В числе прочих обсуждалась версия, связывающая войну в Донбассе и российскую операцию в Сирии. Допускалось, что российское военное руководство предполагало значительную эскалацию в Донбассе и опасалось необходимости ведения войны на два фронта. К тому же в последние дни ситуация на линии соприкосновения резко обострилась. Напрашивается мысль и о возможности неких кулуарных договоренностей или же размена с Западом по вопросам Украины и Сирии.
Тем более, сразу же после принятия решения о выводе основной части российской авиагруппы состоялись телефонные переговоры Владимира Путина и Барака Обамы, где поднималась не только сирийская, но и украинская проблематика. Впрочем, тут можно возразить, что эти две темы оказываются на повестке дня практически любых переговоров на высшем уровне. Да и растерянность официального Вашингтона в ответ на решение о частичном выводе подразделений ВС РФ из Сирии заставляет усомниться в каком-либо предварительном согласовании позиций.
C вопросом о том, можно ли каким-то образом увязывать между собой обострение военной ситуации в Донбассе и вывод основной части российских войск из Сирии EADaily обратилось к политологам и военным аналитикам.
Президент Института национальной стратегии Михаил Ремизов не исключает, что наряду с остальными может рассматриваться и это предположение. Однако, по его мнению, существование каких-либо договоренностей между Россией и США маловероятно. «Я бы не говорил о возможности закулисного диалога с американцами по принципу размена Сирии на Украину. Это крайне неправдоподобно. Это не соответствует ни декларируемой, ни реальной внешнеполитической философии США», — убежден эксперт.
А вот угрозу войны на два фронта, по его словам, всегда следовало и по-прежнему следует учитывать, рассматривая ситуацию в Сирии и Украине. Ремизов пояснил, что за период действия «второго издания» Минских договорённостей баланс сил в военной сфере существенным образом сместился в пользу украинских вооруженных сил, и для них теперь велик соблазн решить вопрос Донбасса стремительным ударом — блицкригом.
«У Москвы меньше возможностей для ответа на такую угрозу в ситуации, когда она направляет силы и средства — специалистов, консультантов, планировщиков операций, может быть, отдельные спецподразделения в Сирию. Соответственно, и вероятность реализации такой угрозы выше. При этом рассчитывать на то, что вооруженные силы Новороссии с таким ударом справились бы самостоятельно в существующих условиях, как мне кажется, нельзя. То есть, если Киев действительно решается на блицкриг, то России, если она не хочет допустить военного разгрома Донбасса с последующей его жестокой зачисткой, придется действовать напрямую», — сказал Ремизов.
На его взгляд, вероятность того, что это было основным мотивом вывода войск, невелика, но у этого решения может оказаться важное следствие — «окно возможностей для блицкрига со стороны Киева тем самым захлопывается».
В целом, по мнению эксперта, вывод войск из Сирии можно представлять как сугубо плановые действия. «Достигли каких-то промежуточных итогов, поняли, что более весомых результатов ждать придется долго, что мы столкнемся с военными и политическими рисками, и решили найти благоприятный момент для того, чтобы объявить о выходе», — сказал Ремизов.
Политолог обратил внимание и на существующие предположения о том, что принятие такого решения связано с некими форс-мажорными обстоятельствами и угрозами. Это, по словам Ремизова, могла быть, например, угроза столкновения с Турцией в Сирии.
Военный эксперт Анатолий Несмиян (известный блогер «Эль-Мюрид») убежден, что проводить прямые аналогии, связывая Донбасс и Сирию, некорректно. Это, по его словам, две совершенно разные войны, с разными целями, задачами, условиями и историей. По его мнению, решение о выводе части российского контингента из САР не было связано с Донбассом и никаких последствий для этого региона иметь не будет.
«Мы в Сирии держали всего лишь один авиационный полк. 40 самолетов — это, прямо скажем, немного. Численность наземных войск, во всяком случае, официально, не превышала 4 000 человек. Это очень мало, и нельзя говорить о том, что вывод этого полка как-то кардинально изменит ситуацию в Донбассе», — заявил Несмиян EADaily.
Вместе с тем он допускает, что на высоком уровне эти два вопроса могут обсуждаться в связке друг с другом. «Может быть, есть разговоры очень высокого уровня, о которых мы не знаем и знать не будем. Но напрямую эти конфликты вообще ничего не связывает, и единственное, что их объединяет — так это наша очень непонятная и невнятная политика что в одном, что в другом случае», — отметил он.
Директор Института глобализации и социальных движений Борис Кагарлицкий также полагает, что у российских властей в Сирии не было никакого внятного стратегического плана, а основная задача сводилась к примирению с Западом.
«Может быть, они решили, что достигли всего, что могли достигнуть. Но это не имеет никакого отношения к ситуации непосредственно в Сирии. Они, вводя войска, меньше всего думали о том, что будет с Сирией. Они думали о том, как могут использовать это решение для сближения позиций с США, и как-то улучшить свою репутацию в Европе», — полагает политолог.
