К объявленной 29 июня встрече в Осаке президента РФ В. Путина и премьер-министра Японии С. Абэ российские и японские чиновники засуетились, чтобы дать общественности обеих стран основания верить, что эти переговоры, в отличие от предыдущих, будут иметь незаурядное значение. И хотя торгово-экономические отношения вовсе не являются показателем истинного добрососедства, а тем более дружбы (вспомним хотя бы взлёт торговли с Германией накануне её агрессии против СССР или нынешние наши поставки титана в США для американской авиапромышленности, которые вовсе не смягчают линию Вашингтона в отношении России), этот ресурс решили подключить, как наиболее зримый для внешнего потребления. В противном случае особенно хвастаться нечем: Токио по-прежнему в военно-стратегических вопросах занимает по сути агрессивную позицию по отношению к России: наращивает и совершенствует свои вооружённые силы, котирующиеся уже как 7-я по силе армия в мире, не только сохраняет американские военные объекты и базы на своей территории, но и разместила американскую систему ПРО, проводит совместные с Пентагоном учения по десантированию на «условные острова», активно возрождает военно-морской флот, приступило к созданию собственных авианосцев с размещением на них американских истребителей F-35. В политических вопросах не лучше — Япония стабильно голосует в ООН в унисон с США и западными странами против России, присоединилась к антироссийским санкциям и требованиям. Мягко говоря, без восторга выслушивает наши предложения по обоюдной отмене визового режима для активизации туризма и контактов общественности. Требует на всех уровнях: от начальных школ до верхов в правительстве и политических партиях российскую территорию — Курильские острова, выдаёт смехотворные протесты по любому нашему шороху там. Говоря открытым текстом — сдержанный противник (до поры до времени сдержанный) с ничего не значащей улыбкой на каменном лице, но вовсе не спокойный, добропорядочный и доброжелательный сосед.

Поэтому попробуем проколоть информационно-отчётный пузырь, надутый Министерством экономического развития РФ.

Уже приходилось писать, что для оценки состояния торговых отношений между любыми странами, опираться на объём товарооборота — крайне поверхностный и выхолощенный подход, способный произвести впечатление только на непрофессионалов. И в случае между Россией и Японией это особенно очевидно. Тем не менее М. Орешкин взял именно товарооборот за критерий явного прогресса — он якобы увеличился на 17%. В царское время была чиновничья медаль «За усердие». На неё этот факт ещё не дотягивает, но на годовую премию вполне.  

Начнём «танцевать от печки»: к 2014 году, т. е. до событий вокруг Крыма и последовавших санкций, товарооборот с Японией измерялся около 34 млрд долларов. Затем в силу политической турбулентности, резко подешевевшей нефти и падения курса рубля упал и застыл на отметке 14 млрд долларов. Действительно, в последнее время наметилось движение вверх, но лишь по возврату к былому максимуму до крымских событий. То есть, это рост внутри общей ситуации падения, игра в «догонялки». Это, конечно, тоже для России неплохо, раз речь идёт о валютных поступлениях, но не надо делать вид, что у нас с Токио наступил стратегический прорыв в торговле, мы просто поэтапно, плавно пытаемся подтянуться к прежним объёмам. По итогам 2018 г. официальные цифры товарооборота вышли на 21 272 635 долларов, что составило рост в 16,5% к прошлому году. Кстати, рост в 2017 г. был ещё выше — 21%. Но в итоге ситуация на день предстоящей встречи В. Путина с С. Абэ вернулась к цифрам докрымских событий и остановилась на отметке в 20−21 млрд долларов. Но снизившиеся цены на нефтепродукты при прежних объёмах поставок уже не смогут дать того же, прежнего финансового эффекта и в автоматическом режиме вернуть нас к рекордным 34 млрд долларов товарооборота образца 2014 г.

Закономерный вопрос: какой же товарной номенклатурой обеспечивается сейчас тенденция к возврату к приемлемому для российско-японской торговли уровню товарооборота? И вот тут мы и подходим к главному — к его структуре. Она — ключ к ясному видению существа, начинки торговли, а не только голых общих цифр. По официальной статистике за 2018 г. нашими ключевыми товарами для Японии (как и для многих развитых стран мира) являются исключительно сырьевые позиции:

• Минеральные продукты (нефть, сжиженный газ, битуминозные масла, уголь) — 76,98% от всего объема экспорта России в Японию (в 2017 г. — 75,27%);
• Металлы и изделия из них — 7,67% (в 2017 г. — 9,59%);
• Редкие и тяжёлые металлы платиновой группы и камни — 5,56% (в 2017 г. — 4,59%);
• Древесина и целлюлозно-бумажные изделия — 3,86% (в 2017 г. — 4,81%);
• Продовольственные товары и сельскохозяйственное сырьё (крабы и морские ежи, пшеница, греча, жиры и масла, соя, кормовая кукуруза) — 3,09% (в 2017 г. — 2,83%);

Наибольший прирост российского экспорта в Японию в 2018 г. по сравнению с 2017 г. обеспечивался за счёт следующих товарных групп:

• Топливо минеральное, нефть и продукты их перегонки; битуминозные вещества; воски минеральные — рост на 1,66 млрд долл.;
• Жемчуг природный или культивированный, драгоценные или полудрагоценные камни, драгоценные металлы, металлы, плакированные драгоценными металлами, и изделия из них; бижутерия; монеты — рост на 210 млн долл.;
• Рыба и ракообразные, моллюски и прочие водные беспозвоночные — рост на 98 млн долл.;
• Черные металлы — рост на 88 млн долл. США.

