Обычно такие приспособления стоят около тысячи евро. Поэтому Яна, жительница Львова, приютившая в своей двухкомнатной квартире пять кошек и трех собак и подробно изложившая, как помочь передвигаться самостоятельно домашнему любимцу с перебитым позвоночником, сразу стала популярной. Тогда, осенью 2013-го, евромайдан только начинался, и никому в голову не могло прийти, что очень скоро мы окажемся по разные стороны фронта.

С началом кровопролития в Донбассе Яна написала всем подругам с востока страны сообщение: «Девчонки, то, что происходит, – ужасно. Я вижу, как мою родину рвут на части, и не хочу в это верить. Полагаю, что вы можете прекратить со мной общение, ведь теперь для вас мы, жители западных областей Украины, - враги, бандеровцы и фашисты. Но нельзя навешивать ярлыки на всех без исключения. Я не хочу терять дружбу с вами».

Мы с Яной продолжали иногда переписываться. Она, как и до войны, делала репосты с просьбами о помощи приютам для животных или о поиске дома для бродячих четвероногих. А недавно, с обострением военных действий в Донбассе, наша беседа коснулась и политики. Я предложила Яне рассказать, как живется людям на противоположном конце Украины, как они видят и воспринимают войну на Донбассе. Ожидала услышать совсем не то, что получилось в итоге.

- Я очень люблю свой город, - начала Яна, - это моя родина, моя земля. Мне дорог каждый метр львовских улиц, каждый камень брусчатки львовских площадей. Очень огорчает, что на Востоке Украины Львов считают колыбелью неонацизма в нашей стране.

- А разве это не так? Ведь Львов – это город, где еще в Великую Отечественную творили свои черные дела Бандера и Шухевич.

- Подобные черные страницы есть в истории каждого города. Поверьте, я - коренная львовянка, и я могу утверждать, что сторонников Бандеры или Шухевича среди жителей Львова было меньшинство. Другое дело, что это меньшинство было очень активное и агрессивное. Их боялись. Поэтому бандеровское подполье так долго терроризировало западные области Украины. Я историк по образованию и знаю, что последний схрон был уничтожен в 1979 году.

- Но сейчас Бандера и Шухевич для вас герои?

- Их делает героями не народ, а политики, въехавшие на этих именах во власть. В 90-х, когда Украина обрела независимость, власть просто валялась на земле, и поднять ее мог кто угодно. Нужна была только идеология, отличная от коммунистической. Поэтому стал процветать украинский национализм, а Бандеру превратили в новое знамя этой идеологии, как Ленина у коммунистов. Львовяне по характеру – довольно толерантные люди, и я не скажу, что идеи Бандеры или Шухевича так уж популярны в городе. К их приверженцам можно отнести лишь часть радикально настроенного молодого поколения или маргинальных личностей, но определенный процент «городских сумасшедших» найдется в любом населенном пункте, в этом плане и Львов – не исключение.

- Если для большинства простых людей Галичины Бандера не является героем, то почему фашизм снова поднял голову на Украине?

- Как и во время Второй мировой войны верх взяло агрессивное меньшинство. Одних людей они просто запугали, других убедили, что мы живем не так и можно значительно улучшить свою жизнь, если уничтожить всё русское. Вы спросите, почему русское, а не польское, например? Да потому, что в Польшу наши люди ездят зарабатывать. А Россия далеко. Европа, для которой Россия – главный враг, хорошо обработала наш народ иделогически.

- Не только Европа! Ваши заокеанские кураторы со своими «печеньками» еще больше постарались.

- Хорошо понимаю ваше раздражение. А мы, к сожалению, слишком поздно поняли, что за эти «печеньки» от мисс Нулланд положили жизни тысячи наших мужчин, причем, что самое обидное, положили ни за что! Не за родину, не за свои семьи, а за интересы политиков, въехавших во власть на плечах тех, кто стоял на майдане.

- А вы надеялись въехать через станцию «Майдан» в Европу?

- Надеялись. И верили, что во всех наших бедах виноват уголовник и вор Янукович. Верили, что восставший народ приведет к власти порядочных людей, готовых защищать его интересы, а не заниматься личным обогащением. Хотели, чтобы наши дети жили лучше, чем мы. Европа нами просто воспользовалась и отказалась от Украины, попавшей в беду. Европейские ценности мы уже начинаем ощущать на себе, когда в нашем старинном городе секс-меньшинства решают провести гей-парад, а ненавидящие их праворадикальные организации, позиционирующие себя патриотами, разгоняют эту петушиную братию. А в Ивано-Франковске геи в полиции служат и даже уводят мужей из семей.

- Яна, много ли в Галичине людей, разделяющих вашу точку зрения?

- За всю Галичину говорить не могу. А во Львове – достаточно. Наш город никогда не был агрессивен или настроен националистически. Львов находится на перекрёстке культур и цивилизаций, он многонационален и мультикультурен. Я росла в 80-е годы 20-го века. Наша квартира была в так называемом дворе-колодце, где рядом жили русские, украинцы, поляки, евреи, венгры. Мы никогда не конфликтовали на национальной или религиозной почве. Говорили между собой на трех языках - украинском, русском и польском. Прекрасно понимали друг друга. Соседи почти не ругались из-за бытовых проблем, старались помогать тем, кто оказывался в сложной ситуации. Бабушка рассказывала, что после войны, когда шла волна репрессий, соседи не писали доносы друг на друга.

