Один из таких неутомимых поисковиков и следопытов - Александр Мальцев. 21 апреля 2016 года он и его товарищи побывали под городом Снежное, где были возданы почести героям-партизанам, погибшим в апреле 1943 года в окрестностях шахтерского города.
Благодаря стараниям группы донецких поисковиков поклониться памяти отца и его боевых друзей из Российской Федерации смог приехать сын одного из народных мстителей. С ним приехали трое взрослых сыновей и внуки.
Работа по поиску погибших и пропавших без вести на войне, продолжавшейся 1418 дней и ночей, - дело непростое, требующее терпения и упорства. Кто же эти люди, не спасовавшие пред такими трудностями? Об этом рассказ Александра Мальцева:
- Родом я из города Доброполья - центра «куста» шахт, расположенных на северо-западе бывшей Донецкой области. Вся моя довоенная биография связана с Добропольем, здесь я начал свою трудовую биографию, 10 лет работал в городском уголовном розыске. А когда украинские нацисты объявили Донбассу войну, пошел воевать. Мы защищали Саур-Могилу, держали позиции под Горловкой. В декабре 2015 года я уволился из армии ДНР по состоянию здоровья, теперь все силы снова могу отдавать поисковой работе.
- А что вас подвигло встать на «тропу» военных следопытов, когда это произошло?
- Достаточно давно, в 1988 году. И начал я с поисков места, где был захоронен один из моих дедов. С войны не вернулись оба моих деда. Дед по матери, Ковалев Яков Васильевич, погиб в 1944 году, освобождая от фашистов Прибалтику, а на деда по отцу - Мальцева Федора Петровича - пришло только извещение, что он пропал без вести 27 ноября 1943 года, а место, где это произошло, если верить извещению, находится на Днепре, недалеко от Киева.
О военных судьбах своих дедов я узнал от своих родителей и бабушек еще в раннем детстве, а когда достиг сознательного возраста, решил увидеть своими глазами могилу, где лежит дед.
Я стал наводить необходимые справки. И вот в 1988 году я поехал в Эстонскую ССР, на небольшой хутор в 60 километрах от города Тарту. Там, на обелиске, установленном на братской могиле, я прочитал фамилию своего деда по матери - Ковалев Я. В.
- Вам известно, в каком состоянии эта могила находится сейчас, уцелела ли она? Ведь в современной Эстонии многие памятники советской поры попросту ликвидированы…
- Этого, признаться, я не знаю. Братская могила, в которой похоронен дед, находится в уезде Валга. И плохо, конечно, что в Эстонию теперь не поедешь, чтобы узнать, как там обошлись с памятью моего деда и многих тысяч советских воинов, отдавших жизни за освобождение этой земли от коричневой чумы. К сожалению, в прибалтийских странах сейчас в почете именно «коричневые» - и те, кто воевал против Советского Союза более 70 лет назад, и их сегодняшние последователи.
- Что-нибудь удалось выяснить о том, как пропал без вести ваш дед по отцу?
- Вполне вероятно, что безымянной могилой солдата Мальцева Федора Петровича стал топкий днепровский берег или дно реки. Но я оптимизма не теряю. По опыту поисковой работы знаю, что свет иногда проливается, казалось бы, в совсем безнадежных случаях.
Многим, наверное, известно, что на территории Донецкого института неотложной и восстановительной хирургии, бывшей Областной центральной клинической больницы, есть две братские могилы. На памятниках значатся фамилии нескольких десятков бойцов и командиров Красной Армии, погибших и умерших от ран. Но на больничном дворе в годы войны были вырыты шесть траншей. Туда и укладывали тела солдат и офицеров, умерших от ран. Только по приблизительным подсчетам там могут лежать не меньше 500 человек. Возможно, что хотя бы на какую-то часть из них документы в архивах имеются. Не исключено, что кому-то из родных умерших в госпитале воинов могли оправить извещение, что человек пропал без вести. Таковым он считается до сих пор.
А еще нельзя забывать, что рядом с Институтом неотложной и восстановительной хирургии во время оккупации города Сталино действовал концентрационный лагерь для советских военнопленных. Никто не знает, сколько людей там было уничтожено фашистами. И закапывали их неподалеку, в том числе и на территории бывшей больницы. Среди погибших в концлагере могут быть люди, чьи имена установить теперь практически невозможно.
Да и с теми, чьи личные данные и место захоронения известны, случается несуразица. Например, в августе 2015 года мы похоронили останки советского офицера. Торжественное захоронение было проведено под Амвросиевкой. Но погибший командир все послевоенные десятилетия числился среди тех, кто похоронен в одной из братских могил в Артемовске.
- Что же нужно делать, чтобы такой путаницы встречалось как можно меньше?
