Вошедшая без стука в мировой клуб ядерных держав Северная Корея за семь лет, в 2006–2013 годах, произвела три подземных атомных взрыва. И периодически грозится продолжить такие испытания.Суметь взорвать ядерный заряд – это, конечно, только первый шаг на пути обретения той или иной страной ядерного оружия. Второй шаг – сделать такой заряд пригодным для размещения на авиационных и ракетных носителях. Поэтому создание ядерного оружия идет одновременно по двум направлениям – совершенствование ядерных зарядов и разработка боеприпасов и их носителей.
Дела нейтронные
Ядерные испытания КНДР осуществляет на полигоне в Пхунгери, расположенном в провинции Хамген-Пукто. Это северо-восток страны, причем всего в 130 километрах от границы с Россией. В тех трех взрывах были задействованы скорее всего плутониевые заряды, показавшие в результате небольшую мощность. Оценки ее в разных источниках расходятся: одни сообщают от 5 до 10–15 килотонн на один взрыв, другие суммарное энерговыделение во всех трех оценивают всего в 12 килотонн. Высказывалось даже мнение (при первом взрыве), что северокорейцы затащили в подземный туннель тысячу тонн обычной взрывчатки и устроили форменный блеф.
Однако никто из серьезных политиков блефом северокорейские ядерные упражнения все-таки не считает. Некоторые эксперты полагают, что наработанного атомным центром в Йонбене плутония (назывался показатель до 45 кг) хватит на десяток ядерных зарядов малой мощности. Или даже чуть более.
Однако совершенно неизвестно, какова оперативная готовность этих зарядов, если их сумели разместить в авиабомбах или ракетных боеголовках. Тут важную роль играет вопрос о том, какие нейтронные источники используются в гипотетическом северокорейском ядерном оружии. Если это примитивные полониево-бериллиевые нейтронные запалы типа американского Urchin и его советского аналога, которые использовались в первых образцах боевых ядерных зарядов США и СССР, то оперативная готовность северокорейских зарядов низкая. Дело в том, что полоний-210 имеет короткий период полураспада, что вынуждает часто разбирать боеприпас и менять запал. Если же в КНДР сумели создать тритий-дейтериевые импульсные нейтронные источники, значит, она располагает «долгохранимыми» ядерными зарядами. Следующий этап – внедрение в них на основе цепной реакции деления систем бустирования (бустинга), то есть введение в конструкцию небольшого дейтерий-тритиевого узла, который позволяет наиболее эффективно осуществлять такую реакцию в боеприпасе, исключая предетонацию (неполный взрыв).
У США на освоение технологии бустирования ушло шесть лет с момента первого испытания атомной бомбы, у СССР – восемь. Возможно, КНДР тоже уже близка к внедрению бустинга, что, кстати, позволит использовать в ядерных зарядах менее кондиционный оружейный плутоний (с меньшим содержанием плутония-239) и вплотную подойти к возможности создания термоядерного оружия.
Еще один момент – компактность ядерных зарядов. Они должны быть такими, чтобы их без труда можно было использовать на имеющихся у КНДР носителях. А по части этих самых носителей северокорейцы демонстрируют прогресс.
Дела бомбовозные
Правда, пока представляется сомнительным, что северокорейским умельцам удалось создать ядерную бомбу, позволяющую размещать ее на внешней подвеске сверхзвуковых истребителей военно-воздушных сил КНДР (а это МиГ-19, МиГ-21, их китайские аналоги «Цзян-6» и «Цзян-7», МиГ-23, МиГ-29 и Су-7БМК). Скорее всего речь может идти о ядерной бомбе, размещаемой в бомбоотсеке бомбардировщика, наподобие давно уже ушедшей в историю советской 1200-килограммовой РДС-4 (более чем «хиросимского» класса мощности), носителями которой у нас были, в частности, фронтовые реактивные бомбардировщики Ил-28 в специальной модификации Ил-28А. Самолеты типа Ил-28 (в основном в китайском исполнении «Хун-5») у КНДР имеются, причем несколько десятков. Это, конечно, весьма древняя модель – первые Ил-28 в небе Страны утренней свежести появились аж в 1950 году в ходе начавшейся корейской войны. Тогда особая советская авиагруппа с Ил-28 вела воздушную разведку (в том числе в отношении ВМС США в корейских водах и портах) и наносила бомбовые удары по целям в Южной Корее. После корейской войны Ил-28 поставлялись Северной Корее как с советских, так и с китайских авиазаводов. Как говорится, «старый конь борозды не испортит», и возможное обретение северокорейскими Ил-28 ядерной ипостаси сенсацией, в общем-то, не станет.
