Вопрос А. Кудрина: «Первый ваш президентский срок характеризовался тем, что экономический рост был в среднем ежегодно около 7 процентов, при этом цена на нефть в среднем была около 30 долларов за баррель. А вот нынешний президентский срок, даже при цене на нефть, если она будет 65-70 долларов, экономический рост в среднем будет около 1,5 процента ежегодно, в среднем. То есть на годы падения нужны будут годы роста, но в среднем это будет около полутора процентов, то есть это ниже, чем экономический рост в мире. Что вы готовы сделать, чтобы мы смогли создать новую модель роста?»
Ответ Путина: «Вы [Алексей Леонидович] были одним из авторов программы развития страны и экономики до 2020 года. «2020» — программа известная, и там ничего кардинально не поменялось. Если мы что то с вами не предусмотрели, то это, наверное, и наша с вами, в том числе и ваша, вина». И далее: «…нам нужно создавать лучшие условия для работы бизнеса, нам нужно создавать лучшие условия для частных инвестиций, нам нужно совершенствовать свою кредитно-денежную политику, нам, безусловно, нужно значительным образом улучшить систему управления в стране в целом…»
Конечно, Кудрин не получил прямого ответа. На самом деле вопрос состоял как бы из двух частей: «тогда рост был, а сейчас его нет, почему?» и «есть ли новая модель роста?» Попробуем ответить на эти вопросы за Владимира Владимировича.
Тогда рост был, а сейчас его нет
После разрушительных годов правления Ельцина и семибанкирщины, первые годы пребывания в Кремле команда Путина занималась расчисткой авгиевых конюшен. Отстранение олигархов от политики («равноудаление»), наведение элементарного порядка в банковской системе, налогообложении, распределении бюджетных средств, здравоохранении (помните, какие были больницы в 90-е годы?) и другие преобразования сразу же, с низкого старта, дали мощный толчок нашей экономике. Тогда Россия в буквальном смысле встала с колен и пошла быстрыми шагами вперед. И этот рост продолжался до 2008 года, пока не обвалилась стоимость американских ипотечных бумаг, которые потянули за собой весь фондовый рынок. Спекулянты («инвесторы») побежали из бумажных активов (нефть тоже бумажный актив на 99%) в доллары и евро. Побежали в том числе и из наших российских компаний, которые из-за потери части своей капитализации не смогли перекредитоваться на Западе.
После шока 2008-09 годов рост продолжился. Но уже не было низкого старта. А главной составляющей роста периода 2009-2013 (в 14-м году уже началась стагнация) стали банковские кредиты. На 1 декабря 2013 года банки выдали кредитов почти на 40,5 трлн рублей. И это без учета внешних заимствований российских банков и компаний, которые на тот момент составляли 732 млрд. долларов США. Таким образом, общая задолженность в РФ на конец 2013 года составила 65 трлн рублей, при том, что ВВП РФ на 2013 год составил 66 трлн рублей. А обслуживание банковского долга в России намного дороже обходится, особенно физическим лицам, чем заемщикам на Западе. 30-35% годовых — это еще не предел.
И конечно, Путин, а уж Кудрин так и подавно, прекрасно знают эти цифры, и что сейчас значительная часть доходов компаний и граждан уходит из развития и потребления, и тупо идет на погашение по старым кредитам, общий объем которых уже равен ВВП страны. Но об этом на прямой линии с народом лучше не говорить.
Понятно, что дальнейший рост за счет увеличения объема кредитования невозможен, если не изменить ставки кредитования и время на погашение. Можно оттянуть проблему на несколько лет, запустив «русскую рейганомику» — с постепенным понижением ставки кредитов до нуля и с возможностью перекредитовываться по новой уменьшенной ставке на более длительный срок (рейганомика начиналась с 19% годовых; ставку специально подняли до рекордной, чтобы больше времени было на ее падение).