- Работать в архивах, изучать серьезную военную литературу, отслеживать, насколько это возможно, все публикующиеся статистические данные о потерях в Великой Отечественной войне. И только вооружившись такой информацией, основательно проработав ее, можно выезжать "в поле".
Мы еще с конца 80-х - начала 90-х годов установили связи с поисковиками из многих регионов и республик Советского Союза. У нашей группы есть друзья-следопыты даже в Средней Азии и в Закавказье. Мы до сих пор стараемся поддерживать контакты, обмениваемся добытой информацией, помогаем в преодолении бюрократической волокиты, вместе думаем, как справляться с возникающими проблемами.
И результаты в нашей работе, хотя мы и считаем их скромными, есть. Удалось выпустить книги, где содержатся сведения о погибших в годы Великой Отечественной войны наших земляках, уроженцах Доброполья и Добропольского района, Александровки и Александровского района, Славянска и Славянского района, а также города Краматорска. В списки погибших, с указанием времени и места гибели, наконец-то внесено немало фамилий тех, кто очень долго проходил по графе «пропал без вести».
- В Донецкой области была издана «Книга памяти», где собрано немало имен наших земляков, не вернувшихся с войны. Какой, на ваш взгляд, уровень этой работы?
- Свое значение «Книга памяти» имеет. Но, по моему мнению, составляли ее те, кто никуда не выходил из кабинетов. А настоящая поисковая работа невозможна без выхода "в поле".
- Но, чтобы искать останки погибших воинов, необходимо еще и юридическое право. Как обстоит дело с этим?
- Пока почти никак. В Российской Федерации несколько лет назад было организовано «Поисковое движение России» (ПДР). Действует оно на основании принятого закона, и его работой руководит Министерство обороны РФ. С ПДР мы также установили контакты. А вот на бывшей Украине с 1991 года так и не был принят законодательный акт о поисковой работе - только Временное положение о порядке работы поисковиков. Основываясь на этом документе, в 2012 году мы организовать поисковое движение «Плацдарм».
Сразу столкнулись с разными трудностями и прочими «подводными камнями». Всему поисковому делу большой вред причиняют самодеятельные, «черные» следопыты. Среди них встречаются субъективно порядочные люди, искренне желающие найти останки погибших воинов, но занимаются они этим безграмотно, дилетантски. Попадаются и такие, кто заглядывает в архивы и библиотеки, но делают они это с единственной целью - поскорее найти места, где можно что-нибудь нарыть. Так и роют: пойдут в поле, где по их прикидкам что-то можно отыскать, и начинают копать. Найдут патронную гильзу, пуговицу с гимнастерки, человеческую кость - уже довольны, ведь на найденные артефакты находятся такие же «черные» покупатели.
Временное положение, действовавшее на бывшей Украине, лишь формально установило различие между организованными поисковиками и самодеятельными следопытами. Нам, чтобы выйти в поле, требовалось немало сил для преодоления бюрократических рогаток. Бюрократам не так просто было объяснить, кто мы такие и почему нам не сидится дома. Много полезной энергии уходило для доказательства очевидного.
- Благодаря вашей работе стало возможным мероприятие, проведенное неподалеку от города Снежное 21 апреля. Расскажите о нем подробнее.
- Осенью 1941 года, во время отступления войск Красной Армии, под Дебальцево попала в плен группа бойцов и командиров 167-й стрелковой дивизии. Среди попавших в плен были и люди из отдельной медицинской роты. Пленных немцы отправили в полевой концлагерь недалеко от города Снежное. Но уже вскоре шестерым пленным удалось бежать. В их числе был военный врач, по званию лейтенант, и фельдшер в звании сержанта.
Бежавшие из плена бойцы не собирались отсиживаться, они установили связь с местными жителями и организовали партизанский отряд, в который вступило более 30 человек.
Отряд сражался в тылу врага полтора года – до апреля 1943 года. Партизаны устраивали различные диверсии, ликвидировали отдельных вражеских солдат или небольшие группы фашистов. Но с 9 по 15 апреля фашистское командование предприняло против снежнянских партизан широкую карательную операцию. За шесть дней непрерывного преследования отряд потерял часть людей, а 34 партизана, включая шестерых бойцов и командиров, бежавших из плена осенью 1941 года, попали в руки фашистов. Примерно 20 - 21 апреля 1943 года их расстреляли. Произошло это недалеко от села Болдырево, в Ореховой балке.
Это произошло 72 года назад. К этой скорбной дате мы и приурочили торжественно-траурное мероприятие.