Никакого прорыва, как видим, нет и в помине. Но был не только рост, но и падение внутри роста. Наибольшее сокращение экспорта России в Японию в 2018 г. по сравнению с 2017 г. зафиксировано по алюминию и изделиям из него (хватка руки Вашингтона против Русала чувствуется) — сокращение на 150 млн долл., а также, что особенно печально, по готовым изделиям — судам, лодкам и плавучим конструкциям — на 84 млн долларов. Не смертельно, но болезненно. 

Металл

Импорт же России из Японии по основным товарным позициям был практически стабилен, как по номенклатуре, так и в цифрах.

• Машины, оборудование и транспортные средства — 80,15% от всего объема импорта России из Японии (в 2017 г. — 80,90%);
• Продукция химической промышленности — 11,21% (в 2017 г. — 10,94%);
• Металлы и изделия из них — 3,51% (в 2017 г. — 3,10%).

Но был в 2018 г. и небольшой прирост импорта по сравнению с 2017 г. — в целом примерно на 1 миллиард:

• Средства наземного транспорта (проще говоря, автомобили) — на 448 млн долл.;
• Котлы, оборудование и механические устройства — на 189 млн долл.;
• Электрические машины и оборудование, звукозаписывающая и звуковоспроизводящая аппаратура, телеаппаратура — на 127 млн долл.;
• Инструменты и аппараты оптические, фото, кино-видео, приборы измерительные, контрольные, прецизионные, медицинские или хирургические — на 76 млн долл.;
• Каучук, резина и изделия из них — рост на 46 млн долл.;
• Изделия из черных металлов — рост на 42 млн долл.;
• Пластмассы и изделия из них — рост на 36 млн долл.

Но всё равно торговый баланс в пользу России это не изменило, наши поставки сырьевых товаров, как и прежде, преобладали над японскими технологическими. Призывать же японцев увеличивать товарооборот за счёт их экспорта в Россию — смешно — там совсем не против, только заказов нет. А если товарооборот подрос за счёт банальных закупок Японией больших объёмов природного газа, то в чём тут наша заслуга?! Скорее холодную погоду или ввод в строй новых производств в Японии надо благодарить. Но, чтобы уйти от этих заведомо проигрышных откровений, министр М. Орешкин протрубил намеренно именно об общем товарообороте, а не фокусировался на нашем экспорте.

И снова вопрос: если японцы стали ввозить своих автомобилей больше, то почему нашим министром это преподносится как некий совокупный успех? Скорее японцы должны благодарить самих себя за качество и надёжность своих автомобилей, да американцев, поскольку сборочные заводы корпорации Форд в России свёртывают производство, а японские автомобили уже тут как тут, заполняют образующийся вакуум им на смену. Политика — политикой, а конкуренция — конкуренцией, если есть лазейка.

Джеймс Тиссо. Девушка, держащая японские изделия. 1865

Итак: товарооборот вышел на прежний уровень, но уже сейчас очевидно, что внутри него всё, как и прежде — структура товарооборота не претерпела изменений. И, что по-прежнему прискорбно, с нашей стороны не добавилось серьёзных новых номенклатурных позиций. Да и с японской стороны набор остался традиционным. Это говорит, в частности, о том, что у нас широко не создаются производства (помимо нефтегазовой отрасли), где было бы востребовано высокотехнологичное японское оборудование. Уже поэтому разделить приподнятое настроение министра М. Орешкина никак не получается. Тем более, что налицо «ножницы цен»: мы покупаем у японцев уже готовые изделия, такие, как автомашины, строительную технику, аппаратуру, приборы, часы (всё по конечной высокой стоимости), а продаём сырьевые товары (по базовой стоимости) для использования японцами в их производстве высокотехнологичных товаров. Так, наш цирконий там применяют в протезировании, в металлах и ядерной энергетике, и даже в пиротехнике, иридий — источник электроэнергии в ядерных изомерах, используется также для генераторов, топливных баков космических кораблей, в термопарах и, наконец, в перьевых авторучках. Рутений идёт в аэрокосмическую промышленность, различную электротехнику, микрорезисторы (например, при сборке смартфонов), осмий — для создания твёрдых и прочных сплавов. Но все довольны — идёт на пользу занятости населения в обеих странах, обеспечивает прибыли. Вот только размер этой прибыли у нас и у Японии кардинально разный.

