Увеличение числа наследников осложняет раздел имущества

К этому соглашению или, как оно официально называется — Конвенции о правовом статусе Каспийского моря Россия, Казахстан, Азербайджан, Туркменистан и Иран, пять государств в Азии и Европе, берега которых омывает это де юре море, а де факто озеро, шли долгие 22 года. Хотя первые попытки поделить Каспий начались еще раньше 1996 года, когда Россия предложила начать переговоры об определении статуса Каспия. Они начались сразу после распада Советского Союза, когда на месте СССР, поделившего Каспий с Ираном посередине, появились сразу четыре «наследника».

До распада Советского Союза Каспий разделял его и Иран. После 1991 года к Ирану и России, правопреемнице СССР, прибавились три бывших братских республики. Естественно, делить на пять частей значительно труднее, чем на две. В результате резкого роста числа претендентов, у каждого из которых свои интересы и задачи, неминуемо возникли проблемы и переговоры увязли в многолетнем в болоте обсуждений и дипломатических споров.

Надо отдать должное каспийским государствам — спорили они не зря, потому что делить есть что. Во-первых, по запасам углеводородов Каспийское море уступает только Персидскому заливу. По состоянию на 2012 год, разведанные запасы нефти в Каспийском море составляли, по данным Администрации энергетической информации США (EIA), 48 млрд баррелей, а газа — 8,3 трлн м³. Во-вторых, Каспий является местом обитания очень ценных рыб — осетров, икра которых ценится на вес золота. Достаточно сказать, что килограмм самой ценной икры — икры осетров-альбиносов, живущих на юге, у берегов Ирана, стоит $ 25 тыс. В-третьих, Каспийское море отделяет Европу от Азии и занимает важное стратегическое положение. Его важное стратегическое положение не так давно очередной раз доказали российские ракетчики. Они нанесли несколько точных ракетных ударов по позициям исламских радикалов в Сирии, до которой от Каспия более 600 километров.

Стороны спорили до самого конца, чуть ли не до саммита в Актау, кстати, пятого по счету. Такое обилие саммитов говорит о многочисленных разногласиях участников переговоров, а ведь были еще более 50 встреч на менее высоком уровне.

Россия, к примеру, много лет категорически возражала против планов Туркменистана проложить по дну Каспийского моря 300-километровый трубопровод в Азербайджан, через который дешевый туркменский газ должен был идти в Европу. Кстати, возражения Москвы касались в основном хрупкой экологии, которую обязательно должна была разрушить стройка.

Больше всего проблем возникло с Ираном. В ИРИ, которая еще каких-то три столетия назад контролировала практически весь Каспий, и сейчас с тоской вспоминают свое богатое имперское прошлое. В Тегеране до сих пор не могут забыть поражения в русско-персидской войне 1826−1828 годов, в результате которого контроль над морем начал стремительно переходить к России. Отсюда и обилие претензий и требований.

Вариантов много, но все они не устраивают Иран

Большинство каспийских государств предлагали раздел Каспийского моря по линии, равноудаленной от побережья граничащих с ним государств. При таком дележе размер национальной акватории напрямую зависит от длины береговой линии. У Ирана побережье Каспия самое короткое из всех каспийских государств, поэтому Тегеран такой принцип дележа не устроил. Иранцы, в свою очередь, предлагали разделить море на пять равных частей, что, естественно, не устроило остальных участников переговоров (Москве, например, не понравилась перспектива загона в таком случае Российского каспийского флота в северо-западный угол моря), или участвовать в освоении каспийских ресурсов сообща. Из второго предложения тоже ничего не вышло. Россия, Казахстан и Азербайджан без особых проблем договорились о дележе природных богатств северной части Каспия, а вот в южной у Ирана, Азербайджана возникли серьезные разногласия по принадлежности нескольких крупных месторождений углеводородов. В частности из-за месторождения Кяпаз-Сердар, запасы которого оцениваются в 62- млн баррелей нефти, отношения между Баку и Ашхабадом несколько раз настолько обострялись, что стороны отзывали послов и закрывали посольства.