Останки расстрелянных фашистами партизан были вскрыты уже в сентябре 1943 года, через несколько дней после освобождения Снежного от немцев. Были опознаны все шесть человек, организовавших отряд. Среди погибших местные жители узнали еще 24 своих родных и близких. Всех погибших партизан тогда же похоронили в братской могиле. Но тогда неопознанными в землю ушли четыре человека. Никто из местных жителей их не опознал. Это могли быть бежавшие из фашистского плена наши бойцы или гражданские люди, проживавшие прежде где-то в других местах, не в селе Болдырево и не в городе Снежное. Кто они были, как их звали, сейчас установить очень непросто.
Мы провели работу и наладили связь с родственниками пяти из шестерых бойцов, вырвавшихся из вражеского плена и сумевших организовать партизанский отряд. Пока не получается отыскать родных солдата родом из Российской Федерации. Но мы не оставляем этот поиск.
Не все ясно и с одним из двух однофамильцев-грузин - Рухадзе. По разным архивным данным, пропавшими без вести числятся двое уроженцев Грузии, подходящими под этот случай: Рухадзе Павел (по другим сведениям - Арсен) и Рухадзе Михаил. Но кто именно из солдат с фамилией Рухадзе похоронен в селе Болдырево, пока выяснить не удается.
Мы пригласили приехать в Болдырево родственников всех пяти наших партизан, с которыми удалось установить связь. Отказались приехать родственники лейтенанта-военврача, уроженца Черниговской области. Они сообщили, что ехать в Донбасс для них теперь небезопасно, дома могут быть проблемы. Родственники еще четырех партизан тоже не смогли приехать.
На могилу своего отца и деда, армянина Цолака Аракелова, приехали его сын и три внука. Сейчас они живут в Пятигорске. Благодарили нас и сказали, что никак не ожидали, что о них вспомнят и позовут в такое непростое время. Родственники Цолака Аракелова об обстоятельствах его гибели не знали почти ничего.
Память героев мы почтили, как это у нас принято. Пришли жители села Болдырево и города Снежное. Присутствовали ветераны, молодежь, школьники. На могилу героев-партизан легли цветы. Бойцы армии нашей республики дали памятный салют.
- В братских могилах, разбросанных по всему Донбассу, лежат в основном солдаты и офицеры, погибшие при освобождении нашего края в 1943 году. А что известно о бойцах и командирах Красной Армии, погибших при обороне нашего края в 1941 году?
- По 1941 году сведений гораздо меньше. Наши войска вели тогда тяжелые оборонительные бои, отступали. Зачастую погибших некогда было по-человечески похоронить. Многие павшие так и остались лежать в поле. В распоряжении нашей группы есть данные по трем советским бойцам, погибшим здесь осенью 1941 года. Перед войной все трое служили в пограничных войсках, а после 22 июня отступали вместе с частями Красной Армии до самого Донбасса. Будем делать все, чтобы разузнать о них больше.
- Сведениями о каком количестве погибших и попавших без вести вы располагаете?
- Это, как минимум, несколько тысяч человек. Война прервала нашу работу, но теперь, вновь возвращаясь к ней, мы проведем ревизию всей нашей базы данных. Надо проверить, что мы имеем, и тут же определить направления, по которым мы могли бы продвинуться уже в ближайшее время.
Уже сейчас ясно, что к поиску примерно 20 человек мы можем приступить безотлагательно. По армейским документам времен войны они числятся пропавшими без вести, но мы располагаем сведениями, что эти люди захоронены в разных местах нашего региона. У погибших героев есть дети, внуки, правнуки. Они на нас надеются.
- У вас есть данные о каких-то малоизвестных событиях Великой Отечественной войны, имеющих непосредственное отношение к Донбассу, и о людях, в этих событиях участвовавших?
- Занимаемся и этим. Сейчас известным стало имя Ильи Старинова. Он прожил долгую жизнь и умер в 2000 году, в возрасте 100 лет. В историю полковник Старинов вошел как «дедушка советского спецназа» и «отец всех советских диверсантов». Илья Старинов прославился, участвуя еще в Гражданской войне в Испании, продолжавшейся с 1936 по 1939 год. Но тогда очень мало кто знал его настоящее имя. Для сослуживцев он был просто Рудольф. Рудольф-Старинов организовал и провел успешную диверсионную операцию против немцев в районе Новоазовска, который тогда назывался Буденовкой.
В прессе время от времени появляются публикации о «черных песках» на берегу Азовского моря. «Черные пески» - не выдумка. Наличие «черного песка» указывает, что в недрах содержатся залежи урана или других радиоактивных элементов.
У фашистской Германии, как известно, был свой «атомный проект», которым руководил ученый Вернер Гейзенберг. Немцам было известно, что в недрах Донбасса есть и уран, что его залежи располагаются вдоль северного берега Азовского моря. Сюда из Германии прибыла целая бригада геологов, физиков-атомщиков, радиохимиков, горных инженеров и других специалистов. Они живо принялись обследовать Азовское побережье.