Вопрос жизни – на «Марсе»
Однако главное внимание КНДР уделяет, вне сомнений, не авиационным, а ракетным средствам доставки ядерных зарядов, а именно баллистическим ракетам дальнего действия. Ракетостроительные предприятия Северной Кореи представлены Якджэнским машиностроительным заводом, заводом № 125 в Пхеньяне (известен под условным названием Пхеньянский свиноводческий комплекс) и рядом других номерных предприятий. Несомненным успехом ракетостроения КНДР стали освоение производства советской мобильной баллистической ракеты оперативно-тактического назначения Р-17 образца 1967 года и создание на ее основе спектра еще более дальнобойных, чем прототип, ракет, объединенных названием «Хвасон» («Марс»). Это «Хвасон-5» (дальность пуска 330 км) и «Хвасон-6» (500 км). Как известно, снятые с вооружения ракеты типа Р-17 (8К14) в СССР оснащались ядерными боевыми частями, так что северокорейские «Хвасоны» тоже вполне могут получить соответствующую начинку. Создание «Хвасон-6» связывается с заявлением ныне покойного Ким Чен Ира (сына Ким Ир Сена и отца Ким Чен Ына), датированным примерно 1987 годом: «Если мы в состоянии сделать это, нам бояться нечего. Американцы не смогут нам помешать. Незамедлительная разработка «Хвасон-6» – вопрос жизни и смерти». «Хвасон-5» поступила на вооружение в 1987 году, «Хвасон-6» – в 1990-м. По существующим оценкам, КНДР может производить до восьми ракет «Хвасон-5» и «Хвасон-6» в месяц.
Применительно к расстояниям на Корейском полуострове относительно целей в Южной Корее оперативно-тактические (по российской классификации) ракеты типа «Хвасон» вполне могут считаться стратегическим оружием. Северокорейское пропагандистское издание на русском языке «Маршал Ким Чен Ын в 2013 году» сообщало в свойственной прессе КНДР патетической манере: «29 марта в ставке Верховного главнокомандования Корейской народной армии было экстренно созвано оперативное совещание, связанное с выполнением стратегическими ракетными войсками задач нанесения огневого удара. Решив, что пришла пора свести общие счеты с империалистами США, Верховный главнокомандующий Ким Чен Ын проверил план нанесения огневого удара и окончательно утвердил его. На ядерный шантаж империалистов США мы будем отвечать беспощадным ядерным ударом…» Блеф блефом, но за этим заявлением стоит стремление КНДР обзавестись реальным потенциалом такого удара. Однако ракеты «Хвасон» для запугивания США не подходят – дальности не хватает.
Млечный путь дотянется до Штатов
В этом смысле американцев беспокоит создание в КНДР трехступенчатой межконтинентальной баллистической ракеты «Тэпходон-2» (название, присвоенное западными экспертами), запускаемой с наземной стартовой площадки. С отработкой «Тэпходон-2» связана постулируемая Пхеньяном как исключительно мирная ракетно-космическая программа. Однако вряд ли можно сомневаться в ее военно-прикладном назначении.
После череды неудач северокорейцам удалось наконец 12 декабря 2012 года запустить на орбиту с помощью ракеты-носителя «Ынха-3» («Млечный путь-3») спутник «Кванменсон-3» («Путеводная звезда-3») массой 100 килограммов. Он позиционируется Корейским комитетом космических технологий как аппарат дистанционного зондирования Земли и метеорологии. Этот успех не только вывел КНДР еще и в члены международного космического клуба, но и стал демонстрацией потенциальной возможности Пхеньяна угрожать ограниченным ракетно-ядерным ударом непосредственно по континентальной территории США. Ведь «Ынха-3», способная преодолеть 8–10 тысяч километров, – это как раз и есть космический вариант боевой ракеты «Тэпходон-2».
А в мае нынешнего года КНДР объявила об успешном пуске с погруженной подводной лодки нового типа (именуемого на Западе «Синпхо») баллистической ракеты, причем в присутствии Ким Чен Ына, наблюдавшего за этим историческим действом с борта катера. По мнению отслеживающих ракетную активность Северной Кореи аналитиков, ракета может принадлежать к типу «Нодон-Б» и напоминает советский аналог для подводных лодок Р-27, появившийся в ВМФ СССР около полувека назад. Дальнобойность «Нодон-Б», существующей и в мобильном сухопутном варианте (не раз демонстрировавшемся на парадах в Пхеньяне), оценивается в 2750–4000 километров. Ракеты «Нодон-Б» могут быть запущены также с борта специально подготовленных контейнеровозов, по виду ничем не отличающихся от судов торгового флота.
Предполагается, что субмарина типа «Синпхо», по форме корпуса напоминающая югославские подводные лодки типа «Герой» и «Сава» (малые и отнюдь не ракетные), несет одну или две шахты для БРПЛ. Следует отметить, что баллистические ракеты с подводным стартом до этого научились делать только США, СССР (Россия), Франция, Китай и Индия. Если эту технологию (хотя и не в самом передовом формате) освоила еще и КНДР, то у американцев, да и не только у них, головной боли по поводу ракетно-ядерной программы Пхеньяна прибавится. Другое дело, что система ПРО Aegis с противоракетами SM-3, развернутая на кораблях ВМС США, способна успешно перехватывать любые северокорейские баллистические ракеты, в том числе на среднем участке траектории. Но под прикрытием риторики о необходимости противостояния северокорейской угрозе США развивают систему ПРО, направленную прежде всего против российских ядерных сил. Для Москвы все эти антиамериканские ракетные забавы юного маршала Ына являются своего рода медвежьей услугой. Впрочем, пхеньянскому режиму напряженность в отношениях между США и РФ только выгодна.
