Запрещенное в России «Исламское государство» (ИГ) чаще демонизируется в мировых СМИ, чем анализируется.
Между тем стратегия и тактика ИГ и его спонсоров и союзников, его действия на местах и причины корректировки его курса во многом объясняют, почему до настоящего времени справиться с ним западная коалиция, возглавляемая США, не может и не слишком стремится.
В Ираке, Сирии и Ливии война с терроризмом идет на протяжении всех последних лет с переменным успехом, однако общий счет до прибытия в Сирию российских ВКС был явно в пользу исламистов.
В зоне ответственности ВКС РФ ситуация меняется, но в Ираке и Ливии, а также на востоке Сирии, где действует западная коалиция, она привлекает пристальное внимание аналитиков. Опишем вкратце происходящее в этих регионах, опираясь на работы экспертов ИБВ А. А. Быстрова и Ю. Б. Щегловина.
Нужда в лояльности
Данные, на основании которых можно описать тактику ИГ в настоящее время, не являются секретными. Можно констатировать, что в среднесрочной перспективе сторонники ИГ будут вынуждены оставить ряд крупных городов в Ираке и Сирии.
Руководство ИГ отдает себе отчет в том, что будет вынуждено оставить Ракку в Сирии и Эль-Фаллуджу в Ираке в ближайшее время. При этом решительных действий коалиции или иракских войск по взятию Мосула командованием ИГ не прогнозируется. Это не означает, что города сдадут без боя.
Но сопротивление будет оказываться, пока не станет ясно, что его продолжение приведет к разрушениям с максимальным ущербом для местного населения.
С учетом доминирования в этих городах суннитов напрашивается вывод, что ИГ заботит сохранение лояльности местного населения. Это позволяет действовать подпольным ячейкам ИГ, растворяясь при необходимости среди мирных граждан.
Такая тактика – приоритет сторонников ИГ в среднесрочной перспективе. ИГ переходит на минно-фугасную войну, засады и акты индивидуального террора.
Лояльность населения для успешной реализации этой тактики обязательна. Это исключает подрывы при отступлении под натиском коалиции и иракских войск таких крупных инфраструктурных объектов, как плотина на Евфрате под Мосулом, что вызовет региональную катастрофу и не оставит ИГ ни одного шанса на поддержку местного населения в затронутых ею районах.
При сохранении явного неравенства в распределении экономических благ и представительстве в органах исполнительной власти в Ираке и Сирии на среднесрочную перспективу ИГ сохранит высокий уровень поддержки суннитского населения.
Тем более что командование ИГ прогнозирует маргинализацию суннитов в этих странах.
Переход в режим партизанской войны поручено курировать Абу Мухаммеду аль-Аднани, заместителю Абу Бакра аль-Багдади.
Одной из основных форм проведения «акций устрашения» должно стать использование заминированных автомобилей и их тараны против блокпостов противника – как военных Сирии и Ирака, так и конкурирующих группировок.
В ближайшее время ожидается резкое увеличение подобного рода атак. С этой целью аль-Аднани поручено расширить штат смертников, для чего ИГ организуются дополнительные центры их краткосрочной подготовки.
Помимо этого ИГ создано спецподразделение «Бригады аль-Сиддик», в компетенцию которого входит проведение «акций устрашения» за рубежом, прежде всего в ЕС и США.
Не исключена и активизация террористической активности в России. Аль-Аднани в настоящее время поручил своим заместителям провести аналитическую работу по этому вопросу.
Имеется в виду установление более тесных контактов с разрозненными группами джихадистов на Северном Кавказе, которые позиционируют себя как сторонники ИГ. Налаживание связей будет идти через северокавказскую диаспору в Турции и через чеченцев-кистинцев в Грузии.
Компромисс с баасистами
Сдерживающим фактором в данном случае является наличие финансов.
Без них говорить о резонансных акциях бессмысленно. С учетом сокращения базы финансовой подпитки ИГ скорее всего в его руководстве будут вынуждены выбирать направление главного удара. Это, по всей видимости, будет не Россия.
Для ИГ важно оказывать максимальное воздействие на европейцев и по мере возможности на американцев.
Руководству ИГ нужно педалировать на Западе тему невозможности установления стабильности в Ираке и Сирии без компромисса по вопросу инкорпорации суннитской элиты в государственные органы власти и тем самым получения ею доступа к экономическим рычагам управления ситуацией в этих странах.
