- Иду в Широкино. Я там раньше жил. А сейчас фактически бомжую. Дом разбит, документы сгорели.
- Ну и зачем же ты туда направляешься?
- Может, в развалинах найду что-нибудь ценное, продам, куплю еды. Жить-то надо. Да и похмелиться неплохо бы, - подмигнул он бойцам. - После вчерашнего голова трещит!
- Что-то я не пойму тебя, дядя, - сказал ополченец с позывным Гвоздь. – Ты вон какой здоровый бугай. Мог бы наняться людям огороды копать или что-то ещё. А ты за семь вёрст идёшь киселя хлебать. Кстати, дыхни-ка.
Оказалось, что прохожий трезв как стёклышко и никаким перегаром от него не несёт.
- Так голова, говоришь, трещит после вчерашнего? А ну-ка, иди за мной, мы тебя сейчас опохмелим!
Мужик неожиданно оттолкнул бойца и прыжками бросился к «зелёнке». Но уйти ему, разумеется, не удалось. Его догнали, скрутили, сообщили в штаб, откуда вскоре примчалась машина. Как потом выяснилось, это был майор ВСУ, служивший в армейской разведке и вышедший в тыл Вооружённых сил Новороссии.
Эту историю я услышал от командира разведвзвода Ворона, приехавшего домой на побывку. Я попросил его рассказать и о других эпизодах из его боевой жизни.
- Побережье Азовского моря, раннее утро. А нас поднимают по тревоге, и мы мчимся из казармы прямо к кромке берега. На горизонте ещё со вчерашнего дня маячит приплывшая с той стороны баржа. За ней всю ночь вели тщательное наблюдение. И вот на рассвете от неё отделились две большие лодки и направились к берегу.
Мы залегли, стараясь никак себя не обнаружить. А когда до полосы прибоя осталось менее двухсот метров, наш командир оглушительно заорал в громкоговоритель: «Вы под прицелом! Не вздумайте повернуть назад: гребите быстро к берегу, иначе открываем огонь на поражение!»
Украинским солдатам, видимо, никак не улыбалось героически погибнуть за «единую Украину». Поэтому они беспрекословно подгребли к берегу и под дулами автоматов вытащили на песок лодки. Отстреливаться никто даже и не думал. Их быстро разоружили и всех четырнадцать человек отвели в штаб, где провели допрос. Это была самая крупная группа, которую противник пытался перебросить на нашем участке фронта.
Но эти, по крайней мере, остались живы и имеют шанс вернуться к своим семьям. А вот диверсантам из другой группы сильно не повезло. Им удалось перейти линию фронта. С каким заданием – теперь уже рассказать некому. А дело было так: на блокпосту стояли три бойца. И хотя это является грубейшим нарушением устава, двое из них отправились в соседний посёлок, оставив на посту третьего, самого молодого. Мол, ты парень, не беспокойся, мы минут через тридцать-сорок вернёмся…
Однако вернуться им пришлось намного раньше. Уже подходя к магазину на окраине посёлка, они услышали автоматные очереди, а затем взрыв. Опрометью бросились назад, а когда подбежали к блокпосту, то увидели что оставленный здесь пацан жив-здоров. А в нескольких десятках метров на дороге и на обочине лежат три солдата с шевронами ВСУ.
Видимо, они наблюдали за блокпостом, а когда увидели, что два разгильдяя ушли, решили напасть. Но Костя, так звали молодого бойца, открыл огонь и кинул гранату. В результате всей этой истории нарушители понесли строгое наказание, а парня представили к награде.
- Ты рассказываешь о том, что происходило на нашей стороне линии противостояния. Но ведь ты разведчик, значит, ходил и на ту сторону?
- Ходил. В среднем три раза в неделю. Перед нами стояла задача - выяснить, где и какая техника противника находится, какие ротации вражеских подразделений происходят на участке между Широкино и Мариуполем. Обстановка продолжает оставаться тревожной. Часто по ночам с той стороны слышен гул моторов. Обычно с трёх ночи до пяти утра. Вот мы и выясняли: где что стоит и куда движется.
- Ну и что, выяснили?
- Принято говорить, что в украинской армии техники либо не хватает, либо она вся устаревшая, никуда не годная. Какое-то время после Иловайского котла так оно и было. Но сейчас ситуация изменилась не в лучшую для нас сторону. Там появились новые танки, бронетранспортёры. В большинстве своём, конечно, ещё советского производства, но в хорошем состоянии. В том числе и те, которые были доставлены сюда из стран бывшего Варшавского договора. Они же теперь все в НАТО и перешли на натовские стандарты вооружения. А советскую технику охотно сбывают Украине.
