Не каждому шахтерскому городу суждено быть с миллионом роз и морем зелени. Добыча угля – работа пыльная, поэтому в сухой сезон над Ждановкой пыль стоит столбом.
Зато природа, обступившая городок со всех сторон, - одно загляденье! Здешняя степь выцветшей и пожухлой бывает только поздней осенью и ранней весной. Но стоит взойти полевым травам и цветам - и земля преображается до неузнаваемости. Поля превращаются в сплошной зеленый ковер, из балок и оврагов тянутся ввысь густые кроны деревьев, а чуть поодаль от Ждановки, среди высокотравья, кустарников и камыша, поблескивают воды речки Нижняя Крынка.
На эту живописную долину давно обратили внимание руководители шахт и близлежащих городков и поселков. Еще с середины прошлого века на брегах Нижней Крынки появились туристические базы и пансионаты. И уже вскоре у людей, живущих в сердце горнопромышленного Донбасса, появилась своя зона отдыха. От запыленных шахт и дымных заводов Макеевки, Енакиево, Харцызска, Шахтерска до степной речки Нижняя Крынка совсем недалеко, но приехавшие сюда словно попадали в другой мир, где буйствовала зелень, наполняя воздух терпкими настоями степи и леса.
Такую землю и природу не любить невозможно. И живая природа отвечала взаимностью своим преобразователям и покровителям - шахтерам, металлургам, машиностроителям, автотранспортникам, строителям.
Прошло не одно десятилетие с тех пор, как на улицах горняцких городов, в степях и перелесках шахтерского края отгрохотали взрывы бомб и снарядов. Было это еще в годы Великой Отечественной войны, когда Советская Армия освобождала Донбасс он немецко-фашистских оккупантов.
Незалежная Украина на протяжении 20 с лишним лет своего существования больше напоминала глухое болото, и казалось, никогда не бывать здесь военному грому. Выросли поколения, не знавшие, что такое артиллерийские залпы или пронизывающая воздух и человеческие нервы "работа" реактивных систем залпового огня.
К такому мирному поколению принадлежал и родившийся 7 ноября 1981 года Юрий Носов. Его родина – поселок Зуевка, но через три года после рождения сына семья Носовых переехала в поселок Розовку, что всего в двух километрах от Ждановки. Отец Юрия служил в милиции, мать, медик по профессии, работала в рентгеновском кабинете местной больницы.
"Аттестат об окончании школы Юра получил в 1999 году", - начала рассказ о сыне Лидия Носова, - а уже осенью ему исполнилось 18 лет, в этом возрасте парней призывали служить в армию. Мой муж тогда работал в милиции, и я скажу откровенно: при его связях нам ничего не стоило «отмазать» сына от срочной службы. Но мы даже никогда не заводили об этом речь. Юра, когда еще учился в школе, твердо заявил: «В армию пойду обязательно. Какой же из меня мужчина, если я стану увиливать от военной службы?» И ушел в армию, как и полагалось тогда, на полтора года.
Домой Юрий вернулся в 2001 году. Пришел возмужавший, подтянутый, широкоплечий. По примеру отца пошел служить в милицию. На следующий год поступил заочно учиться на юридический факультет Алчевского металлургического института. Юра еще в школе был сильным, выносливым парнем. Любил спорт, разные его виды, но с особым желанием занимался тяжелой атлетикой.
Прослужив в милиции два-три года, Юра стал говорить, что это не его дело. Мы насильно сына нигде не удерживали, он вырос самостоятельным, с крепким характером. И если уж он принял решение уходить из милиции, значит, на то были серьезные причины.
Из органов внутренних дел Юрий уволился в 2005 году и сразу устроился работать на шахту "Комсомолец Донбасса", стал горнорабочим очистного забоя. Учебу он не бросил и заочное отделение юридического факультета Алчевского металлургического института окончил в 2007 году. Так что получился у нас шахтер с дипломом юриста.
На работе Юру уважали, одно время его даже избрали бригадиром добычной бригады. Среди шахтеров он всегда был своим человеком. Жизнь шла своим чередом, ничего не предвещало каких-то невероятных событий. Наступила осень 2013 года..."
Лидия Николаевна прервала свой рассказ, было видно, что о дальнейшем ей говорить невыносимо тяжело.