Знаковым моментом следует считать сбор бывших высокопоставленных баасистов в Париже 28–29 мая. Это мероприятие состоялось, несмотря на шантаж Багдада, угрожавшего прекратить все связи с Францией по ВТС в случае проведения этой встречи.
Париж в итоге отказал в визах двум-трем наиболее замаранным баасистам и отправил на их съезд отставных политиков, которые остаются во властной обойме, в том числе экс-премьер-министра Д. де Вильпена. Присутствовали на мероприятии и американцы.
Формально встреча была организована общественной организацией Peace Ambassadors for Iraq (PAFI), которой руководит Джамаль ад-Дари, племянник шейха Хариса ад-Дари. Последний возглавляет племенной совет племени зоба из клановой группы шаммар. Ранее он занимал пост главы совета улемов Ирака.
Джамаль ад-Дари – агент влияния Управления общей разведки Иордании и ЦРУ США, который используется в качестве посредника для доведения информации до той или иной племенной группы Ирака либо получения сведений от нее.
Сам факт такой встречи свидетельствует о том, что в Вашингтоне и Брюсселе все активнее начинают задумываться о поисках путей компромисса с суннитской элитой Ирака вне зависимости от их симпатий или антипатий к Саддаму Хусейну и ИГ.
Непросчитанные риски
В Сирии США выступают за политическую передачу власти и не намерены посылать туда войска. Об этом, выступая перед выпускниками Академии ВВС США в Колорадо-Спрингс, заявил президент Барак Обама.
По его словам, если Иран или Россия хотят пролить свою кровь, чтобы поддержать Башара Асада, то это их решение. «Как президент Соединенных Штатов я сделал другой выбор.
Единственный реальный способ прекратить конфликт – это политическое решение, которое включает уход Асада. Для этого требуется дипломатия», – отметил Обама.
«Американские войска не должны быть втянуты в очередную гражданскую войну на Ближнем Востоке. Внешнюю политику надо проводить твердо, но разумно». «Как отец, когда я смотрю на сирийских детей, я вижу своих.
Поэтому мы говорим: диктатор Асад должен уйти, и вот почему мы поддерживаем умеренную сирийскую оппозицию», – продолжил он, заявив, что США выделяют народу Сирии больше гуманитарной помощи, чем любая другая страна.
Основной посыл этой части выступления американского президента сводился к тому, что при отправке боевых частей в другие страны всегда необходимо думать о возможных последствиях: «Мы несем ответственность за то, чтобы давать нашим войскам четкие задания и предоставлять им поддержку, необходимую для их выполнения». Реальность, однако, эти слова опровергает.
Так, США втягиваются в прямой военный конфликт в Сирии. Сначала это была исключительно операция ВВС международной коалиции (на 90% – ВВС Соединенных Штатов) с целью «сдерживания» экспансии ИГ.
«Сдерживания» в итоге не получилось, поскольку авиацией без координации ее ударов с земли добиться победы нереально. Нужно сочетание этих двух факторов.
Авиаудары коалиции по целям ИГ существенного ущерба группировке не нанесли. Необходимо было иметь военную силу, действующую против ИГ непосредственно на земле, в связи с чем началась авантюра по подготовке «новой сирийской оппозиции».
Она принесла убытки бюджету США в 500 миллионов долларов, несколько подготовленных бойцов (остальные перешли на сторону исламистов с оружием новейших модификаций) и отсутствие виновных.
Перед Вашингтоном встал выбор – поддерживать джихадистские группировки либо курдские отряды, подконтрольные Партии демократического союза (ПДС), которые оказались наиболее организованной военной силой в Сирии, если исключить армию Асада.
США попали в ситуацию, когда каждый их шаг был чреват репутационными и политическими рисками. В случае поддержки джихадистов они очевидны.
Поддержка же сирийских курдов вызывала раздражение Анкары, да и зона их действия была ограничена территорией традиционного проживания.
Эти риски не просчитывались американскими военными либо были преданы забвению в силу политических приоритетов – необходимости давать адекватный ответ Москве любой ценой. Вначале Пентагон и ЦРУ США были поражены скрытым входом России в Сирию.
