«Когда нас сюда везли, – рассказывал Юрий, – командиры уверяли, что мы едем отражать нападение на нашу страну российской армии. Чуть позже стали говорить, что мы едем раскулачивать богатый Донбасс. Мол, там всё есть, но донецкие бандиты не хотят платить налоги Украине.»
И вместе с тем мы нередко спорили. Юрий говорил, что нам всем вместе нужно идти в Европу. У них, видите ли, на Западенщине народ честный и трудолюбивый, зато у нас плодородные чернозёмы, уголь, заводы. Вот все вместе мы и найдём место в Европе. Я возражала: «Что же нам вместе в Европе делать? Ваши женщины там горшки выносят за итальянскими и немецкими стариками, а мужчины горбатятся на фермеров. Зато за заработанные евро вы строите большие красивые дома, а налоги не платите. А наши шахтёры в шахтах гибнут. На их налоги содержатся государство и армия. Да и пенсии вашим старикам выплачиваются. И что же нам вместе в Европе делать?».
Но у них как-то мозги по-другому устроены. Ты им своё, а они тебе своё – в Европу и точка.
Есть у меня знакомый, тоже живёт на Западной Украине. Когда началась эта самая антитеррористическая операция, он позвонил: «Мы рады за вас, – кричит в трубку, –правительство о Донбассе не забыло, послало армию освободить вас от сепаратистов». И сегодня так многие мыслят.
Глаза начинают открываться только у тех, кто на собственной шкуре испытал, что такое эта война. Тот же самый Юра из Львова не просто жаловался, что многие его сослуживцы погибли или получили ранения, он ещё и возмущался, что украинские СМИ скрывают истинные размеры потерь. «Вот вчера, – говорил Юрий, – двадцать человек у нас погибли. А по телевидению сообщили, что только двое. За месяц у нас тридцать единиц бронетехники сгорело, а передали только об одном подбитом БТР. А когда соседняя часть отступала, хлопцы по двадцать человек на танках и БТР ехали. Но далеко не убежали – всех положили «грады». А дома матерям говорят, что их сыновья не на войне, а на учениях…».
Я часто ходила через мост на другой берег реки, чтобы продать пирожки и на вырученные деньги купить соли и сахара. Стоявшие на блокпосту солдаты меня знали и никогда не обыскивали. Но как-то раз один из них велел открыть сумку и бросил туда пачку сигарет, при этом прижал палец к губам: «Молчи!». Придя домой, я нашла в пачке сигарет записку, в которой значились три номера телефона, два мужских и одно женское имя. Я позвонила, и женский голос на моё сообщение, что такой-то находится в зоне военных действий и ждёт помощи, ответил: «Что вы обманываете? Мой сын не на войне, он на границе стоит, охраняет нас от клятых «москалей».Правда, уже через сутки она перезвонила и попросила сообщить, где мы находимся, где стоит часть, чтобы помочь сыну хоть чем-то".
К сожалению, далеко не до всех родственников доходит весь трагизм положения. Муж соседки по вечерам часто садился в свой автомобиль и куда-то уезжал. Оказывается, желающие дезертировать солдаты, которым осточертела война, специально нанимали водителей, чтобы те вывозили их в Харьков, где можно затеряться. По своим мобилкам они боятся звонить, поскольку те на контроле у военной контрразведки и СБУ. По дороге один из беглецов попросил у соседа телефон и позвонил домой: «Мама, я дезертировал, потому что не хочу больше никого убивать. Еду домой, к тебе». И знаете, что она ему ответила: «Ты предатель, ты мне не нужен такой». Пацан переменился в лице и сказал: «Ладно. Я тогда в Харькове останусь. Город большой, есть, где затеряться. Но на войну не вернусь, потому что не хочу быть убийцей».
А вот другой случай. Солдат постарше тоже позвонил из машины жене, с которой у них было двое маленьких детей. Говорит: «Я убежал из армии. Еду домой. Хочу увидеть детей и тебя как можно скорее». А она ему: «Пусть тебя лучше в гробу привезут, но героем». Парень остановил машину и отправился назад в часть. Говорят, его потом застрелили сослуживцы, якобы несчастный случай».
Официальной украинской статистики о количестве дезертиров из рядов ВСУ, уклоняющихся от призыва, осужденных за отказ убивать сограждан и сбежавших за пределы «единой» – нет и никогда не появится. По неофициальным данным, их количество превышает 25 тысяч человек.
Я часто думаю: что же нужно предпринять, чтобы жители Украины поняли: эта война преступна, несправедлива. Может и грешно так говорить, но многим из них следует пережить то же, что пережили мы, чтобы прояснение в мозгах наступило быстрее.
