Полиция Гонконга, привыкшая к академическим протестам и уличным философским дискуссиям продемократического лагеря, пришла в оторопь и даже отступила от полетевших булыжников, мусорных урн, паллетов и яростного напора толпы. Чтобы спасти лицо, испуганный офицер местного отделения вынужден был совершить предупредительные выстрелы в воздух - в Гонконге во время протестов не стреляли уже многие десятки лет.
Ранним утром после протестов, поводом для которых стали стандартные действия полиции по расчистке торгового района от нелегальных ларьков и передвижных контейнеров с уличной едой, с осуждением действий протестующих по гонконгскому телевидению выступил глава администрации Гонконга Лян Чжэньин, а уже через несколько дней Пекин назвал протестующих "радикальными сепаратистами". Полиция задержала свыше 60 человек, в том числе девять женщин, нескольким десяткам из них были предъявлены обвинения в организации массовых беспорядков.
Гонконг лишь 19 лет назад вернулся в состав КНР - вся история этого южно-китайского образования - от момента зарождения до превращения в крупнейший финансовый центр - связана не с Китаем, а с Британским колониальным прошлым, и для рядового наблюдателя сепаратизм должен казаться здесь естественно зарождающимся явлением. Тем не менее, многое, что связано с появлением, развитием и действием этой силы говорит о рукотворном кризисе в Гонконге, корни которого - вопреки ожиданиям антизападных конспирологов - могут оказаться не в Лондоне и Вашингтоне.
Причины столкновений в Монг Коке
Сегодня причины атипичного насилия в Монг Коке (旺角骚乱), торговом районе, название которого можно перевести как «Бойкий угол», достаточно очевидны - на 28 февраля (месяц тигра, день дракона) назначены довыборы в парламент Гонконга от восточных Новых территорий - районов Ша Тин (沙田), Тай По (大埔) и Сай Кун (西貢), а первая ночь нового года, растущее неприятие к полиции и защита "торговцев рыбными фрикадельками" - благоприятный фон для мощной пиар-компании политической силы регионалистов или "локалистов", как их обозначила британская Reuters. Из стандартной для южно-китайских государств ситуации выгодной для самопиара выбивается три очевидных факта.
Во-первых, избыточное насилие демонстрантов, которого в Гонконге не видели с 1967 года, времен подавления коммунистических бунтов в тогда еще британской колонии. Для пиар акции было вполне достаточно легкой драки, скандирования лозунгов - но когда травмы нанесены нескольким десяткам человек и звучат выстрелы - веротяно, что поставленная цель - гораздо более высокого порядка.
Во-вторых, парадоксальная реакция Пекина. Во время предыдущих протестов «Революции зонтиков» - пандемократов - Китай показывал по новостям «лебединое озеро» из бытовых новостей Гонконга и туристических зарисовок о том, как "китайские туристы совершают групповые туры по достопримечательностям Сянгана". На этот раз Пекин не только освещал события в первых рядах, делал это гораздо более открыто, и даже освещал больше, чем западная пресса - сообщение о 20 взрывах в портовых районах Новых территорий - появилось только в Reuters и нескольких гонконгских и тайваньских газетах, и… в абсолютном большинстве китайских медиа. Практически сразу официальные представители материкового Китая в Гонконге окрестили события восстанием «радикальных сепаратистов».
В-третьих, сама ситуации довыборов в парламент Гонконга возникла при специфичных обстоятельствах. Вакантное место в парламенте появилось из-за того, что свое место добровольно освободил член демократической партии Civic (公民党) Рони Тон. В биографии Рони Тона много фактов, выдающих в нем своеобразного политика, но самый интересный пункт о его участии в «Революции зонтиков». Точнее неучастии. Тон - единственный член пандемократического лагеря, не принявший участие в масштабной антипекинской акции. 22 июня 2015 года в своем письме относительно реформирования системы выборов главы Гонконга он заявил, что не согласен с проектом политической реформы пандемократов (всеобщие прямые выборы) и оставляет свое членство в партии и место в парламенте. "Выбросим черепицу, чтобы поменять ее на нефрит" - сделать из вполне себе цивилизованного парламента Гонконга площадку для националистов и сепартистов, дискредитирующих его деятельность и вообще законность принимаемых им актов.
Четвертым, легким штрихом к картине причин мощного общественного резонанса, станет полное бездействие гонконгской полиции в ответ на исчезновение издателей политической литературы в Гонконге и появление их в соседней провинции Гуандун. Именно бездействие полиции при похищении граждан Гонконга стало главным основанием для поддержки протестующих со стороны рядовых жителей района. Масла в огонь подлили анонимные объявления с обещанием вознаграждения за голову полицейского. Страх беззащитности перед действиями материковых властей, перерос в ненависть к полиции, а политические очки на кризисе заработали локалисты. Пандемократы, устроившие шествия с требованиями уважения суверенитета Гонконга и подогревшие общество - сыграли в чужую игру.