Стороны пытались в одиночку разрабатывать спорные месторождения. Временами нефтяники вызывали на помощь… военные корабли для того, чтобы отогнать контрактников, которых нанимали конкуренты. В результате все спорные месторождения на юге находятся в зачаточном состоянии. Впрочем, Тегеран заявил в июне, что надеется в течение двух ближайших десятилетий вложить в этот район не меньше 16 млрд долларов.

Разработка месторождений на юге находится в зачаточном состоянии в отличие от северных. Например, казахского Кашагана, громадного шельфового месторождения нефти на севере Каспия, запасы которого оцениваются в 13 млрд баррелей. Кашаган — самый дорогостоящий нефтяной проект планеты, расходы на него с 2000 г. уже превысили $ 50 млрд. В 2016 году он дал первую нефть. Среди акционеров такие нефтегазовые гиганты, как итальянская компания Eni SpA, французская Total SA, англо-голландская Royal Dutch Shell PLC и американская Exxon Mobil Corp.

Еще одно крупное месторождение, на этот раз газоконденсатное — азербайджанский Шах-Дениз, тоже разрабатывает международный консорциум. В него входит британский гигант BP, российский Лукойл, турецкая компания Turkish Petroleum Overseas Company Limited и, конечно же, азербайджанские компании.

Вообще, последние десять лет крупные нефтегазовые компании вложил в каспийские углеводороды миллиарды долларов. После подписания Конвенции о правовом статусе Каспийского моря интерес крупного бизнеса к нему, надо полагать, еще больше возрастет.

Шлагбаум на пути США и НАТО — очевидная победа Москвы

Россия первой пошла на уступки и еще в июне сняла возражения на строительство транскаспийского газопровода. Во-первых, Газпром уже укрепил свое монопольное положение на европейском рынке и может особенно не опасаться конкуренции, а во-вторых, на фоне очень плохих отношений с Западом и НАТО Москва хочет сохранять хорошие отношения с бывшими братскими республиками, которых она видит в своей зоне влияния, и Ираном.

Теперь, как разъяснил президент Казахстана Нурсултан Назарбаев, вопрос о прокладке газопроводов будет решаться лишь теми странами, по дну которого он проходит. Что же касается остальных каспийских государств, то их согласно Конвенции газопровод будет интересовать лишь на предмет влияния на экологию. Защита природы на Каспии считается общим делом всей пятерки.

Интересная теория о причинах, заставивших Москву пойти на компромисс, у Шоты Утиашвили, старшего научного сотрудника грузинского Фонда стратегических и международных исследований — Фонда Рондели. Он считает, что Россия пошла на уступки после двадцатилетних споров не из-за давления Запада, а из-за растущей конкуренции с Китаем и его мегапроекта «Один пояс, один путь».

Торговля Центральной Азии и с Центральной Азией, по его мнению, идет не через Россию, как надеялись в Москве, а через Иран, которого поддерживает Пекин. К тому же, часть экспорта энергоносителей из Центральной Азии направилась не на запад, в Россию, а на восток — в Китай. Причем, как раз из-за трудностей западного маршрута через Каспий, статус которого не был определен.

Туркменистан устал ждать разрешения на строительство транскаспийского газопровода и тоже начал прокладывать газопровод на восток — TAPI, через Афганистан в Пакистан и Индию. В Кабуле надеются на экономический бум и окончание гражданской войны. TAPI будет проходить на юге Афганистана через контролируемые талибами территории, но его поддержали как США, так и движение «Талибан» (запрещено в РФ), которое надеется на улучшение при помощи проекта имиджа страны…

К тому же, кроме сотрудничества, Россия получила в обмен на уступчивость еще одно очень важное достижение, которое все на Западе однозначно считают главной победой Кремля. В Конвенции о правовом статусе Каспийского моря есть пункт, разрешающий иметь военные силы на Каспии исключительно каспийским государствам. Он ставит, хочется надеяться, прочный шлагбаум на пути попыток США и НАТО проникнуть в район Каспийского моря, стратегическую важность которого прекрасно понимают и в Вашингтоне, и в Брюсселе.

