Все эти опасные переезды, бесконечные оформления и переоформления документов казались им делом унизительным и обидным. К тому же незаконным. Почему они должны бросать квартиру, становиться переселенцами, если Киев считает Донецк Украиной и обязан делать выплаты пожилым и инвалидам без промедления.
Но теперь решиться на поездку их заставило тяжелое материальное положение всей семьи, и детей с внуками, и их собственной. За 20 месяцев на их пенсионных счетах уже скопилась немалая сумма, поехать пожить временно у родственников, оформить украинские пенсии, и, забрав причитающуюся сумму, вернуться домой – таков был план Гусевых.
И тогда Елизавета Федоровна позвонила родному брату, проживающему с семьей в их родительском доме, доме, где выросла она сама, но потом уехала учиться в Донецк, где потом встретила будущего мужа, Игоря Тимофеевича. В мирное время они каждый год ездили на малую родину, а как началась война, перестали. Но часто перезванивались. Брат рассказывал, что через из райцентр идет украинская техника, потом стали появляться и иностранные наемники.
На этот раз брат взял трубку, и она рассказала, что собираются приехать и пожить немного у них, пока пройдет все оформление. Сколько, пока не знают. Может, месяц, может, три. Но на другом конце воцарилось гробовое молчание. Елизавета Федоровна уж было подумала, что нарушилась связь, сейчас так бывает. Но тут же услышала голос невестки и повторила все то, что сказала брату. Но ответом была ненависть: «Вы там в своем Донецке жируете, вам еще вторую пенсию подавай. А вот не выйдет ничего». Гусева опешила: «Да не получаем мы полную пенсию, по сути, это пособие, а оно меньше, чем было до войны. А брат почему молчит?» - «А он теперь всегда молчит, как тарифы с ценами стали поднимать до небес, вот и замолчал. Как жить, не знаем. Это конец, тупик».
Невестка рассказала, что этой зимой (хорошо, что была не холодная) спалили весь уголь и дрова. От газа пришлось отказаться. Теперь на воду подняли такую цену, что они толком и огород не посадили, лишь всего понемногу. Потом пришли проверяющие, выставили за май сумму за полив, равную зарплате мужа. И как не доказывали, что весь месяц лил дождь, и поливать сотки мог только умалишенный, ничего не вышло. Теперь собираются обложить налогом сараи и хозяйственные постройки. Ни живность не разведешь, ни овощей не вырастишь. Нищета стоит у порога.
Елизавета Федоровна не стала ей рассказывать, как в тяжелые месяцы, когда они по вине украинской власти, устроившей блокаду старикам и инвалидам, остались без копейки денег, и выживали на гуманитарке, как делили одну дешевую куриную тушенку на четыре раза, чтобы сухой кашей не давиться, как отнесла она в ломбард свое обручальное кольцо. А перед новым 2015-м годом республика выплатила всем пенсионерам по тысяче гривен. И она сделала на праздник винегрет, тогда как родственники на той стороне готовили в духовке гуся. А с апреля уже легче стало, начали пенсии-пособия платить, правда, по маленькому курсу – один к двум. Но уже можно было выжить кое-как, ведь цены на территории республики высокие российские, а пенсии и зарплаты – одни слезы. Не стала рассказывать, как они с мужем, бывшим шахтером, получавшим до войны хорошую пенсию, переступив через себя, пошли в бесплатную столовую. И после ходили каждый день, и готовили в этой столовой вкусно и от души. И зла ни у кого не было, все старались друг другу помочь.
Не стала она напоминать своим украинским родственникам о том, что осенью 2014 года снаряд разорвался рядом с домом дочери в Куйбышевском районе, осколками побило крышу, выбило окна и двери. В этот момент семья была дома, и чудом осталась жива. Только ребенок теперь боится грозы. Да что там гроза, если обстрелы окраин Донецка ведутся каждый день, и каждый день есть раненые и убитые.
Но почему эта ненависть появилась и окрепла именно сейчас, какой человеконенавистнической пропагандой потчуют жителей Украины местные СМИ? – спрашивает Елизавета Федоровна. И не находит ответа, ибо все, что сейчас происходит на той стороне, это сумасшествие, а оно не поддается логике.
А вот еще один пример. Соседка по даче Татьяна Петровна ездила к родной сестре на юбилей в пригород Донецка – Угледар, который находится сейчас под контролем украинской власти. Накануне поездки места себе не находила. Сестра ей по телефону так и сказала: «Приезжай, но видеть тебя теперь я не очень хочу. Сама понимаешь, мы ведь теперь по разные стороны баррикад». Но Татьяна Петровна ничего такого не понимала, и только тяжелым камнем давили слова родного человека. А ведь всю жизнь были не разлей вода, сколько пережили. Сестра у нее участница войны, а она – Татьяна Петровна – на десять лет моложе. В войну сестрица ее выхаживала, заботилась о ней, а тут такое… Или уже не видит, что к власти на Украине пришли настоящие фашисты, хуже Гитлера.
