Три силы китайской политики: партия, армия и комсомол
Парадоксально, но последние 300 лет восточный Китай и западная Россия шагают нога в ногу – воцарение Романовых совпало с установлением в Китае династии Цин, закончились династии тоже одновременно – в 1911-13 в Китае и в 1917-ом в России, совпали войны с агрессорами – с Германией и Японией. Вот и в перестройку Китай чуть было не опередил Россию, едва не уступив стихии демократического движения в 1989 году на площади Тяньаньмэнь. Уже в 1989 году коммунистическая идея всеобщего равенства была подвергнута сомнению китайской молодежью, костяк которой состоял, как и в СССР из комсомольцев. От изменения государственного строя и распада страну спасли танки и баланс региональных группировок, обеспеченный «шанхайской группой» во главе с мэром Шанхая Цзян Цзэминем.
И в этот раз события совпали с российскими: «шанхайская группа» либералов окончательно утвердилась в стране в 1993 году – ее главным достижением считалось сохранение власти Компартии путем создания системы многочисленных компромиссов и баланса сил. С одной стороны, буйная молодежь и демократическое движение «комсомола» были лишены авторитета, как смутьяны, события на Тяньаньмэнь табуированы. С другой стороны в стране нагнетался страх перед военной диктатурой, которая могла бы возникнуть от чрезмерно осмелевших после Тяньаньмэнь генералов.
Это в свою очередь вылилось в демилитаризацию Китая – за короткое время армейские структуры превратились в госкорпорации, особые военные экспортные районы – в свободные экономические зоны, а уже в 1999-м армия была отстранена от всякой экономической деятельности. Все это происходило на фоне бурно расцветающего бизнеса под контролем партийных органов, которые координировались и контролировались «шанхайской группой».
После Тяньаньмэнь в Китае отчетливо сложился баланс трех сил - партийной элиты, армии и комсомола. Была и незаметная четвертая сила – спецслужбы, связанные с нефтью, которые, однако, до последнего времени были неотъемлемой частью партийной элиты. И здесь угадывалось сходство китайской власти и сталинской системы, в которой политолог Авторханов выделял три составляющие силы: партию (общество), армию и полицию в лице спецслужб.
Коренное отличие, однако, Китая от России заключалось в том, что партия здесь опиралась изначально на армию, из полевых отрядов которых она выросла. Партия вплоть до 1992 года была фактическим представительством крестьянской элиты в стране. Именно поэтому в Китае не было разрушительно для деревенской элиты коллективизации, в отличие от СССР, где ВКП(б) порвала с «деревней» во время подавления Кронштадского восстания, и стала опираться на «армию города» - ВЧК-НКВД, и окончательно подчинило крестьянство во время коллективизации.
Радикальные изменения в раскладе «трех сил» возникли по мере роста городского населения, начавшегося еще при Мао и набравшего силу по мере роста экспортного производства в Китае, сосредоточенного в городах. 4 июня 1989 года стало переломным моментом. «Раздраженная городская молодежь» требовала представительства во власти и ухода «крестьянских» лидеров армии и даже самой партии. Старая китайская аксиома «в драке двух выигрывает третий» сработала и на этот раз – лидеры реформистского блока премьер Чжао Цзыян и генесек Ху Яобан – были разгромлены еще сильной армией в лице генерал-полковника Ян Шанкуня, который повторил судьбу российского генерала Руцкого, отстраненного от власти после того, как они были эффективно использованы в качестве тарана. В 1993-м в Китае к власти окончательно пришли городские либералы, однако с тонкими манерами старой элиты – играющий на пианино, говорящий по-русски и английски Цзян Цзэминь. Думать, что партия опиралась на пустоту, было бы наивно. Главной опорой Цзян Цзэминя стали спецслужбы, связанные с нефтяным сектором страны.
Как утверждает известный востоковет Гельбрас, «в бесконечных хитросплетениях китайской политики не разбираются даже сами китайцы». Не удивительно, население «китайского континента» больше, чем население Европы, России и США вместе взятых. Однако гипотеза опоры Цзян Цзэминя на китайские спецслужбы кажется вполне обоснованной, если учесть, что все его величие опиралось на сына главы китайской госбезопасности Цзэн Цинхуна, который по сути и является нынешним главой «шанхайцев». Шанхайская «банда четырех», отстраненная Дэн Сяопином, управлялась знаменитым «китайским Берия» Кан Шэном, а нынешние «шанхайцы» в Политбюро – в частности Юй Чжэншэннепосредственно связан со спецслужбами.