Уже в начале 1942 года на азовское побережье Донбасса стали свозить рабочую силу, главным образом военнопленных. Их размещали в специальных концлагерях, расположенных рядом с местами, где было запланировано начать добычу урана. Концлагеря вместе с объектами урановых разработок были отнесены к объектам особой секретности. Один из таких объектов, причем самый крупный, немцы создали под Новоазовском.
Советской разведке стали известны планы противника. По приказу командования Илья Старинов разработал операцию по разгрому уранового объекта, расположенного под Буденовкой. В диверсионное формирование, которому предстояло эту операцию осуществить, помимо советских разведчиков и диверсантов было включено немало испанских антифашистов, эмигрировавших в Советский Союз в 1939 году, после поражения республики. Все эти люди впервые вступили в бой с немецкими и итальянскими фашистами еще на своей родине, что такое фашизм, они знали не понаслышке, и у каждого из них к фашистам был свой счет.
Диверсионный отряд, куда были отобрано более 500 человек, прошел необходимую подготовку и 23 февраля 1942 года вышел в сторону Буденовки по льду Азовского моря из Ейска.
Внезапная атака на урановый объект с моря стала для фашистов полной неожиданностью. Группа, подготовленная Стариновым, взорвала производственные мощности, немало фашистов было уничтожено, в плен был взят немецкий офицер, при котором оказался портфель с документами, относящимися к германскому атомному проекту.
Мы хотели бы узнать как можно больше об участниках этой необычной операции. Но почти все документы, связанные с деятельностью Ильи Старинова, засекречены до сих пор. Кое-что можно выяснить из наградных листов. Некоторые данные удалось собрать только о восьми испанских антифашистах, помешавших гитлеровской Германии обзавестись атомной бомбой. Но мы не теряем надежды, что со временем об участниках рейда на Буденовку в феврале 1942 года мы узнаем больше.
Еще одна не очень известная боевая операция, проведенная в Донбассе, - это неожиданный для противника ввод в прорыв трех танковых бригад и одного кавалерийского корпуса.
В конце августа 1943 года, когда еще шли бои на Саур-Могиле и на других участках Миус-фронта, линия обороны немцев в некоторых местах была уже прорвана. Через один из таких прорывов в тыл врага и были срочно брошены три танковых и одно кавалерийское соединение. Они провели рейд по тылам противника, сметая все на своем пути. К особым заслугам танкистов и кавалеристов следует отнести уничтожение четырех немецких аэродромов: под Буденовкой (Новоазовск), а также в районах Тельманово, Кутейниково и Горловки. В результате немцы на земле понесли крупные потери авиатехнике. Этот факт сыграл не последнюю роль в том, что фронт врага стал рассыпаться, поэтому немецко-фашистским войскам пришлось убираться с Донбасса гораздо быстрее, чем рассчитывали в ставке фюрера.
В ходе этого рейда по вражеским тылам погибли наши бойцы и командиры. Наш долг - как можно больше узнать о них. Надеемся, что успех будет сопутствовать нам и в этом вопросе.
- Каковы перспективы поисковой работы на территории, контролируемой Донецкой Народной Республикой? Созданная в 2012 году поисковая организация «Плацдарм» продолжает существовать?
- В Донецкой Народной республике уже принят закон о поисковом движении и о работе поисковых групп. То, что закон есть, - хорошо, но чтобы он заработал по-настоящему, нам еще придется «штурмовать» наших местных бюрократов. На возобновление деятельности организации «Плацдарм» надежды остаются, но уже понятно, что это будет не та организация, какой она была до войны.
Возникший политический раздел, проблема выбора - с кем ты, за что ты? - прошлись и по «Плацдарму». Большинство наших ребят с первых дней боевых действий ушли в ополчение. Но нашлись и те, кто подался в «АТО», я знаю трех человек, воюющих сейчас на стороне врага.
Однако работа не ждет, и мы ее разворачиваем. К нам приходят молодые ребята. Новая группа поисковиков организовалась в Снежном. Трое молодых людей пришли к нам в Горловке. В Иловайске у нас пока двое «добровольцев». В Амвросиевке действует группа более крупная, там поисковиками решили стать 15 школьников. Руководит амвросиевской группой Лариса Тур, учительница одной из школ города.
Все эти группы надо заново свести в одну систему, вооружить их необходимыми знаниями и пониманием стоящих перед нами задач. Не будем тянуть и с практическими занятиями. Грамотно организованная работа в поле - лучшая школа. Рассчитываем, что таким путем выведем молодую смену на многотрудную тропу военных следопытов. На такую перспективу мы работаем уже сейчас.