В семье Носовых политикой не увлекались. Власть президента Януковича не жаловали, и было из-за чего. Люди, у которых хватало повседневных забот, чувствовали, что на Украине правят бал высокопоставленные жулики и взяточники. Наблюдая по теленовостям за собравшимся в Киеве майданом, Юрий и его родители порой думали, что в происходящем больше всех виноват президент Янукович, оказавшийся никчемным главой государства. Но майдан распалялся, буйствовал, впечатления от него приводили семью Носовых в шок. Потом был шок от государственного переворота и всего, что последовало за ним.
Спустя 71 год земля и люди Донбасса вновь услышали залпы орудий, зловещий шелест воздуха от летящих снарядов, надрывный визг минометных мин.
Ждановке и ее округе поначалу повезло. Боевые действия развернулись вдали от небольших городов и поселков, словно заслоненных широкими «спинами» Донецка, Макеевки, Горловки, Дебальцево. Вынужденные взять в руки оружие жители Донбасса сражались и стояли насмерть в Славянске, Краматорске, под Красноармейском, Курахово, Константиновкой, в Донецком аэропорту. Но с каждым днем становилось все ясней, что война придет и в Ждановку. Хотя жителям Ждановки, особенно женщинам, не верилось, что будет так…
С самого начала войны парни Ждановки решили организовывать народное ополчение. Решено – сделано. Уже в июне 2014 года Ждановка обзавелась собственной самообороной. С этого момента Юрий Носов и его товарищи могли заниматься укреплением и обучением ждановского отряда ополченцев.
Бои за Ждановку начались в конце июля 2014 года. А 17 августа силы ополчения были вынуждены оставить городок. Этот же день стал последним, когда Лидия Носова видела своего сына живым.
"Юра почти все время был на позициях, но иногда ему удавалось наведываться домой, - продолжила мать воспоминания о сыне. – Мы со знакомыми женщинами помогали своим воюющим детям. Собирали продукты, а я, например, неплохо пеку хлеб, поэтому всегда старалась предать ребятам свежие буханки. И вот 17 августа Юра забежал домой попросил, чтобы я испекла хлеба, всем, мол, понравился. Юра все взял, что мы приготовили, сказал, что будет на связи, и помчался туда, где находился его отряд. Вскоре раздалась такая стрельба из пушек, какую мы до того еще не слышали. Смотрим, а уже по нашим улицам украинские солдаты идут. Тут звонит Юра и говорит: "Они уже здесь!" Я не знала, как быть. Звоню сыну и спрашиваю: "Может быть, вернешься домой?" А он: "Уже поздно. Мы уходим. Будем драться!" В оккупации Ждановка и поселок Розовка оставались до октября 2014 года. Украинские военные принялись даже городить неподалеку что-то типа концлагеря. Много, наверное, неблагонадежных тут нашлось среди местных жителей. Но мы в Розовке не остались. Вместе с мужем уехали к моей сестре в Керчь. С сыном связь по телефону восстановили. Юра старался звонить, как только выпадет момент. А если не было возможности сказать хоть пару слов, просил своих ребят звонить нам. Они рассказывали, как воюет наш сын. Юре и многим ребятам было чуть больше 30 лет. Но по сравнению с совсем юными ополченцами, которым не исполнилось и 20 лет, Юра и его товарищи считали себя "стариками". И сын не раз говорил: "В случае чего - пусть уж погибнем мы. Все-таки мы пожили больше, чем эти пацаны. Да и жизни свои просто так не отдадим. Сумеем, если что, утащить за собой на тот свет побольше врагов. А двадцатилетние должны жить на нашей земле".
Подразделение, в котором воевали Юра и наши ребята, сначала действовало под Горловкой, а потом их перебросили в район Дебальцево.
На войне Юра стал пулеметчиком. Не раз прикрывал товарищей на самых опасных позициях. Из боя они почти не выходили. У Юры даже не нашлось времени проститься с отцом. Моего мужа, Виктора Владимировича, не стало 15 декабря 2014 года. Он в это время был в городе Снежное, где лечился. Там его и похоронили.
А для Юры последним днем жизни стало 2 февраля 2015 года. Они тогда были в районе Дебальцево, под поселком Чернухино, где проходит автотрасса на Луганск. Как раз шла ликвидация Дебальцевского «котла», поэтому весь день был боевым.