Затем засыпали администрацию Обамы докладами о том, что Москва повторяет афганский опыт и вкупе с санкциями это скоро приведет к падению российского режима.
При этом никто из американских аналитиков не предполагал, что в данном случае советские ошибки Россия учла, степень участия Москвы в сирийской гражданской войне выбрана оптимально.
И это позволяет ей эффективно и результативно воздействовать на ситуацию в Сирии, жестко лимитируя силы и средства.
Пусть воюют американцы
Единственным реальным ответом на сложившуюся ситуацию для США является взятие сирийской «столицы» ИГ Ракки. Благо, там, как полагает американская разведка, находится глава ИГ Абу Бакр аль-Багдади.
На деле его нет ни там, ни в Мосуле. Он в настоящее время перемещается в окрестностях Мосула, постоянно меняя места ночевок в соответствии с новой тактикой ИГ. Но Ракку брать надо.
В условиях жесткого неприятия суннитами из «Сил демократической Сирии» (СДС), наспех сколоченных американцами для взятия Ракки, перспективы взятия арабского города курдами у США не осталось иного выхода, как направить свой спецназ на первую линию соприкосновения с противником.
Сами же проамериканские арабские ополченцы Ракку взять не могут в силу их малой численности.
22 мая во время совещания в Кобани между арабскими командирами СДС и командующим центрального командования Пентагона генералом Дж. Войтелом последнему был предъявлен ультиматум. Либо он не допускает курдские отряды к штурму города, либо арабские части из СДС выходят.
Отсюда направление 250 американских спецназовцев в Сирию, куда потом были переброшены еще 350 коммандос. Бои за Ракку еще не начались, а один американский военный ранен.
Пропагандистский успех должен быть достигнут, и это возможно только непосредственным участием в штурме Ракки американских военных.
Нет сомнений, что они вынуждены будут пойти на участие в штурме, потому что политические резоны всегда сильнее рациональных.
Что и означает втягивание США в гражданскую войну в Сирии вопреки словам американского президента.
Кланы у нефтяного крана
Некоторые аналитики в этой связи делают акцент на том, что американцы лимитировали непосредственное участие в боевых действиях на земле исключительно взятием Ракки. Вероятно, такое желание у военно-политического руководства США есть. Но существует ли у него эта возможность?
Пока что американский спецназ воюет отнюдь не под Раккой. Военные США находятся в зоне непосредственного боестолкновения со сторонниками ИГ на севере Алеппо, где исламисты провели хорошо спланированную наступательную операцию, выбив силы «умеренной оппозиции» из пяти деревень и стратегического городка Мареа.
Причем в этом ИГ помогли турецкие союзники, приказав подконтрольным Анкаре туркоманам из этих населенных пунктов уйти.
Вопрос этот заслуживает отдельного рассмотрения, хотя какой из Турции на самом деле участник контртеррористической коалиции, российскими экспертами указывалось не раз...
Особое внимание западными аналитиками и СМИ уделяется укреплению позиций ИГ в Ливии, где оно к настоящему времени имеет порядка пяти тысяч сторонников. Такие сведения приводятся в ежегодном докладе Госдепартамента США за 2015 год о террористической угрозе в мире.
Несмотря на то, что сеть ИГ потеряла значительные территории в Ираке и Сирии во второй половине 2015 года, ей удалось добиться определенных завоеваний в Ливии на фоне имеющей там место нестабильности, отмечает внешнеполитическое ведомство США.
Это заявление Госдепартамента следует несколько скорректировать. По данным, более приближенным к действительности, боевиков, которые ассоциируют себя с ИГ, в Ливии не более трех тысяч и они неравномерно распределены по территории страны.
Два основных центра ливийских сторонников ИГ: Дерна на востоке и Сирт на западе. Между собой эти группы не взаимодействуют и решают задачи, которые ставят себе сами исходя из оперативной обстановки.
В случае с Дерной это союз с бенгазийскими кланами по вопросу противостояния вооруженным силам палаты представителей в Тобруке во главе с генералом Х. Хафтаром.
Группа в Сирте имеет одну главную цель – установление контроля над нефтяными портовыми терминалами на западе Ливии. Природа группировок в Дерне и Сирте также различна.
Группа из Дерны в большинстве состоит из представителей местных кланов, в основном из числа безработной молодежи.