До Угледара в былые времена и ехать то всего- ничего. Сорок минут, и там. До войны эта поездка обходилась в 8 гривен, теперь цена выросла до 200 гривен в один конец. Дорога занимает не менее пяти – десяти часов. Волновало ее два вопроса. Первый – как перенесет переезд, ведь на блокпосту могут продержать весь день, в второй – как встретит ее родная сестра.
Но при встрече, рассказала она, напряжение прошло, и сердце оттаяло. А на обратном пути случился с ней казус. Собираясь на автобус, забыла у сестры мобильный телефон. Сначала было расстроилась, ведь автобус уже был готов к отправке. Что делать? Поделилась она этим с пассажирами. Разговор услышал водитель и спрашивает адрес, где сестра живет. «Далековато, но успеем. Поехали за телефоном», - отвечает. Пассажиры это восприняли, как факт положительный, никто не возражал, несмотря на то, но после еще битый час стоять на блокпосту. А тут еще крюк делать по городу за телефоном старушки, бензин жечь. По дороге встретили племянника Татьяны Петровны, он бежал на встречу с телефоном в руках. Только и сказал: «Простите нас, мы ведь родные люди. Приезжайте чаще».
- Это было очень трогательно. Ведь в автобусе сидели все дончане, пережившие войну. Беда их сделала добрее и участливее друг к другу, - поделилась Татьяна Петровна.
А вот на той стороне… Что поделаешь, украинская лживая пропаганда сделала свое дело. Если два года подряд в головы людей вталкивать мысль о том, что это не украинская армия убивает жителей Донбасса, а российские агрессоры напали на Украину, то у них складывается впечатление, что так и есть. Ведь прыгали же они на майдане за лучшую жизнь, а вышло, что страна начала катиться вниз с ускорением, опускаясь в нищету.
На днях один житель Киева, мой давний приятель, который с самого начала не поддерживал майданную вакханалию, прислал электронное письмо. Долго не писал, а тут отважился: «В Киеве жизнь становится невыносимой. Люди в растерянности, они ждут осень, как страшного суда, поскольку жизнь для многих киевлян станет неподъемной. Говорят, что почти все средства, выделенные на субсидии, Украина уже «съела». В любом случае, к осени не останется ни копейки. У кого мозги не затуманены майданом, те давно все поняли, а кто был идейным, но столкнулся с властью при решении каких - либо вопросов, начал прозревать. Взяточничество, коррупция расцвели буйным цветом. Люди поняли, что своя рубашка ближе к телу. Ухудшение обстановки и пустой желудок некоторых заставили задуматься. Часть молодежи, у которой нет хорошего заработка, бежит или собирается бежать из Украины, куда глаза глядят. Так что, думаю, процесс потихоньку пошел. Только никого он не радует».
Факт, что люди бегут из Украины, уже не может скрыть и действующая власть, которая сама жирует и наживается на этой войне, иначе как объяснить стремительный рост миллионеров и опускание простого населения в бездну нищеты и беспросветности. Сейчас в Донецк возвращаются многие переселенцы. Можно видеть, как у подъездов они выгружают вещи из машин и странно смотрят по сторонам, словно вернулись в другую и незнакомую им страну. Многим надо неделю-другую, чтобы привыкнуть и обжиться в своем же доме, в своей квартире. Они часто выглядят, как иностранцы, которым вбили в голову всякую ересь и теперь им предстоит нешуточная борьба с раздвоением сознания. Соседи на лавочках их тут же вводят в курс дела – куда пойти, как оформить пенсию и гуманитарку, какая есть в Донецке работа.
Одна женщина, вернувшаяся с той стороны, робко спрашивает соседей: «Скажите, это правда, что в ДНР коммунальные услуги не подорожали и в несколько раз дешевле, чем на Украине?». Ей отвечают, что это правда, и она искренне удивляется.
- Что-то Евгения Михайловича нашего не видно, - говорит собеседница на лавочке. - Обещал еще на той неделе вернуться.
- Так он звонил, отменил возвращение. А почему, не хотел говорить. Но мать у него выпытала. Оказывается, через населенный пункт, где он сейчас обосновался, пошла украинская техника. И вся – в нашу сторону. Не хочет он в войну возвращаться. Так что, может, скоро вспомним мы 2014 год, - отвечает ей другая.
Соседки крестятся и вспоминают Бога:
- Господи, а дети – то как? Вон их сколько вернулось…
Но хищного зверя, попробовавшего крови, теперь вряд ли можно остановить. Украина – страна банкрот, и нынешняя власть может продержаться какое-то время только за счет войны и большого вранья. И чтобы огонь войны не погас, ей нужно разжигать ненависть между людьми, которые еще недавно говорили на одном языке в прямом и переносном смысле этого слова, а теперь перестали понимать друг друга. Страна, несомненно, обречена, как неизлечимо больной организм, но ведет себя, как раненый бешенный зверь, от которого можно ожидать любой подлости.
