Польская пресса начинает задумываться над тем, какими станут главные направления внешней политики избранного президентом страны Анджея Дуды и сколько в них будет от самого победителя, а сколько от аппарата оппозиционной партии «Право и Справедливость» (PiS), от которой баллотировался кандидат. Сразу обратим внимание на то, что «отцами» Дуды, отправившими его в большую политику, можно назвать Аркадиуша Мулярчика и Збигнева Зебро, которые входили в PiS, боролись в партии за влияние с Ярославом Качиньским, проиграли и в итоге учредили движение «Солидарная Польша» (SP). Сам новый президент — выпускник Ягеллонского университета, «ягеллонская политика», которая, в отличие от «пястовской», ориентирует Варшаву на Восток и оставляет в тылу Запад, ему очень близка. Отсюда, передает Заграничная службы Польского радио, неудивительно, что влиятельная столичная газета Rzeczpospolita дала статье о возможных сдвигах во внешней политике заголовок «Польша выходит из германской тени». В качестве спорных вопросов издание называет отношения с США, в частности, военное сотрудничество, так как Варшава вопреки опасениям немцев будет добиваться укрепления восточного фланга НАТО и размещения на своей территории на постоянной основе американских баз.
Однако базы — это все же тактика. А какой будет стратегия, куда качнется Дуда? Как ни парадоксально, но самые расширенные возможности и потенции для ведения эффективной дипломатии у Польши были в тот краткий момент, когда она освободилась от международных союзов, в которых состояла — Совета экономической взаимопомощи и Варшавского договора, и не успела войти в новые — НАТО и Европейский союз. В 1992 году, когда только-только распался Советский Союз, а молодая Российская Федерация отреклась от коммунистической идеологии как основы своей жизнедеятельности, решив вместе со всеми строить демократическо-капиталистическую систему, в Варшаве могли бы вспомнить заветы одного из отцов-основателей II Республики Романа Дмовского и пойти на сотрудничество с Москвой. Не сложилось. В варшавском политическом салоне взяли верх наследники маршала Юзефа Пилсудского с концепцией Междуморья и вспомогательной программой прометеизма. Целью последней было ослабление и расчленение Российской империи (затем СССР) с помощью поддержки националистических движений за независимость основных нерусских народов, то есть Закавказья и российской части Восточной Европы. Однако, в отличие от промежуточного периода между Первой и Второй мировыми войнами, геополитическая конъюнктура на постсоветском пространстве по сравнению с постимперским изменилась. Запад хотел ослабить Российскую Федерацию, но не развалить. Поэтому польский прометеизм редуцировал в ослабленную форму, он проявился разве что в том, как Варшава вела себя по отношению к чеченскому конфликту и кавказской войне 2008 года.
Польша если где и могла реализоваться на восточном направлении после отказа иметь дела с Москвой, то в треугольнике Украина — Белоруссия — Литва. Однако Минск не воспринял роль «младшего брата», которую ему навязывала Варшава, после чего между двумя странами установились очень холодные отношения. Начиная с середины 2000-х годов испортились отношения и с Литвой. Утилитарно все это время относился к Польше Киев. Во время «оранжевой революции» так называемая демократическая оппозиция во главе с Виктором Ющенко и Юлией Тимошенко благосклонно приняла поддержку польского президента Александра Квасьневского, но после победы сразу же забыли о нем и принялись делить власть. Даже сейчас с учетом всего, что делала Варшава для новой украинской власти, организаторы февральского переворота не принимают во внимание некоторые особенности польского менталитета и исторические травмы общества, публично подставляя своих симпатизантов среди варшавского политического салона одобрением на государственном уровне законов о прославлении украинских националистов, убивавших поляков во время Волынской резни в ходе Второй мировой войны. Судя по всему, Дуда понимает необходимость проведения «перезагрузки» польской стратегии. Одним из первых его действий стал оформленный как «перенос» отказ от встречи с украинским президентом Петром Порошенко, что многие эксперты восприняли в качестве жеста неодобрения в адрес Киева. Вторым, заслуживающим внимания, стало интервью, которое он буквально сразу после победы на выборах дал литовскому порталу ZW.lt.