Победа при Каспии, считают CNN и другие американские СМИ, поможет России достичь целей на Ближнем Востоке, возвращение на который успешно состоялось благодаря операции в Сирии.

Америка еще со времен Билла Клинтона всерьез занималось Южным коридором, то есть продвигала свои интересы в районе Каспийского моря, в Азербайджане и Грузии. При Джордже Буше была совершена попытка военной поддержки политики американской политики проникновения на Каспий, которая привела к российско-грузинской войне 2008 года. Эта война показала Вашингтону всю решимость Москвы защищать российские интересы в этом регионе, который она считает своей зоной влияния.

Спасибо Трампу!

Несмотря на то, что Россия пошла на уступки, до самого последнего дня существовали серьезные сомнения в успехе саммита в Актау. Все упиралось в Иран, который считал свои права ущемленными. Достаточно сказать, что иранские СМИ накануне Каспийского саммита оценивали вероятность подписания Конвенции президентом ИРИ Хасаном Роухани как 50:50.

Маленькое чудо все же произошло. За него, кстати, каспийским государствам следует поблагодарить… Дональда Трампа. Тегеран скорее всего отказался бы подписывать соглашение и в этот раз, если бы Трамп в одностороннем порядке не вышел 8 мая из ядерной сделки между шестеркой государств и Ираном, а 7 августа не вступил в силу первый блок американских санкций. Несмотря на всю браваду иранцев и их воинственные речи, Ирану уже сейчас приходится очень тяжело. Можно представить, какие трудности ждут иранцев в начале ноября, когда должен вступить в силу второй блок санкций, включающий запрет на покупку иранской нефти, главный источник доходов ИРИ. Естественно, в таком положении Хасану Роухани было не до того, чтобы, как говорится «качать права». Иран согласился подписать соглашение в обмен на обещание остальных подписантов не поддерживать американские санкции.

Кстати, уже после подписания Конвенции президенты России и Ирана встретились с глазу на глаз. О чем шла речь на этой встрече неизвестно, но можно предположить, что Владимир Путин пообещал иранскому коллеге, с которым у него, кстати, сложились хорошие личные отношения, продолжать покупать иранскую нефть и после 4 ноября.

Все пять подписантов назвали подписание Конвенции важным и историческим событием. Наименьший энтузиазм проявил президент Ирана Хасан Рухани. Он поблагодарил остальные каспийские государства за поддержку и назвал соглашение очень важным, но подчеркнул, что теперь предстоит отдельным соглашением разделить и каспийское дно, а сделать это будет нелегко.

Из таких туманных заявлений участников саммита и утечек в прессу и пришлось судить о содержании Конвенции о правовом статусе Каспийского моря. Хозяин саммита, президент Назарбаев, например, рассказал, что Конвенция предусматривает 15-мильную (27 км) территориальную зону вдоль берегов каждого каспийского государства. Затем еще на 10 миль продлится рыболовная зона и только в 45 км от берега начинаются международные воды.

При дележе Каспийского моря особую роль играли терминологические тонкости. Ответ на вопрос, чем же все-таки является Каспий, морем или озером, очень важен, потому что от него зависит размер экономических зон государств. Москва и Тегеран считают, что Каспийское море следует считать морем, Баку, Астана и Ашхабад — за признание его озером, каким он фактически и является, потому что не соединен с другим морем или океаном.

В этом вопросе после многолетних тоже удалось найти компромисс. Каспийские государства решили взять смешанный вариант: поверхность Каспия разделить по международным законам, т. е. как море, а морское дно, где и находятся его главные богатства, по другому принципу, который будет определен отдельным соглашением, т. е. как озеро. Скорее всего, для этого придется заключать двусторонние соглашения.

