте стратегии сдерживания и в рамках договоров по контролю над вооружениями.
Однако на Западе позиция России представляется исключительно в ядерно-агрессивном свете.
С энергичной подачи СМИ широкая общественность Америки и Европы действительно напугана. Этим пользуются круги, заинтересованные в нагнетании страха перед Россией ради увеличения военных бюджетов НАТО и наращивания вооруженных сил альянса, включая предстоящий вскоре дорогостоящий цикл модернизации стратегических ядерных сил США и их тактических ядерных вооружений в Европе.
На фоне текущих политических событий идея сотрудничества России и Запада в сфере экономики, безопасности и контроля над вооружениями выглядит почти утопической, хотя всего несколько лет назад она воспринималась как вполне естественный и неизменный порядок вещей. Стремительное возвращение темы ядерной конфронтации в отношения Москвы и Вашингтона должно послужить грозным предупреждением о том, насколько хрупок мир даже между великими державами. Его нельзя воспринимать как должное и его поддержание требует неустанных усилий. Это один из главных уроков четверти века, прошедшей после окончания холодной войны.