Не лишней будет информация о том, что за несколько дней до националистических протестов ведущие пропекинские газеты Гонконга - "Дагун бао" и "Вэньхуэй бао" объединились в одно издание.
Сегодня ситуация в избирательном округе «Восточные Новые территории» создает практически беспроигрышную ситуацию выдвижения первого от "регионалов" члена гонконгского парламента: в довыборах участвуют 7 кандидатов, из которых три партийных - один от дискредитировавшей себя партии Civic, один от пандемократов, речи которых найдут поддержку у университетских студентов и банковских клерков, но едва ли у портовой шпаны и в рыбацких деревнях, и один от «смелых» локалистов, защитивших…. торговцев «рыбными фрикадельками». Само слово рыбная фрикаделька «юй-дань» (на северо-китайском и кантонском это слово звучит почти одинаково) - вполне себе не только символ всех портовых городов на юге Китая - от Сингапура до Вэньчжоу, но и может трактоваться как свойское обращение к рыбацкой детворе, ведь слово «дань» часто используется в мягких ругательствах как «бэндань», «ванбадань», «хуайдань» и так далее. Таким образом, «революция рыбных фрикаделек» ассоциативно относит к революции портовой и рыбацкой шпаны.
Хунвэй-дани южно-китайских портов
В том, что шансы откровенных сепаратистов войти в парламент и развязать там непарламентскую дискуссию или вовсе ее сорвать - велики, говорит резкое ухудшение положения гонконгского порта - его оборот сократился почти на 10% в 2015 году, и сигналов улучшения ситуации - нет. Гонконгские портовые рабочие уже не раз показывали свою решимость оставить свои права, устраивая забастовки. Появление же партии «детей рыбаков и портвых грузчиков» может найти отклик в простых сердцах обычных тружеников. Но и не только их. Судя по всему - продвижение кандидата от «радикальных сепаратистов» - это первый и решительный ход для коренного изменения политической ситуации всего особого административного района.
Кандидат от партии цвета «индиго» - Лян Тяньци (Лён Тинкей) - в случае успеха на выборах продержится в парламенте до октября 2016 года. На 30 сентября 2016 года намечены новые выборы в парламент Гонконга, который может стать площадкой для новой политической силы, «третьей силы» политического спектра.
Перспективы новой силы определяет паралич политической системы, сложившейся после затухания пандемократических протестов 2014 года.
Масштабные студенческие посиделки с гитарой, в которые вылились протесты "революции зонтиков" - выпустили весь пар негодования гонконгцев в свисток: глава администрации со своего поста не ушел, выборов главы района через всеобщее голосование вместо поэтапного добиться так и не удалось. «Остался только грязный асфальт» района Централ и брюзжание недовольных транспортным коллапсом горожан. Между тем, основной двигатель роста протестных настроений - падение роли Гонконга как основного посредника между Китаем и западными рынками - только усиливает свое воздействие на социально-политическую стабильность.
Десятки тысяч молодых людей, воспитанных в то время, когда Гонконг был первым миром, а в Китае еще не был побежден голод, теперь не могут создать собственный бизнес в Гонконге или на Западе - там им мешают полноценные конкуренты из Китая, а создание зон свободной торговли в Гуанчжоу означает неминуемую ассимиляцию особого района супермегаполисом мирового масштаба в дельте реки Чжуцзян, столицей которого будет не Гонконг - а корпоративный центр в южном районе Гуанчжоу - Наньша.
Об этом не говорят открыто - но за попытками отстоять свою идентичность и не пустить в Гонконг китайское влияние угадывается имплицитный национализм - естественная реакция на утраченное величие, болезнь исключительного прошлого. Доля маленького Гонконга от ВВП огромного Китая стремительно сокращалась: в 1990 году она составляла почти 20% от ВВП Китая, в момент «передачи суверенитета» (移交主权) к КНР была еще огромной - 17,9%, но в 2016 году упала до… 2,7%. Сегодня ВВП только лишь столицы соседней провинции Гуандун Гуанчжоу, которую в былые времена в Гонконге считали большой деревней, уже сравнялся с ВВП Гонконга.
Инерция сознания не успевает за силой реальности - и подушкой безопасности или успокоительной пилюлей для неустроившихся в жизни гонконгцев становится национализм во всех его проявлениях - от унизительных табличек «китайцам не продаем», до убийств клиентов из материкового Китая во время споров в магазинах и вызывающего поведения футбольных хулиганов.