После 12 августа в многовековой истории Каспийского моря, на берегах которого тысячи лет живут люди, начинается новый этап. Хочется надеяться, что слова лидеров Каспийской пятерки относительно важности Конвенции о правовом статусе Каспийского моря подтвердятся и оно станет морем мира и процветания, а не раздоров.

***

Реплика:

13 августа 2018

Фото: ссылка

Что, собственно говоря, считать историческим и эпохальным? Наверное, саммит в Актау — исторический с той точки зрения, что впервые после распада Советского Союза зафиксирован некий новый статус Каспия на уровне Конвенции, принятой всеми прикаспийскими государствами. Но сказать, что все вопросы решены, нельзя. Конвенция многие вопросы обозначила, но всё-таки их проработка и доработка будет, видимо, длиться ещё достаточно долго, может быть, даже годы на двустороннем и многостороннем уровнях. То есть выработка разных механизмов, решение тех положений, которые были фиксированы, будет достаточно долгой. И, я думаю, не очень простой.

Что касается определения статуса Каспийского моря, то, наверное, рано или поздно это надо было сделать. В этом была необходимость для стран южного Каспия, а именно Азербайджана, Туркменистана, Ирана, которые претендуют на разработку месторождений на южно-каспийском шельфе, на прокладку трубопроводов и т.д. Это для них было крайне важным. Было ли это важным для нас? Не знаю; может быть, с точки зрения того, чтобы этот процесс постепенно подходил к какому-то логическому завершению. Но в общем и целом какой-то жизненной необходимости для нас в этом не было.

Что касается вопроса безопасности. Да, конечно, важно обозначение пункта о военном присутствии на Каспии чужих для региона стран. И я надеюсь, что это даст возможность рано или поздно этот вопрос решить окончательно и бесповоротно. На уровне деклараций то, что прикаспийская пятёрка не заинтересована в присутствии третьих стран на Каспии, звучало и раньше. Это звучало и в ходе встреч на прошлых саммитах, и в ходе подготовки этого саммита, и в ходе встреч работников МИДов. Сейчас это прописано в Конвенции. Это, несомненно, шаг вперёд. Хотя сам по себе данный пункт в этой Конвенции немножко туманный. Там говорится о том, что страны прикаспийской пятёрки против присутствия военных баз и применения агрессии друг против друга. Но, вообще-то, это означает, что в случае, если будут размещены какие-то базы внерегиональных стран, которые будут декларировать, что они не хотят применять силу в отношении соседей — то вроде как это можно. К чему я это говорю? К тому, что формулировка должна быть чётче, а нынешняя формулировка соткана из каспийского тумана и оставляет для будущего некую лазейку насчёт того, что если военная база не нацелена на интересы соседних государств, то теоретически она может там присутствовать. По крайней мере, в случае смены режимов при желании такую лазейку найти в этой Конвенции можно. Другое дело, что, конечно, в любом случае за этим последуют всевозможные жёсткие шаги со стороны соседей. Но, тем не менее, если кому-то этого захочется, то это можно будет сделать. То есть нельзя сказать, что этот вопрос окончательно, стопроцентно и навсегда решён.

Недаром глава МИД Казахстана Кайрат Абрахманов сказал, что «Астана не станет размещать военные базы США на Каспии». Но пояснил, что «казахстанско-американские соглашения предусматривают железнодорожный транзит груза, необходимого для продолжения операций в поддержку афганского правительства». Вот это ровно то, о чём мы говорили — некая туманность и двоемыслие.