Появилась и американская техника - передвижные радарные установки, другие машины заокеанского производства. Появились и американские советники, хотя хватает и бывших «братьев» по соцлагерю, это, главным образом, поляки и румыны.
Ну, поляки – понятно: веками точат зубы на жирные украинские чернозёмы да и русофобией маются уже лет четыреста. А вот румын я не понимаю: они что, решили реванш получить за своих дедов, которых Красная армия лупила в хвост и в гриву в этих же степях? Уверен, и внуков постигнет та же участь.
- И всё это вы узнали в ходе рейдов по вражеским тылам?
- В основном – да.
- Приходилось «языков» брать?
- Мы в основном действуем в ближнем тылу противника. О том же, что творится дальше, можно узнать только у самого противника. Не хочу хвастаться, но пока в нашем подразделении не было ни одного неудачного рейда. Ведь ребята из ВСУ и нацбатальонов испытывают неодолимое пристрастие к алкоголю и наркотикам. Причём шприцы, которыми они себе эту гадость в вены впрыскивают, мы неоднократно обнаруживали прямо на их боевых позициях.
Обычно мы проникаем ночью через линию разграничения и скрытно подбираемся к одной из вражеских огневых точек. До некоторых вояк смысл происходящего доходит только тогда, когда они оказываются уже на нашей территории.
- Почему они так ведут себя?
- Думаю, что сказывается так называемый «синдром оккупантов». Несмотря на постоянную ложь, что воюют они на Украине и за украинскую землю, они чувствуют себя в чужом краю. Ощущают ненависть со стороны населения и постоянно ждут удара в спину. Идейных среди них немного, у других нервы не выдерживают, третьи просто отбывают срок службы.
Конечно, несмотря на все недостатки, противника не стоит недооценивать. Достаточно на той стороне и профессионалов. Да и разведка у них тоже работает опытная и подготовленная. Вот приведу пример. Сидим, смотрим вечером телевизор. И российские, и ДНРовские, и украинские каналы. И тут вдруг на канале 1СТV видим ролик, в котором показана наша казарма, причем изнутри. Это ж кто-то снял и передал на ту сторону!
- Ну и кто это был?
- Не могу сказать. Это закрытая информация. Но следствие, как говорится, ведётся. Всегда надо помнить, что в наших рядах могут оказаться и вражеские шпионы, и предатели. Это вполне понятно и неудивительно. Надо только уметь с ними бороться. Как, например, мы научились бороться с воздушной разведкой противника. Сейчас нам серьезно досаждают беспилотники. То днём, то ночью слышится их назойливое гудение в небе. Но мы научились и их сбивать. В шутку называем это занятие «охотой на уток».
- А какие-нибудь забавные случаи можешь припомнить?
- Какие на войне могут быть забавы? Конечно, без юмора не прожить, вот и рассказываем друг другу байки, анекдоты. Но если ты имеешь в виду конкретные ситуации, могу рассказать, как боролись с наглядной агитацией противника. На высоте около Широкино они подняли флаг Украины, ВСУ, флаги батальонов «Азов» и «Айдар». Эти цветные тряпки долго мозолили нам глаза. Но после договорённостей о прекращении огня командование долго не разрешало нам разобраться с ними. А потом все-таки дали отмашку: снимайте! И мы постарались, за несколько минут посбивав их с флагштоков, чтобы больше они не поганили донецкое небо.
- А как ты оцениваешь ситуацию в целом?
- Ситуация, конечно, напряжённая. Противник постоянно подтягивает боевую технику, получает пополнение в живой силе. Провокации не прекращаются. Нас регулярно обстреливают. И из стрелкового оружия, и из гранатомётов, закидывают минами. Активизировались снайперы, которые наносят нам серьезный урон. Поэтому для контрснайперской работы приглашаются группы наших специалистов. Сейчас вот я дома, но на душе тревожно: как там ребята? Все эти перемирия на самом деле фикция. Да сколько уже раз договоры заключали, а украинская сторона и не думала их соблюдать. В итоге провокации и обстрелы на нашем участке фронта происходят регулярно, не так давно, потеряв бдительность, погибли трое наших армейцев. Недаром говорят, что устав караульной службы написан кровью.
- А с местными жителями, особенно с теми, кто находится на той стороне, приходится общаться?
- Жители прифронтовых сёл и посёлков редко приезжают из Мариуполя, хотя на нашей стороне у многих осталось жильё, дачи, земля. У кого-то жильё разрушено. Кто-то работу нашёл в большом городе - в разорённой провинции с этим совсем плохо. Но скажу одно. И эти беженцы, и коренные мариупольцы ждут - не дождутся освобождения. Многие спрашивают: когда же мы, наконец, возьмём Мариуполь? К сожалению, у нас пока нет ответа и нет приказа.