Не устоит царство, разделившееся само в себе
Проблемы «шанхайской» группы начался с приходом к власти Ху Цзиньтао – главы группы «комсомольцев», за спиной которого стоял лидер китайского Комсомола и Всекитайской федерации молодежи Ху Цили. Электорат комсомольцев – это «дети урбанизации» - трудовые мигранты, лишенные прав, а также население городов второй линейки, вчерашние жители деревни, переселившиеся в город. Это огромная масса людей (около 500 млн человек), находящаяся в противостоянии с коренными жителями городов, лишенная социального лифта в госкорпорации и спецслужбы. Очевидно, что «комсомольцы» двигали страну ко всеобщим выборам, опираясь на регионалов, которым они передавали все больше полномочий, ослабляя центр.
Цзян Цзэминь и Цзэн Цинхун старели, под ударами «комсомольцев» слабела «шанхайская группа» (дело мэра Шанхая Чэнь Лянъюя). В стране намечалась приватизация и распределение активов корпораций – не в пользу «красной элиты» давно ставшей корпоративной. Шанхай в скором времени должен был утратить роль главного политического центра. Единственным шансом ухватиться за власть, которая гарантировала собственность, и выиграть противостояние с «комсомольцами» стала идея разворота к «красной риторике» - идеям социальной справедливости, которые все сильнее набирали силу по мере снижения темпов экономического развития в Китае. Однако и тут «шанхайцев» поджидали проблемы: на свой «красный проект» претендовал не только «армеец» Си Цзиньпин, но и «шанхаец», «нефтянник» и спецслужбист Чжоу Юнкан со своим протеже мэром Чунцина Бо Силаем – трудно было найти более красного политика в Китае. Противостояние закончилось победой Си и арестом Чжоу и Бо. Сейчас трудно сказать точно, почему «армия» и «спецслужбы» не сговорились под сенью шанхайского горкома, однако можно предположить, что на открытое противостояние группе Си «нефтяных генералов» вынудил негативный прогноз цен на нефть и на сланцевый газ. По сути дела, нефтяники проиграли бы и так – по итогам приватизации их подешевевших активов, и видимо, решились на отчаянный и гибельный бросок.
К началу 2013 года, когда Си Цзиньпин получил высшие посты в армии, партии и государстве, «шанхайцы» руководили партией, лишенной авторитета, нефтяники были разгромлены, а спецслужбы опорчены действиями Чжоу Юнкана, обвиненного в попытке следить за деятелями партии. Си Цзиньпин, вместе с Ван Цишанем, продолжили дело приведения Поднебесной к общему знаменателю через грандиозную антикоррупционную кампанию: в руках Си была армия, в руках Вана – спецслужба сильнее любого МГБ – Комиссия по проверке дисциплины в Компартии Китая, которая не подчинялась никому, кроме Ван Цишаня. Единственное, что осталось в руках «шанхайцев» - это финансовый блок и влияние в международных организациях (ШОС, МВФ, СВМДА и другие). Но надолго ли?
Красная монархия
Концентрация власти в руках Си Цзиньпина, выстроившего свою дорогу к власти, подобно Сталину, на противоречиях крупных сил, все отчетливее фиксируется политологами. Ведущий гонконгский аналитик китайской политики Вилли Лам в ряде своих интервью, в частности Foreing Policy под заголовком “Си Цзиньпин навсегда” утверждает, что новый лидер Китая, как и его одногодка Путин, не ограничится двумя сроками у власти, а останется в ней навсегда. Это не противоречит и мнениям китайской бизнес-элиты, которые склонны называть Си – основателем новой эпохи, таким как Мао Цзэдун. По расчетам анонимных источников Лама генсек постарается остаться у власти как минимум до 2027 года, то есть не на два, а три срока. Прямых препятсвий в Конституции КНР для этого нет: двумя сроками ограничены премьер и министры, но не генесек партии и ее председатель, не ограничены также партийные посты главы Центрального военного совета, а также созданные и возглавляемые Си структуры - Комитет национальной безопасности и Комитет по углублению реформ.
