Аня согласилась встретиться и рассказать о муже: каким он был, почему пошел на войну, когда другие решили отсидеться в теплых местах, как сейчас живет вдова героя и есть ли какая-то помощь от молодого государства.
- Аня, расскажите, как вы познакомились с Эдуардом.
- Сначала мы долго общались через Интернет. С каждой новой перепиской становилось понятно, что по духу мы очень близкие люди. А однажды Эдуард приехал в гости и остался. Сказал, что навсегда. Мы с детьми жили в то время в поселке Абакумова. Говорю «жили», потому что сейчас там опасно. Квартира, где мы были счастливы, стоит пустая, да и мы с детьми осиротели.
Когда к нам пришел Эдуард, стали одной семьей. Доченьке Алине было всего два года, она сразу посчитала его своим папой. Сын Артем тоже принял Эдуарда, они подружились. Было такое ощущение, что в дом пришла большая радость, он сразу ожил. Расписались мы 23 сентября. Тогда я и предположить не могла, что через три года его не станет.
Анна ненадолго замолкает и вновь продолжает говорить об Эдуарде:
- Мы жили очень дружно. Выходные всегда проводили вместе. Муж был легким на подъем. Вокруг все пруды наши были – ходили на рыбалку. Недалеко есть село Лозовое, а рядом – чудесные пруды. Село это я хорошо знаю, так как почтальоном там работала до войны. Рыбы в реке много. И окунь, и подлещик, и красноперка. Еще Эдуард нас часто на шашлыки возил. Вместе с ним мы тоже стали легкими на подъем. Теперь, оглядываясь назад, понимаю, что такое счастье.
- Чем занимался Эдуард до войны?
- Он работал охранником в серьезных структурах. Был очень щедрым и отзывчивым, все время кому-то помогал – друзьям, родственникам, знакомым. Родителей он очень рано потерял, из близкой родни был только сын. Оставшись вдовцом, Эдуард сам поднимал парня. Он хорошо знал, почем фунт лиха, был сильным и никогда не сдавался.
- И, не колеблясь, принял решение вступить в ополчение?
- Когда начался майдан, стало понятно, что раскручивается югославский сценарий, но в местном варианте. Вся эта зараза лезла в Донецк. Их вооружали, везли сюда автобусами, хотели взорвать Донбасс изнутри. Эдуард был на площади с первых дней. Потом, когда взяли здание облгосадминистрации, дежурил там ночами. Я готовила побольше всякой еды, чтобы он мог покормить и других ребят. Сама бы туда пошла - нельзя было оставить детей одних дома, но всей душой была там.
Когда ребята стали записываться в ополчение, я понимала, что Эдуард не останется дома. Конечно, я пыталась его отговорить, потому что не хотела потерять любимого человека. Потом он пришел и говорит: «Аня, мой сын записался в ополчение, а ему ведь только 20 лет. Неужели я смогу отсидеться?» Я молчала, и он молчал. Потом он вставал с дивана: «Аня, ну что я сижу…»
В начале июня Эдуард отправил нас к своему другу в село Безымянное на море. Это недалеко от Новоазовска. Там было спокойно. Мы уехали, а на следующий день он собрал вещи и ушел в батальон «Восток», туда, где был его сын Сережа. Домой я вернулась раньше, мне ведь надо было на работу выходить, а мама с Алинкой и Артемом осталась на море.
Помню, 21 июля Эдуард позвонил мне на работу. «Где ты? Мы вышли из окружения. Я живой. Мы на базе, назвал адрес». Отвечаю: «Скоро буду. Я уже лечу». Не помню, как вызвала такси, как ехала через весь город. Эдуард и все ребята были грязные, измученные, но живые. Я узнала, что под Песками их окружили танки. Там была провокация. Первый танк появился с флагом то ли Новороссии, то ли ДНР. Ребята подумали, что идет подкрепление. Но танки подошли ближе и открыли огонь на поражение. Наших ребят начинали окружать, и вывести их из окружения мог только тот, кто хорошо знал местность. Причем это нужно было делать ночью. А Эдуард, как я уже сказала, рыбак. Он все пруды, все тропинки в этом районе знал. Группу повел он, а прикрывал ополченец Саша Лаврик с позывным «Солдат». Саша погиб, но группа вышла из окружения.
Мы поехали домой, а через сутки муж снова ушел в ополчение. Скоро и мы покинули дом. 8 августа я попала под обстрел, но все обошлось. Сразу же собрала вещи и переехала в мамину квартиру в центре Донецка. Поселок Абакумова с того времени обстреливали постоянно. Скоро туда перестал ходить транспорт, а люди, которые остались, перешли жить в подвалы.
