«Это большая разница — беженцы или трудовые мигранты. Последние приезжают, сразу начинают работать, платят налоги. А беженцев как минимум в первые годы нужно обеспечивать: в том числе им нужно найти жилье. Скорее всего, ни в первый год, а как показывает практика, и намного дольше, они работать не начинают. Дополнительная рабочая сила — это облегчение для экономики. А беженцы — отягощение. Со временем они, определенно, начнут работать. Но это точно не случится быстрее чем за год. А судя по практике с ранее принятыми беженцами, не только в Латвии, для большей части из них трудоустройства займет больше 3−5 лет. Большая часть беженцев очень трудно включается в рынок труда. Трудности там, в том числе объективные, человеку нужно освоить новые навыки. Очень часто они умеют лишь пасти скот или строить жилища из глины или грязи, или рыбачить и охотиться. И где в Латвии те рабочие места, которые им можно предложить?», — задался вопросом демограф.
«Что касается беженцев, то им надо помочь — тому числу, которое Латвия может принять. Я думаю, в год — десятки беженцев, но не сотни. И тут вопрос не в том, нравится это нам или нет. Если люди по соседству умирают, вы не можете сказать „мне он не нравится, пусть умирает“ — это неприемлемо. Трудовые мигранты — совсем другой вопрос. Сейчас рано судить, какое к ним будет отношение. Когда они будут нужны нашей экономике — примерно в 2020 году — тогда общественное мнение наверняка изменится. Сейчас эта необходимость в экономике сравнительно невелика, и многие люди могут считать, что без этого можно обойтись. Но я не знаю ни одну открытую экономику, которая обошлась бы без большего или меньшего притока зарубежной рабочей силы», — указывает специалист.
Отвечая на вопрос, не повредит ли прибытие большого количества мигрантов латышской национальной самобытности, Илмар Межс сказал: «На самом деле угрозу в мигрантах видят как латыши, так и местные русские. Конечно, если эти люди въезжают из России — у местных русских в связи с этим будет меньше негатива. Но если мы говорим, что эти люди въедут из Грузии, Узбекистана, Украины, не говоря уже об Африке и Азии — тут русские будут также настроены против, а в некоторых случаях еще негативней, чем латыши. Такие исследования о толерантности к мигрантам проводились, и там были интересные ответы на вопросы, готовы ли вы видеть в качестве соседа мигранта из Африки, Китая, России… А в качестве члена своей семьи — например, как своего зятя или невестку? Были группы людей, которые не готовы даже к такому соседству, не говоря уже о членах семьи. Но даже сейчас, когда нам кажется, что иммиграции не происходит — на самом деле каждый год в Латвию въезжают от 1 до 5 тысяч иностранцев и из России, и из Азии. И остаются жить в Латвии. Просто мы их зачастую не замечаем — приезжие из России или Украины выглядят как местные. Замечаем только тех, кто из Азии или Африки. Число этих людей в Латвии постепенно увеличивается. Оно и не может не увеличиваться. И это при том, что последние 15 лет мы были изолированы от потоков мировой миграции. Хотя в Европе очень мало таких столиц, где ты можешь прожить в городе месяц, и не встретить ни одного представителя другой расы».
«Сейчас поток миграции примерно наполовину составляют россияне, еще четверть — из других республик бывшего СССР, и только оставшиеся 25 процентов — из остального мира, в основном из Азии. Уже сейчас в Латвии живут многие сотни китайцев, которые официально приехали в Латвию — через программу видов на жительство в обмен на инвестиции, открытие своих ресторанов, еще как-то… И что латвийское общество делает? Оно смотрит, оценивает… Понятно, что целый условный Пурвциемс (район Риги — прим. ИА REGNUM), населенный выходцами из Азии, не появится тут за один день. Это будет происходить постепенно, в течение нескольких десятилетий. И люди могут привыкнуть. С другой стороны, если сохранятся нынешние тенденции иммиграции, большая часть этих людей будут из стран бывшего СССР, и они от нас не особо отличаются внешне или по культурным особенностям. Они очень хорошо включаются в местное общество», — сказал Межс.
«Многое можно сделать в той же демографии, чтобы через 20 лет этот необходимый нам объем импортируемых рабочих рук был в разы меньше. Если мы будем вкладывать в свои молодые семьи, это поможет сохранить нынешний состав общества. Если мы над этим не работаем — с каждым поколением удельный вес недавно прибывших иностранцев будет увеличиваться, и достигнет как минимум 10 процентов от общества, со всеми вытекающими последствиями. Но Латвия тут не уникальна: это происходит почти во всех странах Европы, начиная от Франции и заканчивая Финляндией. Конечно, я согласен, что Латвии, как национальному государству, об этих вопросах нужно думать. Если это совсем не учитывать в политике, я допускаю, что лет через 100 большинство жителей нашей страны может спросить, почему эта территория вообще называется Латвией, если к тому времени тут будет жить совсем немного потомков нынешних граждан. Над этим вопросом работают в каждой европейской стране: стараются сохранить текущую пропорцию общества, обучить людей государственному языку, включить из в рынок труда, чтобы не было гетто-районов — турецких или китайских, не знаю. Это было бы очень нежелательно», — заключил специалист.
Как сообщало ИА REGNUM ранее, намерение Брюсселя ввести для каждой страны ЕС обязательные квоты на прием беженцев вызвало у латвийских правящих партий резкое отрицание. Теперь национал-радикалы в Сейме хотели бы доказать европейским чиновникам, что Латвия свою квоту на прием «мигрантов» давно выполнила, так как в ней живет много русских.