Я с Юрой успела поговорить около часа дня. Даже по телефону было слышно, как стреляют. Но Юра был таким, как всегда: успокаивал меня, говорил, что не все так страшно. Я его только попросила быть острожным.
Последним из наших родственников, кто разговаривал с Юрой, был его двоюродный брат Александр. Это было уже в 6 часов вечера. Звуки боя опять доносились по телефону. Юра снова сказал, что все в порядке, мы скоро из боя выйдем, нас подменят… И вдруг связь прервалась.
Потом уже нам рассказали, что подразделение, в котором воевал Юра, стало отходить в тыл, на короткий отдых. Но их, видимо, "вычислил" противник. Сначала по уходящему подразделению ударили из пушек, а следом появились украинские солдаты. Вышло так, что подмоги рядом не оказалось. И Юра сказал командиру: "Уводи ребят, я прикрою, не первый раз!"
Среди тех, кого Юра прикрыл огнем, много было двадцатилетних и даже восемнадцатилетних бойцов. Он словно чувствовал, за кого потребуется отдать жизнь. С Юрой остался «второй номер» пулеметного расчета. Они отстреливались, и тут рядом разорвалась граната, выпущенная из гранатомета. Этого парня, его зовут Степан, осколки ранили, а вот Юра погиб на месте.
Мы по телефону часто уговаривали Юрия выхлопотать отпуск и приехать домой, хоть на пару-тройку дней. Но он все говорил: "Приехать и сам хочу, давно вас не видел. Но сейчас не могу. Вот управимся с этим Дебальцевским "котлом", тогда постараюсь выбраться". Судьба, однако, распорядилась иначе.
Юру мы похоронили 6 февраля на кладбище в Зуевке, рядом с дедом и бабушкой. Проститься с моим сыном приезжали командир роты, другие ребята из его подразделения.
Потом Степан нам рассказывал: "Многие люди, даже на Донбассе, до сих пор не понимают, против кого нам приходится воевать. Те, кого бросили на Донбасс, хуже фашистов, гестаповцев! На своих позициях они привязывали к деревьям наших женщин и детей, чтобы мы не могли стрелять по врагу. Живым щитом прикрываются, а по нам палят! Такого нельзя ни забыть, ни простить!"
Я тоже не понимаю, как кто-то может говорить, что Донбасс останется в составе Украины. Это было бы надругательством над памятью моего сына и других погибших ребят. Донбасс уже выбрал свою дорогу и с нее не свернет!"
...Сейчас Лидия Носова по-прежнему живет в своем доме, в поселке Розовка. Жить после гибели сына тяжело. Но есть люди, для которых жить стоит. Дочь Алена, она на семь лет моложе своего погибшего брата. У Алены подрастает трехлетняя Саша. Муж Алены Сергей тоже среди тех, кто защищает Донбасс.
В Ждановке Лидия Носова бывает наездами. Здесь о ней не забывают. Помощь оказывает Совет ветеранов шахтерского городка. Матери погибшего солдата полагается и гуманитарная помощь. Но самое нужное для родителей погибших бойцов – это память живых людей о не вернувшихся с войны сыновьях, настоящих героях донецкой земли.
Во Дворце культуры Ждановки, в зале городского Совета ветеранов, уже создана небольшая экспозиция, посвященная памяти жителей городка, отдавших свои жизни за свободу Донбасса. С двенадцати фотографий смотрят лица молодых парней и совсем еще юных ребят. Сейчас фотографий должно быть пятнадцать. С момента создания экспозиции еще трое ждановцев пали смертью храбрых на фронте…
Тут же, у стола, на котором расставлены фотографии героев, можно увидеть экспонаты другого рода, которые также нужны для долгой и правильной памяти о нашем времени. Эти «игрушки» - неразорвавшиеся и потом разряженные мины и снаряды, подобранные в живописных окрестностях Ждановки. Пришла весна, поля и перелески вновь покрываются зеленью, как будто и нет никакой войны, но вот гулять среди расцветающей природы еще долго будет опасно.
Живые не вправе предать память героических защитников Донбасса. Дело, за которое отдали жизнь шахтеры, рабочие, люди других профессий нашего сурового, но необычайно красивого края, должно жить в истории и в сердцах всех людей.