Президент В. Путин во время визита в Японию провозгласил задачу нарастить товарооборот до 30 млрд долларов, но не уточнил за счёт чего: покупки или продаж. Было заметно, как даже сдержанные японцы были удивлены. Мечтать, конечно, не вредно. Как говорил сексуально-обессилевший отец многочисленного семейства в забавном фильме в исполнении Марчелло Мастрояни: «Желание-то у меня есть…» Но за счёт чего это может произойти и может ли? Больше, чем японцам нужно нашего газа, они не возьмут. Мы импорт из Японии не увеличиваем. Вот министр М. Орешкин и ёрзает между молотом и наковальней, не знает, как сварить «суп из топора», как представить положительную динамику к поставленной президентом цели, заведомо зная, что она недостижима. Остаётся лишь или признать всё, как есть на самом деле, или надувать переливающиеся яркими красками информационные мыльные пузыри.

Надо отдать должное смелости нашему торгпредству в Токио, которое предупреждает мечтателей:

«Продвижение российского несырьевого экспорта в Японию крайне затруднено не

только в области машиностроения, но и в других областях вследствие высокой степени насыщенности рынка продукцией развитой собственной обрабатывающей промышленности и ведущих мировых производителей, жесткой конкуренцией, специфическими требованиями внутреннего рынка, которые характеризуются повышенными требованиями к качеству и национальными особенностями спроса».

Иначе говоря, для нас увеличение нашего экспорта в Японию — это побольше всучить сырья, главным образом природного газа, нефти и угля. Стоит ли так уж этим гордиться министру М. Орешкину, который призван в том числе шире развивать экспортные возможности нашей ущербной, скособоченной экономики? Мы иронизируем с высокомерием над Украиной, которая сделала всё возможное, чтобы свести себя, индустриальную в прошлом страну, до сырьевого придатка Европы, так и то им стать не удаётся. А мы, если судить по торговле с Японией, разве не перешли в такой же сырьевой разряд стран? Даже свой внутренний спрос не можем обеспечить, не заглядывая по любому поводу «за бугор».

Иллюстрация: Kremlin.ru Российско-японские переговоры. 15 − 16 декабря 2016 года, Токио

Есть и крамольный вопрос: а какое вообще отношение к оживлению внешней торговли имеет Министерство экономического развития и можно ли за это с него спрашивать? Это вовсе не камень в его огород, а общая, системная проблема чиновничьего обрамления нашей внешней торговли, которая — напомню, после отказа от монополии внешней торговли находится в частных, а не государственных руках. Неким исключением являются крупные, «якорные» сырьевые компании со смешанным частно-государственным участием, на которые упрямо делают ставку в Кремле для функционирования экономики. Пусть вялого, но уж какое есть, и то хлеб. Поэтому чиновники

на самом деле выполняют роль статистов и увлечены ею, привыкли к ней, выпячивают грудь, но они практически ни на что не влияют. Топчутся на коврах, заседают на «умных» совещаниях, ездят в загранкомандировки, пожимают руки, произносят речи, делают презентации, сочиняют всевозможные бодрые отчёты, заполняют свои сайты всякой мишурой, притягивая за уши в свою пользу всё, что возможно. Даже лексикон особый выработался: «идёт проработка», «вопрос изучается», «работаем над выходом на договорённости», «просматриваем возможности» и всё в таком роде, кому насколько позволяет изобретательность. Традиционные коммивояжёры хотя бы имеют реальный предлагаемый товар, а у наших и того нет, одни призывы «развивать потенциал», да надувание щёк. Ещё и тотальная затяжная бюрократическая неразбериха добавилась — какой-то умной голове «наверху» показалось, что, если перевести российские торгпредства из-под крыла Министерства промышленности и торговли в Министерство экономического развития (что и произошло), дело улучшится. Забыли напутствие басни дедушки И. А. Крылова: «А вы, друзья, как ни садитесь…» А частный бизнес, глядя на эти манипуляции с усмешкой, между тем идёт своим чередом, в обход чиновников от внешней торговли, даже старается выдерживать вежливую дистанцию.

Гвоздь программы пребывания В. Путина в Японии в 2016 г. состоял в затяжной и скучноватой процедуре подписания в присутствии лидеров обеих стран 68 (!) меморандумов о намерениях в торгово-экономической, финансово-банковской и иных областях. Чиновники могли торжествовать — наполнение программы визита президента РФ состоялось, все с облегчением выдохнули, а дальше хоть не рассветай! Но вместо размахивания сейчас цифрами товарооборота лучше бы обратились к анализу результатов той парадной церемонии — что выполнено в реальности, зримо, наглядно, что можно «пощупать», а не скрывается за уловками и отговорками, типа «вопрос прорабатывается» или «переговоры ведутся».

Как представляется, нет у российско-японских торговых отношений, во всяком случае на ближайшую перспективу, иных вариантов впечатляющего роста, как создавать производства и другие объекты на территории России. И не товарооборотом надо затуманивать себе голову, а гораздо энергичнее, точечно и настойчиво «отстреливать» все те проблемы (нечёткие законы, несуразные правила, хитромудрые налоги, бюрократические извращения, бесчинства силовых структур, назойливость всевозможных инспекций и прочее), которые препятствуют созданию, наконец, по-настоящему привлекательного, свободного инвестиционного климата в стране, позволяющего «слиться в едином хоре» отечественным и зарубежным предпринимателям, направить их по пути, выгодному как им лично, так и российскому обществу.