Контроль над парламентом
70 членов парламента Гонконга (Legislative Council, LegCo, 立法會)，35 из которых избираются в ходе прямых выборов в 16 избирательных округах Гонконга, ведут законодательную деятельность, одобряют бюджет, а также могут устроить импичмент главе Гонконга. Главная тема в парламенте сегодня - это реформа избирательной системы Гонконга, голосование по которой вызвало мощное политическое противостояние. В ходе последнего голосования по электоральной реформе, предложенной Пекином, голосование было сорвано, при 28 против и 33 отсутствующих парламентариев. Суть противостояния - попытка вывести выборы из под влияния Пекина через всеобщее прямое голосование, а не через поэтапные выборы представителей, на которых легче повлиять.
Паралич парламента сложился из-за относительного баланса двух сил - так называемого «системного блока», пропекинских партий, ориентированных на интеграцию, а также «пандемократического» блока, ведущих фронтальную борьбу. Появление же в парламенте националистов, которые оттянут голоса от лагеря «пандемократов» и от «системного блока» - станет пускай и малочисленным, но по сути контрольным элементом для решения вопросов в ту или иную сторону.
По мере ухудшения ситуации в Гонконге, партия может стать даже ведущей политической силой, каковой стала, например, НСДАП после начала Великой депрессии в США и ухода американского капитала из Германии. В случае усиления партии и попытки провести в парламенте законы, идущие в разрез с соглашениями с Пекином, в частности, об усилении автономии или даже выхода из состава КНР, последняя может принять законное решение о вводе расширенного армейского контингента в Гонконг. Таким образом, хаос может приобрети контролируемый характер. Подобное решение будет знаковым для других регионов Китая, в которых также тлеют подобные настроения.
Синий - цвет национализма
Ведущей силой, несущей ответственность за националистических погром в Монг Коке, является «Демократический фронт коренного народа», образованный всего год назад. Политическая сила избрала себе английское название Hong Kong Indigenous. Слово indigenous "местный", "коренной" к слову «индиго» не относится, хотя и имеет близкое звучание и цветовую символику - синий - официальный цвет политической силы.
Именно этот цвет был на флаге китайской Нацпартии «Гоминьдан», образованной первым президентом Китая, южным китайцем Сунь Ятсеном, сформировавшим принципы китайского национализма. К южно-китайским революционерам относит и официальный лозунг партии «возродим Гонконг», в котором «возродим» (光复) относится к историческому лозунгу всех протестующих Южного Китая против северной Цинской монархии «Возродим Мин, уничтожим Цин».
Ставшей популярной на весь мир новогодней акции "синих" предшествовала акция 8 февраля - в западном районе «Туньмэнь», где лидеры трех партий локалистов ДФКН, Студенческий фронт и другие провели акцию «Возродим Туньмэн». Район стал отправной точкой активности локалистов. В районе расположен Университет Линнань - названный в честь особой кантонской культуры «линнань» - основной культурный маркер южных китайцев, формирующийся в последние 20 лет.
Основатель партии - дизайнер Рэй Вон (黄台仰, Ray Wong Toi-yeung, 1993), задержан полицией по обвинению в организации восстания, по которому ему грозит до 10 лет тюрьмы, выпущен по залог 100 000 гонконгских долларов. Кандидат от партии в парламент Эдвард Лён (Лен Тинкей, 1991) также задержан полицией во время беспорядков, выпущен под залог в 5000 гонконгских долларов (около 50 000 рублей).
В лозунгах партии присутствует ярко выраженная связь с риторикой Компартии Китая, в частности Рэй Вон заявлял, что Гонконг должен отстаивать права на коренные местные ценности, сама такая формулировка широко используется в риторике КПК по сей день «коренные социалистические ценности», «сплотится вокруг коренного лидера» и так далее.
Локалисты также называют себя «третьей силой», чем вызывают ассоциации с пропекинскими политиками Тайваня, сформированными из бывших криминальных авторитетов - триад, например, с отсидевшим 15 лет в американской тюрьме «Белым Волком» Чжан Юнлэ.
Превзойти учителя
"Синяя краска получается из индиго, но она синее самого индиго" (Создатель идеологии императорского Китая Сюнь-цзы об ученике, превзошедшем учителя).
Насколько были успешны действия «локалистов» и их группы поддержки станет известно 28 февраля - когда около 1,3 млн жителей трех районов Гонконга проголосуют за того или иного кандидата. Но даже несколько процентов в поддержку юных националистов могут означать многое - начало институционального формирования партии, которая появилась лишь год назад. Выборы же Эдварда Лена в парламент будут означать сильную поддержку националистов в Гонконге и разворотном моменте для истории особого южно-китайского района, как возможно, и для всего Южного Китая.
Время собирать камни и время их разбрасывать. Когда-то именно из не очень удачливых в политике гоминьдановцев и националистических политиков второго звена при правительствах местных князьков-милитаристов сформировались полевые командиры и лидеры единой Коммунистической партии Китая, превзойдя своих учителей из правительств фактических независимых китайских провинций, и прекратив бесконечную гражданскую войну.