Дуда расценил предшествовавшую работу с Вильнюсом на тот момент президента Бронислава Коморовского и министра иностранных дел Радослава Сикорского как неудовлетворительную и привел в пример покойного Леха Качиньского, который «отстаивал права поляков в Литве с одновременными дружественными отношениями с литовским правительством». Причину провалов новый польский президент увидел в общем отходе Коморовского — Сикорского от «ягеллонской политики» в пользу «пястовской», назвав «неправильными фантазиями» рассуждения о «треугольниках», например, Веймарском (Варшава — Берлин — Париж) или «дуги» Берлин — Варшава — Москва. Дуда собирается исправить все это и наладить взаимодействие с Вильнюсом, но только «никогда за счет поляков, проживающих в Литве». Правда, сами литовские поляки уже успели удивиться такой позиции избранного польского президента, так как не считают, что Литва пойдет на какие-либо серьезные уступки в отношении соблюдения прав национальных меньшинств. Это первое. Второе. Важна грамотная диагностика — почему у Польши перестало получаться. В этой связи стоит обратиться к сделанным еще в 2012 году выводам профессора Института европеистики Варшавского университета Анджея Скшипека (желающих полностью прочесть статью эксперта на русском языке отсылаем к сборнику «Польско-российские отношения в зеркале геополитических концепций», М., 2015, Российский институт стратегических исследований). По его мнению, руки Варшаве связывают западные союзы. В марте 1999 года Польша была принята в НАТО, а через четыре года стала членом Европейского союза, что стало переломным моментом для восточной политики. Утратила смысл концепция установления особых отношений Польши и Украины с целью вовлечения последней в НАТО. Польско-белорусские отношения обрели более конфронтационный характер, чем хотела бы того польская сторона. В 2005 году прометейские концепции, если допустить, что они были у III Речи Посполитой, потеряли актуальность в результате усилившегося влияния США. Именно с Вашингтоном украинцы и грузины связывали свои надежды на вступление в альянс. Что касается инициированной в 2008 году программы «Восточного партнерства», то «инициатива Польши в этом направлении может быть в определенном политическом контексте поддержана такими силами, как Европейский союз, Германия или США, но такая поддержка носит лишь временный характер и утрачивается с изменением конъюнктуры».
После Рижского саммита «Восточного партнерства», состоявшегося в мае этого года, многие в Варшаве убедились, что конъюнктура действительно изменилась. Польский портал wPolityce заключает, что Украина и Белоруссия должны были стать «своего рода буферной зоной, отделяющей Брюссель от Кремля», однако «в будущем, нравится это европейцам или нет, границей между Европой и Евразийским союзом Путина станут восточные страны ЕС, в том числе Польша. Именно Россия диктует Европе ее восточную политику, а не наоборот». Это означает крах стремлений варшавского политического салона реанимировать в той или иной степени концепцию Междуморья с выстраиванием между собой и Москвой буферных зон. Следовательно, можно ожидать потенциально расширения российско-польской границы. Стоит ли этого опасаться? На днях вице-премьер правительства и министр экономики Польши Януш Пехочиньский посетил Варминьско-Мазурское воеводство, которое участвует в программе Малого приграничного передвижения с Калининградской областью. Министру представили инвестиционные проекты. «Я давно предлагаю предпринимателям инвестировать в Восточную Польшу, — заявил Пехочинский. — Стоит поддержать развитие этой территории, используя природный потенциал. То есть вкладывать в туризм, безвредную для окружающей среды промышленность. А также организовать пограничный переход, потому что тесное сотрудничество с Калининградской областью означает новые рабочие места». Будь это конфликтогенный регион, вряд ли бы высокопоставленный польский чиновник стал рекомендовать его в качестве площадки развития. Что касается Украины, то обращают на себя внимание слова посла Великобритании в Польше в 2003—2007 годах Чарльза Кроуфорда. В интервью польскому порталу Onet. pl он заметил, что «довольно легко представить себе ситуацию, когда кризис на Украине может стать катастрофичным, и Польша, которая проводит основательную и очень активную политику на этом направлении, может столкнуться с новыми драматическими трудностями». Фактически британский дипломат предупреждает Варшаву об изменившихся реалиях на восточном направлении. Прислушается ли к этому президент Дуда, покажет время.