Операция в Сирии, по словам Кагарлицкого, планировалась не как военная, а тем более стратегическая акция, а как пиар-мероприятие. «С точки зрения пиар-акции они выжали из этой истории максимум, что могли. Что касается Донбасса, то очень боюсь, что там нас также ждут некоторые неприятные сюрпризы со стороны Москвы, потому что всеобщий курс на примирение с Западом будет проводиться по принципу максимального количества уступок, которые можно сделать, не теряя при этом лица», — сказал Кагарлицкий.
Публицист, военный историк Евгений Норин считает, что какие-то договоренности о разграничении сфер влияния России и США могли вестись, но неизвестно, затрагивали они Украину, или нет.
«Тут темна вода в облацех, на самом деле. В долгосрочной перспективе операция в Сирии — это огромные риски самого разного свойства. Собственно, даже за тот короткий срок, который она продлилась, мы получили обострение отношений с Турцией и один из крупнейших терактов в своей истории. Кроме того, политика — это все же искусство компромисса, и скорее всего, были достигнуты какие-то договоренности по поводу разграничения российской и американской сфер влияния. Включали ли они вопрос об Украине? Неизвестно. Могли, но необязательно», — заявил Норин EADaily.
Cопредседатель общества дружбы «Новороссия-Сирия» Владимир Рогов не связывает эскалацию в Донбассе и вывод части российского контингента из Сирии. «Я бы это напрямую не связывал. Приказ Владимира Владимировича начать вывод части российской группировки из САР- это, как всегда, неожиданное для всех посторонних, но, я уверен, выверенное действие. Также неожиданно было принято решение о начале операции, также неожиданно были достигнуты договоренности и перемирии», — сказал Рогов.
Он согласился c официальным заявлением Владимира Путина о том, что задачи, поставленные перед министерством обороны и российскими Вооружёнными силами в Сирии в целом были выполнены. «Российская армия показала уровень своей боеготовности и боеспособности в непростых условиях Сирии. К тому же, на мой взгляд, сейчас, в период ветров, авиации в пустыне делать особо нечего. Прицельность ударов будет совсем другой, да и себестоимость этих вылетов резко увеличится. Главное, инфраструктура ДАИШ (запрещенная в России организация — прим. EADaily), которую могла бы зачищать российская армия, в Сирии уничтожена. Зачищены нефтегазовые поля в районе Пальмиры. Они находятся сейчас под контролем сирийских властей. В условиях сухопутной операции при том повышении боевого духа и возможностей контроля территории на многое способна сирийская армия, Стражи исламской революции из Ирана и Хезболла. Действуя в унисон, эти подразделения успешно зачищают город за городом. Россия обозначила зону своих интересов. Россия спасла от краха сирийское государство, которое осенью прошлого года стояло на грани уничтожения. Сегодня эта угроза минимизирована», — констатировал Рогов в беседе с EADaily.
Что касается Украины, то здесь, по его мнению, и без российского военного вмешательства киевский режим находится в настоящее время на грани выживания. «Мы прекрасно понимаем, что военная поддержка России уничтожила бы временный оккупационный режим на постукраинском пространстве в считанные дни. Но здесь нужно понимать, что он и так сыпется, и его дни предрешены. Будущее у тех людей, кто себя сегодня называет властями в Киеве, незавидное», — полагает Рогов.
Он напомнил, что уже больше года идут разговоры и обещания о поставках летального оружия Киеву. Однако ни одна из стран, выразивших такую готовность, не приступила к реализации этих намерений. Аналогичной, по его словам, оказывается и ситуация с очередным траншем кредита МВФ, под получение которого от Киева потребовали принять бюджет, уничтожающий всю социальную инфраструктуру. В ближайшей перспективе, по прогнозам Владимира Рогова, США не будут активно заниматься постукраинским пространством, за исключением установления контроля за выкачкой ликвидных ресурсов.
Таким образом, если полностью исключить прямую связь между частичным выводом российской группировки из Сирии и ситуацией в Донбассе, то косвенное влияние этих процессов друг на друга, как минимум, на дипломатическом уровне, вполне возможно. В частности, если вывод российского контингента будет рассматриваться Западом как слабость и уступка, то и переговорные позиции России по Донбассу ухудшатся, а «западные партнеры» и Украина решат, что можно безболезненно гнуть свою линию, не считаясь с интересами России.
Однако, если посмотреть на ситуацию под другим углом, то в случае, если мирное урегулирование в Сирии окажется успешным и не навредит российским интересам в регионе, то российская дипломатия получит новые возможности для использования возросшего авторитета России и ее репутации миротворца для разрешения ситуации в Донбассе по своим правилам.
Насколько допустимо предположение о том, что Россия предприняла тактическое решение о выходе из Сирии, где первоочередные задачи были достигнуты, из-за необходимости перенаправить усилия на более значимое в данный момент донбасское направление с учетом серьезной эскалации на фронте, можно будет проверить, наблюдая за дальнейшим развитием событий на линии соприкосновения.