«О государственном управлении» - одно только название известного на весь мир сборника речей Си Цзиньпина говорит о многом. Не партийное – а государственное управление. Клятвы на верность Конституции, 4-ый пленум 18 съезда КПК, посвященный управлению страны на основе законов – лишь дополнительные факты в пользу дистанцирования Си Цзиньпина от партийной элиты КПК. Си Цзиньпин - уроженец провинции Шэньси, на месте которой располагалось полукочевое царство Цинь, Именно здесь родилась идеология беспощадного исполнения законов фацзя - легизм, здесь появился и первый император единого Китая - безжалостный Цинь Шихуан.
«Не больше двух сроков» - негласный принцип, выдвинутый Дэн Сяопином, без потерь для Конституции подвергнется ревизии, и Си может стать конституционным монархом. Идеология монархизма все сильнее развивается в трудах армейских идеологов, в частности внука Мао Цзэдуна – Мао Синьюй. Мао – первый красный император, Си Цзиньпин – это Мао сегодня. Простая формула, стоящая на основании поддержки Си Цзиньпина генералами китайской армии.
Еще один аргумент в пользу пожизненного срока власти Си – не желание пускать во власть «комсомольцев» - поколение 60-ников и 70-ников, которые выросли на либеральной волне Тяньаньмэня. Другая группа молодых лидеров также концентрируется в бизнесе и его наиболее передовой сфере IT – та часть элиты, которую принято называть нетократией – владельцы мощных айти-бизнесов типа Алибаба, Байду и других, чья власть зиждется на новых технологиях коммуникации и интернете. В партии они маргинальны, а согласно ряду политологических концепций – вообще являются антогонистами индустриального класса, который и представляет Компартия Китая. При высокой концентрации власти в их руках над пользователями социальных сетей – они становятся не только полноправными участниками политического процесса, но и начинают проводить суверенную политику, влияя на индустриальные корпорации. Отчасти с этим связаны скандалы с Алибабой, Uber, Didi Dache и другие – власть впервые осознала, что ее контроль над сотнями миллионов китайцев, вошедших в постиндустриальную эру – становится все более номинальным. Как бы парадоксально не звучало, но единственная сила, которая может бросить вызов конгломерату южно-китайских нетократов – это китайская армия.
Народно-освободительная кибер-армия
Новая доктрина НОАК, опубликованная в конце мая 2015-ого, впервые отмечает «интернет» - как первостепенное направление для развития армейских сил, наряду с ядерной сферой, морем и космосом. Генштаб проводит заседания по развитию кибер-войск, а ведущая армейская газета призывает к борьбе с интернет-революцией – функция, которая считалась прерогативой отдела пропаганды КПК или спецслужб – стала функцией армии. Некогда крестьянская структура – за 20 лет стала городской – в НОАК усиливается набор высококачественных специалистов с высшим инженерно-техническим образованием. К 2027 году новое армейское кибер-дворянство «войдет в свое право» и возглавит страну. Никто не сомневается, что китайский майдан начнется в интернете, а работать с ним будет китайская кибер-армия.
Красный национализм
Идеология «социализма с китайской спецификой» Дэн Сяопина по сути является клоном сталинского социал-нациолизма, который получил новое развитие в идеологии Си Цзиньпина. Многие помнят первые идеологические шаги председателя КНР в 2012 году. Лозунг «мечты о великом возрождении китайской нации», посещение выставки, посвященной унижениям Китая от действий Японии и западных держав. Главный драйвер патриотических чувств «красных гвардейцев» является ненависть к Японии. Национализм сочетается усилением военно-патриотического воспитания молодежи и даже детей – не зря на 1 июня был реинкарнирован гимн китайских пионеров «Мы преемники коммунизма». Управлять боевыми роботами и дронами – могут даже дети – ведь это практически ничем не отличается от компьтерной игры в стелялки, кроме того, что «сохранится» и «выйти» будет нельзя.