Они испытывают давление со стороны местного «военного совета», который также большой «светскостью» не отличается, но больше тяготеет к идеологии «Аль-Каиды».
Многие представители этого крыла воевали в Афганистане против советских и американских войск. Нужно учитывать, что практически все ливийские джихадисты того времени (десятки тысяч человек) являются уроженцами этого города.
Пытался ли Мосул координировать деятельность этой группы?
Американские эксперты утверждают, что пару лет назад туда приезжали высокопоставленные иракские эмиссары, которые и дали толчок началу формирования ячейки ИГ в этом городе.
Подтверждения этой информации нет, но такой вариант развития событий можно допустить, хотя он ничего не решает и не определяет. При этом «филиал ИГ» в Дерне ослаблен.
В последнее время его влияние сведено к минимуму усилиями местных клановых групп, которые расценивают эту группировку как конкурента и предпринимают активное военное давление на ее позиции, что при доминировании кланово-племенной структуры ливийского социума не оставляет ИГ в Дерне особого поля для маневров.
Вторая группа возникла совершенно неожиданно в Сирте примерно пару лет назад. Американцы говорят «о руке Мосула» в виде поездок иракских эмиссаров. Документальных данных не представлено.
В отличие от «филиала» в Дерне сторонники ИГ в Сирте – представители разных племенных групп, что наталкивает на размышления о том, что основным мотивом вступления в организацию было обыкновенное наемничество.
В ней присутствуют и сторонники Муамара Каддафи, и выходцы из Мисураты. К ее созданию приложил руку Катар, который пошел на этот эксперимент не от хорошей жизни.
Первичные опоры Дохи в Ливии в виде триполитанских, мисуратских и бенгазийских кланов начали размываться, что опять-таки можно объяснить сложной племенной структурой Ливии и ее моноконфессиональностью.
Прошло достаточно много времени после «революции», и представители различных кланов начали искать свое место под солнцем, отбирая его друг у друга.
Так что сохранить единый базис поддержки катарцы не могли по объективным причинам. Началось броуновское движение различных групп, которые перетекали из одного лагеря в другой.
Со свержением Каддафи исчезла основная скрепа, которая объединяла оппозиционные прежнему режиму группировки.
Даже основная ударная сила, на которую в Катаре пытались положиться в лице мисуратцев, начала фрагментироваться. Союзник из Триполи А. Бельхадж был перекуплен и числится в союзниках премьер-министра правительства национального единства Ф. Сараджа.
Причем скрепы в виде финансирования (регулярного и большого) в этой ситуации Доха предложить своим союзникам не смогла. Катар при всем его богатстве не может кормить всех.
В этой ситуации Доха постаралась повторить иракский и сирийский опыт ИГ, создав надплеменную структуру, которую, как и в Ираке, предполагалось перевести со временем на самофинансирование, установив контроль над рядом нефтяных терминалов на побережье. Классическая схема для оси Катар – ИГ – Турция...
Но Ливия не Сирия и не Ирак. Здесь нет шиитов, которые являются естественным политическим и экономическим конкурентом суннитов, борьба против которых суннитского населения в этих странах является цементирующим фактором для радикальных исламистов, в том числе и ИГ. В Ливии все гораздо более мозаично и связано с обилием племенных групп и кланов.
Создание в ней надплеменной группы обречено на неудачу априори, поскольку отсутствует основная природа таких групп, как ИГ, – суннитский национализм. Есть лишь частные интересы конкретного клана и любой его союз с другим носит характер решения сиюминутных тактических проблем.
Кроме того, контроль над одной только портовой инфраструктурой не дает в Ливии финансового благополучия, поскольку все основные нефтяные месторождения находятся в глубине страны и контролируются местными племенами.
Воевать с ними ливийское ИГ не в состоянии. Так что собственных денег у него нет.
Именно поэтому его вытеснили из Сирта местные племена. По той же причине численность ИГ в этом регионе уменьшается и оно не в состоянии организовать широкомасштабные наступательные операции.
Да и попытка интервенции США, Франции, Италии и Великобритании, которую эти страны предприняли в апреле, направив в Ливию свой спецназ, также завершилась ничем.
Впрочем, правительства перечисленных государств категорически отрицали сам факт того, что их военные присутствуют в Ливии.
