Сам Эрдоган в момент начала вооруженного мятежа находился далеко за пределами Анкары — у него начался отпуск. Мятежники отправили в аэропорт имени Ататюрка большую группу захвата — предполагалось, что при первых сообщениях о военном мятеже Эрдоган попытается срочно вылететь в столицу. В этом случае его собирались арестовать и быстро «вывести из игры». Однако Эрдоган не стал добровольно лезть в расставленную на него ловушку — он вылетел в Стамбул и уже спустя несколько часов выступил с видеообращением к нации, заявив, что мятежники будут уничтожены, а оставшиеся в живых — жестоко наказаны.
В это время на улицах Анкары появились танки, в небе над столицей барражировали ударные вертолеты, штурмовики под прикрытием истребителей наносили удары по казармам турецкого спецназа и верных Эрдогану частей. Ничто не указывало на то, что Эрдоган имеет хотя бы шанс на победу: напротив, возникало устойчивое мнение, что военный переворот состоялся и ему остается только бежать из страны. Были подобные мысли и у самого Эрдогана: не случайно около полуночи он запросил разрешение у властей Германии о въезде в страну, а Песков заявил, что Россия в принципе готова рассмотреть вопрос о предоставлении турецкому президенту политического убежища.
Однако вдруг в сценарии переворота, организованного военными, что-то пошло не так. Путчисты заняли здание генштаба и центральный пункт управления войсками, но не смогли сразу найти и арестовать ни самого Эрдогана, ни его премьер-министра. Оба они ускользнули из рук восставших и тут же принялись делать политические заявления, собирать сторонников, отдавать приказы войскам и силам безопасности, призывать народ выйти на улицы.
Это стало для мятежников началом конца: Эрдоган быстро оправился от шока и стал предпринимать ответные меры, жесткие и решительные. Его призыв к населению Анкары и Стамбула выйти на улицы и не допустить захвата власти военными возымел свое действие: толпы перепуганных людей затопили улицы и лишили танки и бронетранспортеры мятежников возможности перемещаться — техника увязла в толпе.
Руководство мятежников могло отдать приказ открыть огонь на поражение — по беззащитным людям, которые сами не очень хорошо понимали, зачем они вышли на улицы. Но военные не решились это сделать — мятежники выступали за восстановление свободы и демократии в стране, им представлялась дикой сама мысль о том, что безоружных людей можно использовать в качестве живого щита для того, чтобы на время замедлить продвижение колонн бронетехники. А Эрдоган на это пошел, не колеблясь. И победил.
Причины поражения путчистов и победы Эрдогана на самом деле довольно просты.
Во-первых, вооруженный мятеж, поднятый военными, был явно не подготовлен — кто-то спровоцировал выступление мятежников, подтолкнул их. Возможно, военные получили информацию о том, что Эрдоган знает о заговоре и готовит массовые аресты его участников. Возможно, к преждевременному выступлению подтолкнули турецких генералов их «партнеры» из Вашингтона, с которыми мятежники согласовывали окончательный план действий. Да, действительно, государственный переворот — это дело рук турецких военных, видящих в Эрдогане опасного врага армии и народа; три волны массовых арестов, с помощью которых Эрдоган за годы своего правления полностью обезглавил офицерский корпус, стали для уцелевших высших офицеров хорошим уроком и указанием на то, что нельзя медлить — иначе скоро придут и за тобой. Напомним, что первая чистка завершилась тем, что более 200 офицеров — практически весь Генштаб — оказались брошенными в застенки, откуда мало кто потом вышел.
Но и американцы, скорее всего, приложили руку к выбору даты выступления — именно в это время госсекретарь США Джон Керри должен был прилететь в Москву, и путч, организованный военными, выступающими за «демократию, свободу и права человека», должен был подорвать позиции Москвы (восстановление отношений с Турцией эти позиции укрепило) и одновременно показать всему миру, что бывает с политическими лидерами, взявшими курс на сближение с Россией.
Керри, похоже, очень ждал известий из Турции — он даже сделал паузу в переговорах с Лавровым. Но Эрдоган в итоге переиграл и мятежных генералов, и американцев.
Во-вторых, Эрдоган, похоже, знал о готовящемся мятеже — в среде генералитета у него были информаторы. Именно поэтому он вовремя улетел из Анкары, чтобы не быть арестованным в собственной резиденции, и дал возможность мятежникам ввести войска на городские улицы и вступить там в столкновение с верными правительству частями и полицией.
Эрдогану понадобилась «сакральная жертва», и вскоре он ее получил. Расстреляв полицейских, преградивших им путь, мятежные солдаты и офицеры превратились просто в бандитов, против которых Эрдоган призвал выступить «всем народом»: он назвал их предателями, палачами, убийцами и заявил, что никто из них не уйдет от возмездия.
Затем по его приказу оставшиеся верными ему армейские части, спецназ и спецподразделения турецких спецслужб силой подавили очаги сопротивления мятежных частей, сбили два вертолета.
Танки мятежников, увязшие на городских улицах, на бреющем полете расстреляли штурмовики.
В результате вооруженный переворот, имевший при должной организации все шансы на успех, провалился, а Эрдоган получил карт-бланш на проведение еще одной, самой масштабной, чистки в рядах армии. На этот раз он вряд ли ограничится массовыми арестами: чистка армии станет только началом массовых репрессий, с помощью которых Эрдоган — герой, едва ли не впервые за всю историю Турции победивший взбунтовавшихся военных, — уничтожит всю оппозицию разом, всех инакомыслящих, всех, представляющих хоть какую-то опасность его режиму.
Это для него единственная возможность удержать власть в стране еще на один срок. И народ эти репрессии, скорее всего, будет приветствовать. Американцам, сделавшим ставку на турецкую армию и на повторение в Турции египетского сценария (с приходом к власти фигуры, аналогичной фельдмаршалу ас-Сиси) и проигравшим, придется искать другие рычаги воздействия на строптивого турецкого президента. И они эти рычаги найдут, но, конечно, не сразу.
На российско-турецких отношениях это тоже скажется самым прямым образом: дело в том, что на сближение с Москвой и на принесение извинений Эрдогана толкнула крайняя необходимость, связанная в том числе и с ожиданием военного мятежа внутри страны. В условиях, когда его судьба висела на волоске, ему нужен был хотя бы один союзник или партнер — страна, которая в случае чего предоставит ему политическое убежище. Теперь же, после победы и суда над мятежными генералами, он станет полноценным диктатором и ни в чьей помощи уже нуждаться не будет. И тогда, возможно, российско-турецкие отношения будут отыграны назад.
Автор — профессор МГУ им. М.В. Ломоносова, член научного совета при Совете безопасности России
Мнение автора может не совпадать с позицией редакции