Группа Си в партии
Группировка Си Цзиньпина, которую маститые политологи не могут отнести ни к комсомольцам, ни к шанхайцам, является самостоятельной единицей. Она состоит из уроженца провинции Шэньси Си Цзиньпина, уроженца соседней провинции Шаньси – выходца из Северо-Западного университета города Сиань «организатора чисток» и финансиста Ван Цишаня, члена «газового» члена политбюро Чжан Гаоли – связанного с Си совместным прошлым в провинции Фуцзянь, главы Орготдела ЦК шэньсийца Чжао Лэцзи. По утверждению политолога Лама за спиной Си стоят влиятельные генералы НОАК – выходцы из Ланьчжоуского военного округа и военного командования провинции Фуцзянь.
Отмечается, что в новом составе ПК Политбюро в 2017 году, Ван Цишань, который сопоставим с идеологом «шанхайцев» Цзэн Цинхуном, останется несмотря на достижение предельного возраста, что фиксирует его положение как главного в группе Си. Кроме этого от группы Си ожидается поступление в виде уже «немолодых» кадров – уже упомянутый Чжао Лэцзи, главы Единого фронта Ли Чжаньшу – спецпосланника Си на переговорах с Путиным и главного идеолога российско-китайского союза, Ван Хунина – главы комитета реформ при ЦК КПК. Ли Чжаньшу и Ван Хунин связаны с родной ли Ван Цишаня «красной» провинцией Шаньдун.
Провал политики «мягкой силы»
Внешняя политика Ху Цзиньтао и комсомольцев строилась на принципе «мягкой силы» - развитие экономических и культурных связей с соседями в надежде их прихода под китайскую власть по доброй воле. Однако на практике оказалось, что хотя большинство стран региона и зависимы от Китая экономически, но их элиты по прежнему либо ведут самостоятельную, либо проамериканскую политику. Власть доллара не переломить экономическими методами. Судя по всему, в доктрине Си Цзиньпина возобладал подход Мао – на открытое противостояние и экспансию в первую очередь в Юго-Восточную Азию. От обладания регионом зависит дальнейшее будущее Японии, для которой ЮВА – глубокий тыл.
То и дело возникающие переводы статей шанхайских изданий с заголовками «Дружить с западом, не мстить Японии, не союзничать с Россией» только вводят публику в заблуждение. Си Цзиньпин и НОАК начали активную антиамериканскую политику в Юго-Восточной Азии – дошло до того, что на одном из насыпных островов в Южно-Китайском море строится гавань для кораблей, а американские военные самолеты демонстративно пересекают «китайское воздушное пространство». Ближайшие соратники Си заняли командные посты в хайнаньском военном округе – острие китайского продвижения в ЮВА.
За заголовками шанхайской прессы стоит очевидное желание сорвать стратегию Си Цзиньпина, в том числе и на союз с Россией. «Шанхайцы» добиваются дружбы с США, ведь это дает их финансовому блоку хоть какие-то шансы на интернационализацию юаня, а Си Цзиньпин, настойчиво гнет свою линию на союз с Россией и переход на расчеты в юанях и рублях, его дискурс очевидно противоположен либеральному дискурсу о едином долларовом пространстве. Из этого вытекает и позиция Си Цзиньпина на поддержку России в украинском вопросе, и первый визит в Россию после вступления в должность главы КНР, и присутствие на Олимпиаде в Сочи, и совместное с Владимиром Путиным участие в параде на Красной площади в Москве. В то время как «проамериканская» группа в КПК пытается стравить Россию и Китай.
В зараженном монетаризмом либеральных кругах с трудом понимают, что деньги и их культ не играет столь значительную роль в психологии армейских кругов, которым не достанется ровным счетом ничего от банковских игр «шанхайской группы» в МВФ, более того – кризис мировой финансовой системы подвергает доверие к доллару как мировой валюте, поэтому отказ от тесного союза с США для Си Цзиньпина не будет играть роковой роли, в судьбе которого армия имеет куда большее значение. Воздействие же над широкими народными массами больше не определяется органами пропаганды или погрязшим во взятках центральном телевидении Китая – успехи китайской красной пропаганды в интернете – все эффективнее доказывают силу интернет-армии Си Цзиньпина.