Что касается афганского транзита, то тут ситуация сложная. На самом деле афганский транзит как осуществлялся через ряд постсоветских стран, так и продолжается. Никуда он не делся. К Каспию этот вопрос стал иметь отношение после того, как этот транзит решили проводить через два казахстанских порта на Каспии, в том числе через Актау, в котором и шёл пятый саммит. Другое дело, что казахстанская сторона говорит о том, что через порты Актау и Курык будет вестись транзит только не летальных грузов для афганской операции. Но основная проблема здесь в том, что точно такое же соглашение по поводу транзита этих грузов имела при Медведеве-президенте Россия. Впрочем, в 2015 году Россия признала постановление о порядке транзита через территорию РФ вооружения и военной техники для международных сил содействия и безопасности в Афганистан утратившим силу, но то, что до украинского кризиса такой транзит был — факт. На что, собственно говоря, все бывшие советские среднеазиатские республики и ссылаются. Насколько я понимаю, в своё время без согласия России ни Таджикистан, ни Узбекистан своих соглашений по транзиту заключить не могли, потому что транзит без согласия России не имел бы никакого смысла. Поэтому они не прямо, но отфутболивают проблему нам: чем вы попрекаете? Тем, что теперь будут использоваться порты на Каспии. Но это не противоречит имеющимся соглашениям, и это действительно так.

Вообще на этом саммите было принято несколько решений, которые вызывают вопросы. Например, как бы  декларируется возможность прокладки трубопровода по дну Каспийского моря. Речь идёт о газопроводе из Туркмении через Каспий в Азербайджан, а далее через Грузию и Турцию в ЕС, что, безусловно, создаёт конкуренцию турецкому потоку и другим нашим трубопроводам. Раньше РФ выступала против этого. Правда, аргументировала всё это вопросами экологии, сейсмичности и прочего. Достаточно жёстко выступал против этого и Иран. Когда-то была  западная концепция южного энергетического коридора, в которую как раз этот трубопровод теоретически вписывался. С тех пор прошло время. Переоценены в меньшую сторону и запасы Азербайджана по газу, и запасы Туркменистана по газу, сейчас они оцениваются как гораздо более скромные. Может быть, это повлияло на позицию. Во всяком случае, на минувшем саммите и Россия, и Иран подписали Конвенцию с положением о трубопроводе. Известно, что Туркменистан и Азербайджан давно мечтают о таком трубопроводе. В любом случае, если они решат его делать, то просто это у них не получится. Но сам факт появления в Конвенции пункта, разрешающего такое теоретически, конечно, налицо.

Эта ситуация вызывает вопросы и по поводу российской, и по поводу иранской позиции. Иран довольно странно повёл себя на этом саммите. Иранцы согласились на определение территориальных вод. Раньше Иран требовал себе сектор — причём не маленький сектор, а 20-25% всего Каспия. Было понятно и раньше, что это требование заведомо невыполнимое. Теперь Иран устроили 25 миль (15 миль — территориальные воды, 10 миль — экономическая зона). Раньше иранцы на это не соглашались. Обычно иранцы не склонны уступать ни по каким вопросам. В данном случае они пошли на такой вариант Конвенции, который раньше вызывал у них неприятие. Кстати, президент Хасан Роухани (Рухани) на саммите дважды обратил внимание на то, что соглашения должны быть рассмотрены парламентом, намекая на то, что, если эти договорённости не будут выполнены, то иранский парламент возьмёт и ничего не ратифицирует. Кроме всего прочего, по вопросам безопасности Роухани сказал туманно, но тоже интересно: «Иран по вопросам безопасности ждал большего от этого саммита». Из чего я делаю вывод, что за кулисами саммита, ко всему прочему, на двустороннем и многостороннем уровнях имел место какой-то торг, возможно, так сказать, связанный с интересами, к Каспию прямого отношения не имеющими. Иначе вызывает удивление позиция России по трубопроводам, ещё больше удивляет позиция Ирана по вопросам раздела вод и дна, трубопроводу, безопасности и т.д.

Хотя по вопросам раздела вод и дна больше заявлений, которые надо будет ещё прорабатывать на двусторонней основе, чем окончательных решений. И главы государств достаточно прямо говорят, что работы будут продолжаться не один год. Осталось непрояснённость в связи со статусом Каспия в географическом смысле.