- Потом еще виделись с Эдуардом?
- Да. У них через каждые три дня были ротации. Он приезжал. К концу месяца вернулась и мама с детьми. Последний раз муж приехал 27 августа. Был сам не свой. Там, на фронте, каждый день гибли ребята, еще совсем молодые. Эдуард побыл дома два дня, и все это время меня от себя не отпускал. Он словно боялся меня потерять, словно что-то чувствовал. Уехал на фронт 29 августа. Перед самой его гибелью прихожу домой, а дети мои сидят на диване и напевают мелодию похоронного марша. Это было так жутко. Где они его слышали? Они ведь и похорон никогда не видели. А тут поют.
А на следующий день приехал Сережа, сын Эдуарда. В сумке – вещи мужа. Я спрашиваю, где папа. А он говорит: «Нет папы, его накрыло…» Сережа рассказал, как все произошло. Это было в одиннадцать часов ночи. Муж вышел из укрытия, чтобы мне позвонить. Я ему никогда не звонила, на это был запрет, чтобы враг не мог определить их место нахождения. А тут он сам не выдержал, захотел со мной поговорить. Он услышал свист мины, упал. Прямое попадание, спастись не было никаких шансов. Это была мина МОН-120.
- Вам помогли с похоронами?
- Помогли ребята из батальона «Восток». Спасибо им. Похоронили Эдуарда, как он просил, рядом с родителями. Он так говорил: «Аня, сейчас война, а на войне гибнут солдаты. Если со мной случится беда, похорони рядом с родителями. Мне не нужна никакая Аллея Славы. Я же не ради почестей пошел Донбасс защищать».
Знаете, для него примером был дед, который погиб, освобождая Украину от фашистов. У мужа самый большой праздник был День Победы. Он говорил, что хочет найти могилу деда, и даже примерно знает место, где она находится. Мы собирались туда поехать, а тут и к нам пришла война. Не успели. Эдуард сказал: «Мой дед воевал с фашистской чумой, теперь, видно, настал мой черед».
- Аня, дети вспоминают Эдуарда?
- Да, часто. Алинка ждет, что папа обязательно вернется и будет ее катать на плечах. Он говорил: «Пусть только кто-нибудь посмеет сказать, что Алина не моя дочь. Я за нее горло перегрызу». Она ведь совсем малышкой была, когда он к нам пришел. У меня на страничке в социальной сети есть картина, где погибшие солдаты по лестнице уходят высоко в небо. Дочка тычет пальчиком в картинку и говорит: «Папа». А потом добавляет: «Он там побудет немножко и вернется. Правда?» Артем сказал, что теперь всегда будет брать пример с Эдуарда. Я очень благодарна судьбе за то, что она послала нам этого человека. Он был настоящим.
- Вы получаете помощь от Донецкой Народной Республики?
- Сейчас никакой. Вначале всем, кто потерял на войне родных и близких, обещали выплатить по 800 тысяч гривен. Тогда, в 2014-м и в первой половине 2015 года, в ДНР еще ходили гривны. Я получила 10 тысяч гривен. Было еще 2,5 тысячи гривен ко Дню Победы. Это все. Теперь тишина. На детей - ничего, ведь Эдуард их не успел усыновить, хотя собирался. Я работаю, как-то выживаем. Сын в школу ходит, питание платное - 500 рублей в месяц. Конечно, тяжело. На 9 Мая мне отдали награду Эдуарда - «Защитнику Саур-Могилы». Он и там успел повоевать, проявил себя как герой. А за то, что в Песках вывел ребят из окружения, видно, не заслужил ничего? Думаю, это несправедливо.
Я считаю, что все ребята, которые в начале войны пошли в ополчение, герои. Они были первыми, не дрогнули, не испугались, они приняли решение сами и пошли не за жалование или льготы. Но в республике по неизвестной причине нет закона о статусе погибших и членов их семей. Есть матери, которые потеряли своих детей на войне. Они теперь бедствуют. Елена Солдатова, мама Саши Лаврика (отсюда и его позывной - Солдат), чтобы помочь семьям погибших, создала организацию «Союз вдов и матерей Донбасса». Конечно, через нее идет какая-то благотворительная помощь. Члены этой организации поднимают очень важные вопросы гуманитарного и законодательного уровня. Они задают вопрос: почему в ДНР до сих пор нет ни статуса героев, ни других законов об ополчении, но зато появились «льготники» - сытые и напыщенные. С каких фронтов они вернулись?
...И на этот вопрос власти ДНР предстоит ответить, чтобы дети и вдовы знали, за что сложили головы их дети и мужья. А память… Она всегда будет с нами.