- Получается идиллическая картинка. Неужели и сейчас всё осталось по-прежнему?

- 21-й век, конечно, внес свои коррективы. Среди молодежи появилось много неформальных течений. Во Львове очень популярна такая субкультура, как готика. Я расстраиваюсь, когда вижу на улицах девушек и парней в черных нарядах, с пугающим макияжем и похоронными лицами. Последние годы возрождается и такое неформально течение, как батярство. Это тоже своеобразная субкультура, которая была популярна в начале 20-го века. Сейчас во Львове 1 мая даже празднуется день батяра. Молодежь старается подражать батярам: заниматься веселым времяпрепровождением в кафе и барах, хулиганить, болтаться по районам города, снискавшим дурную репутацию.

- Поехать в АТО такая молодежь не хочет?

- Нет. Городские парни не хотели принимать в этом участие с самого начала. Да и на майдан многие ездили только для того, чтобы бесплатно прокатиться в столицу. Ведь с работой у нас тяжело, и деньги на поездку найти трудно. А воевать идут в основном ребята из сёл. Они и пополняют ряды националистических организаций, так как легко поддаются убеждению тех, кто агитирует воевать за «идею нации». Много такой молодежи переехало во Львов. Коренные львовяне называют их презрительным словом «рагули». Но не могут противостоять их напору и агрессии.

- Но ведь ненависть к жителям Донецка и Луганска жители Львова испытывают?

- Испытывают, но далеко не все. В первых рядах ненавистников, конечно, националистические организации. Но их меньшинство по сравнению с общим количеством населения. Ненавидят Донбасс и те жители Львова, родные которых погибли или были тяжело ранены в зоне АТО.

- Вы упорно называете карательную операцию Украины на Донбассе антитеррористической. Почему?

- Вначале я была убеждена, что она действительно такой является, что власть в Донецке и Луганске захватили пророссийские террористические организации. Но потом стали возвращаться люди, побывавшие на Донбассе. Кто-то приходил покалеченным. Они рассказывали, что в действительности происходит в зоне АТО. Похороны постоянно проходят в городе и окрестных селах. Хоронят или новых жертв войны, или тех, чьи тела хранились в моргах, а потом были опознаны и выданы родственниками.

- А кто-нибудь из ваших родных был на войне против Донбасса?

- Нет, наша семья глубоко верующая и настроена категорически против любого насилия. Как только началась мобилизация, муж сразу уехал в Польшу. Сыновья еще, к счастью, маленькие. А среди соседей есть и погибшие, и покалеченные. Родные тех, кто погиб, встали на сторону радикальных организаций. Одна вдова пошла в волонтеры и теперь регулярно возит гуманитарную помощь нашей армии. Она и детей теперь воспитывает в ненависти ко всему русскому.

- Ну а вы как относитесь ко всему русскому?

- Я не сторонница того, чтобы Украина была частью Российской Федерации. Категорически против этого. Мы - суверенное государство и должны оставаться таким. Но ненависти ко всему русскому я не питаю. Глупо отрицать великую русскую культуру или победу советского народа (я говорю советского, так как воевали люди всех национальностей, населявших СССР) в Великой Отечественной войне. Я считаю, что мы - родственные народы, однако все же украинцы – это отдельный народ, а не часть русского. Хотя наличие у нас общего предка – восточных славян, отрицать нельзя.

- Но подрастающее поколение на Западной Украине будет твердо верить, что Бандера – герой, что Великой Отечественной войны не было, а Вторую мировую выиграли американцы и украинцы?

- Сложный вопрос. Я думаю, разрешить эту проблему можно только на уровне власти. В Украине к власти должны прийти адекватные люди. Настоящие патриоты, а не националистически настроенные неврастеники, умеющие кричать только лозунги. Но мне страшно, что мирным путем это не произойдет, а значит, будут новые жертвы и прольется еще немало крови.

- Яна, а странный тезис, что «Россия виновата», который распространен в ваших краях, ты лично разделяешь?

- Я не разбираюсь в тонкостях политики, но из того, что лежит на поверхности, могу сделать вывод: идет выяснение отношений между Россией и западным миром - Европой и США. А Украина оказалась между молотом и наковальней. Сначала за нее боролись и те, и другие, старались завоевать наше внимание, дарили «подарки» вроде кредитов или скидок на газ. Но когда интересы России и Запада столкнулись, на нас посыпались удары с двух сторон.

…Бедная-бедная Западная Украина. Да и всей Украине, «незалежной» и самостоятельной, можно только посочувствовать. Закончились подачки, и оказалась она между молотом и наковальней. Хорошо хоть, что Польша рядом, где можно с чистой совестью пересидеть и не запачкать руки. А Россия для них – далеко.

Что-то не получается у меня сочувствие. Да и ночь в Донецке выдалась очень «громкая», с постоянными обстрелами, гибелью и ранениями моих земляков, разрушенными зданиями. ...Моя поруганная и опустошенная родная земля. Все это отнюдь не располагает к сочувствию. И все всплывает в памяти фраза Яны: Россия – далеко.