Надо признать, тон тут задает российская сторона, неоднократно намекавшая, что Грузии было бы полезно выступить с инициативой по проведению встречи на «высшем уровне».
Именно в таком контексте («Грузии было бы полезно») идею саммита несколько раз озвучивали заместитель министра иностранных дел РФ Григорий Карасин и пресс-секретарь президента России Дмитрий Песков. Более того, сам Владимир Путин, беседуя с грузинскими журналистами еще во время Олимпиады в Сочи, не исключил возможность встречи с президентом Маргвелашвили, но дал понять, что инициатива должна исходить из Тбилиси.
Таким образом, Москва, по крайней мере, «прозрачно намекает», что с ее стороны никаких препятствий нет.
В отличие от Михаила Саакашвили, российское руководство не считает нынешнего президента Грузии «нерукопожатным политиком, развязавшим кровавую войну против Южной Осетии», а также не обусловливает встречу обязательным предварительным признанием Грузией независимости Абхазии и Южной Осетии.
Где и как может пройти встреча – вопрос технический, хотя и имеющий полититичесское значение. Причем, по информации «Вестника Кавказа» из кругов, близких к грузинскому правительству, Москва не выступает принципиально против проведения саммита «на полях» какого-либо международного мероприятия, скажем, заседания Генассамблеи ООН, то есть не настаивает, чтобы грузинское руководство собралось в Сочи или Москве.
Но проблема в том, что до обсуждения таких деталей дело не доходит. Предусловия выдвигает грузинская сторона, настаивая на обязательном обсуждении проблематики Абхазии и Южной Осетии, бывших грузинских автономий, признанных РФ в качестве независимых государств.
«Встреча ради рукопожатий нам не нужна», - заявила на днях министр иностранных дел Тамара Беручашвили, слывущая жестким и бескомпромиссным политиком во всем, что касается территориальной целостности страны и ее ориентации на Запад.
«Такая встреча должна быть тщательно подготовлена», - пояснил «Вестнику Кавказа» спецпредставитель премьер-министра Грузии по урегулированию отношений с РФ, бывший посол в России, Зураб Абашидзе.
Судя по всему, в Тбилиси настаивают не только на том, чтобы в ходе встречи обсуждался вопрос Абхазии и Южной Осетии (хотя Москва признала их независимость еще в 2008 году), а требуют гораздо большего: конкретных результатов, то есть как минимум совместного заявления, хотя бы не исключающего урегулирования в будущем этих конфликтов на основе принципа «единого» или «общего» государства.
Подобные проекты действительно обсуждались в 1990х, но «пятидневная война» окончательно поставила на них крест.
Грузинская политическая элита и политическая культура, сформировавшаяся за последние четверть века, не признает самоценность встречи на высшем уровне с РФ. А ведь «рукопожатие президентов», о котором не без пренебрежительности высказалась глава МИД, само по себе содержит очень важный «мэссидж», даже если в ходе переговоров не будет достигнуто никаких результатов по наиболее спорным вопросам двусторонней повестки дня.
Тем более, когда речь идет о маленькой Грузии и огромной России. Даже сам факт встречи может стать доброжелательным и полезным «сигналом» для разных «башен кремля», то есть государственных институтов второго-третьего уровня, по решению конкретных вопросов торгово-экономического и гуманитарного характера.
Ведь удалось же добиться прорыва сразу по нескольким аспектам российско-грузинских отношений в результате встреч в Праге Зураба Абашидзе и Григория Карасина. Например, грузинская сельхозпродукция, вино и «Боржоми» вернулись на российский рынок, и Москва освободила из российских тюрем несколько граждан Грузии, отбывающих срок по обвинению в шпионаже.
Но позиция Тбилиси по вопросу встречи на высшем уровне остается непримиримой. Причем, обе главные причины носят внутриполитический характер. Во-первых, «безрезультатная» (если считать результатом только урегулирование вокруг Абхазии и Южной Осетии) встреча на высшем уровне может больно ударить по престижу власти с учетом радикального настроя общества и неминуемой критики оппозиции из числа соратников Михаила Саакашвили.
Последние только и ждут повода, чтобы обвинить правящую коалицию «Грузинская мечта» в «капитулянтстве и сдаче интересов родины», а то и в «косвенном признании аннексии грузинских территорий» самим фактом встречи с Владимиром Путиным.
Во-вторых, президент и премьер-министр Грузии до сих пор не могут договориться о полномочиях. Глава правительства неоднократно запрещал главе государства участвовать в международных саммитах. Так, в прошлом году, президент Маргвелашвили не смог поехать в Брюссель для подписания соглашения об ассоциации с ЕС, поскольку председатель правительства решил, что подписывать должен именно он.
Согласно грузинской конституции, реальной властью в стране обладает премьер, тогда как президент наделен лишь представительскими полномочиями. Но если президент (а не премьер-министр) встретится с президентом Путиным, то с учетом веса России и ее лидера, это безусловно повлияет на баланс сил и влияния между Георгием Маргвелашвили и Ираклием Гарибашвили.
Причем, российский лидер по чисто протокольным причинам вряд ли согласится встретиться с кем-либо кроме президента Грузии – что бы ни было записано в грузинской конституции.
Исходя из вышесказанного, встреча между руководителями России и Грузии возможна лишь в случае, если:
а) для грузинской политической элиты сохранение нынешнего статус-кво во взаимоотношениях с РФ станет большим злом по сравнению с любой попыткой ее изменения и улучшения;
б) президент и премьер-министр перестанут рассматривать этот вопрос во внутриполитическом дискурсе их авторитета и реального влияния на политические процессы в стране.
Симптомов каких-либо изменений ни по одному из данных условий не видно. А значит, российско-грузинская встреча на высшем уровне пока невозможна. Однако, примечательно уже то, что мяч, в отличие от времен Михаила Саакашвили, уже все-таки находится на грузинской стороне.