Дело в том, что раньше споры шли вокруг того, что такое Каспий — озеро или море. Иран настаивал на том, что Каспий — трансграничное озеро. Соответственно, каждая из пяти стран могла рассчитывать на 20% моря со всеми нефтяными и газовыми месторождениями на дне. И вдруг почему-то принимается, как сообщил замглавы МИДа Григорий Карасин, странная формула: «Каспий — не море и не озеро». Вопрос важный. Потому что, если Каспий немножко море, то действует Конвенция ООН по морскому праву — 12-мильная суверенная зона у каждой страны и нейтральные воды посреди моря, которых сейчас нет. А если немножко озеро, то получается совсем другая конфигурация раздела. Что это значит — не море и не озеро? Подвисший вопрос? Да. Этот вопрос требует дальнейшей проработки. Если Каспий не регулируется ни морским правом, ни правом, касающимся трансграничных озёр, значит, надо вырабатывать какие-то собственные нормы права. Потому что пять стран, которые подписали Конвенцию, заявляют о том, что, кроме того, что есть моря и трансграничные озёра, существует ещё некий другой статус. То есть мы создаём прецедент в международном праве. Но просто заявить об этом мало, надо разработать особые, специально для Каспия, действующие нормы применения права на этом водоёме. Понятно, что мы можем в данном случае ограничиться пятисторонним согласием. Нам теоретически вовсе не обязательно одобрение ООН. Но практически это говорит о том, что надо ещё дорабатывать целый ряд соглашений по поводу раздела дна и всего, что с этим связано. Пока окончательной ясности нет. Может, она есть у тех, кто ведёт эти переговоры? Но на публичном уровне её нет.

Это очень волновало иранцев, потому что в случае, если Каспий является трансграничным озером, они могли претендовать на значительно более масштабный кусок каспийских ресурсов. Почему иранцы пошли на компромисс и здесь? Достаточно удивительно — иранцы обычно не склонны к компромиссу. Возможно, компромисс стал следствием того, что вообще ухудшилась ситуация вокруг Ирана. Например, на прошлом саммите были перспективы заключения Западом ядерной сделки с Ираном, снятия санкций. Сейчас ситуация для Ирана с точки зрения международной безопасности,  отношений с Западом несомненно ухудшилась. Может быть, это как-то повлияло на позицию Ирана. Связь, возможно, и есть. Я не буду делать вид, что я её знаю, потому что я её не знаю. Но ещё раз повторю, что, возможно, речь идёт о неких закулисных сделках, разменах, которые к каспийской тематике отношения не имеют. Может быть, американцы собираются наложить санкции не только на Иран, но и на всех тех, кто с Ираном торгует нефтью и газом. Возможно, здесь прорабатывается компромиссный вариант, который может быть выгоден Ирану, призван стать какой-то альтернативой, каким-то выходом из этой ситуации. По крайней мере, форматом, облегчающим эту ситуацию. Кто знает? Может быть, в этой ситуации иранцам становится выгоден трубопровод по дну Каспийского моря — вдруг они подключатся туда или что-нибудь в этом роде? Я думаю, что этот вопрос дальнейших переговоров, но сам факт того, что иранцы пошли на уступки, просто так, с потолка взят быть не может.

Можно ли связать пакеты новых санкций против России, анонсированные конгрессом и госдепом США, с Конвенцией по Каспию? Теоретически моно связать что угодно с чем угодно, если есть желание. И Иран, и Россия сейчас оказываются в довольно сложной ситуации. Возможно, именно это обусловило определённые уступки и с нашей, и с иранской стороны. Но, другое дело, я не очень понимаю, какие дивиденды можно иметь от этих трёх оставшихся стран в этой пятёрке — Туркменистана, Казахстана и Азербайджана? Сказать, что через них можно решать все санкционные проблемы, было бы преувеличением. Кроме всего прочего, любые устные закулисные договорённости, очень часто оказываются ничтожными на практике, когда вступают в дело некие новые факторы. Пофантазировать на эту тему с коспирологической точки зрения, наверное, можно.

В заключение можно вспомнить название одной из книг Льва Николаевича Гумилёва, который много писал о каспийском регионе: «Конец и вновь начало». Я думаю, что эту формулировку можно применить вообще ко всему миру, к любому историческому периоду в любой исторической точке.