Пойдем по американским граблям? Попутно проедая госрезерв и наращивая государственный долг? Не думаю, что ВВП рассматривает этот вариант.
Новая модель роста
Проблема банковского кредитования в том, что оно себя полностью исчерпало как инструмент развития общества. Можно дать мешок золота конкистадорам с условием, что они вернуться обратно с полными трюмами золота — расширяющаяся система. Но в замкнутой системе с устоявшимися рынками выдача кредитов с обязательным условием их возврата приведет лишь к перераспределению денежных средств из реального сектора в финансовый. А роста экономики не будет. Что мы сейчас и наблюдаем.
Но простая отмена ссудного процента ни к чему хорошему не приведет. Банки не могут работать без вознаграждения. Не будет процентов — не будет и кредитов. Нужно еще отменить обязательный залог по кредиту и обязательный возврат самого кредита, если фирма сработала с убытками.
Так сейчас работает, и довольно успешно, исламский банкинг, когда банк по сути выступает финансовым партнером заемщика, который в равной степени с заемщиком зависит от результатов совместной работы. Нет прибыли у заемщика — нет прибыли (возврата кредита) и у банка. Система исламского банкинга перераспределяет деньги от неэффективных пользователей к эффективным (а не из реального сектора в финансовый, как в западном банкинге).
Почему же тогда исламский мир так отстал в своем техническом развитии от западного мира, основанном на ссудном проценте? В том-то и дело, что на определенном историческом этапе система кредитования, основанная на банковском проценте (эпоха великих географических открытий и расширения рынков сбыта), была главным инструментом экономического роста и научно-технического развития. На нынешнем же этапе ссудный процент — это как на коньках по асфальту: вроде бы идти можно, но очень неудобно (того и гляди, что коньки отпросишь). Ставка ФРС сегодня 0.25% (клиническая смерть). А повышать ставку нельзя, потому что тогда вырастут расходы по обслуживанию государственного долга, на который уже и так уходит треть федерального бюджета США. Вот и получается, что ссудный процент уже умер.
Итак, банковская система с запретом на ссудный процент создаст условия, когда станут не возможны тромбы перекредитования. Кредиты будут идти не на покупку айфонов и поездок на море, а на развитие бизнеса. Банки будут давать деньги только тем компаниям, которые смогут приносить прибыль, а не тем, у которых есть ликвидный залог. Чувствуете разницу?
А еще нужно изменить налоговую систему и перераспределить крупную промышленную собственность в пользу государства. Госпредприятия, как в СССР, не должны платить налоги. Просто у них тогда изымалась вся выручка. А работники госпредприятий получали зарплату согласно штатному расписанию, которое утверждалось в министерстве или в главке (и премиальные фонды, конечно).
Но весь малый и средний бизнес должен оставаться в частных руках. Налоги должны быть простыми. Например, с каждого платежа с расчетного счета или по карте должно списываться 10% в пользу государства. Отпадает надобность держать бухгалтера, подавать декларацию в налоговую, да и сами территориальные ИФНС уже не нужны. Большая часть бюджетов всех уровней наполняется за счет госпредприятий, а все граждане и юрлица платят «десятину» с каждой покупки. Наличные деньги можно оставить. Но их получение (обналичивание в кассе банка или в банкомате) должно стоить те же 10%. И возврат в банк — тоже комиссия 10%. Охота сэкономить на налогах с помощью налички сразу отпадет. Везде, где работает сотовая связь, можно наладить и систему электронных платежей. А где связь не работает (в лесу), там и магазинов нет.
Платежная, кредитная и налоговая системы тесно взаимосвязаны между собой: меняется платежная система — меняются и две другие. Остается только разработать шаги поэтапного их реформирования.
Возможно, что-то из этого вышеперечисленного и имел в виду ВВП, когда говорил о том, что «нам нужно совершенствовать свою кредитно-денежную политику, нам, безусловно, нужно значительным образом улучшить систему управления в стране в целом…»
