За последние месяцы запрещенная в России террористическая группировка «Исламское государства» (ИГ) неоднократно обращала свои взоры на Израиль. Накануне 2016 года в Сети появилась запись очередного выступления Абу-Бакра аль-Багдади, особенностью которой стало то, что в ней глава ИГ говорил о положении дел в Палестине и недвусмысленно угрожал Израилю расправой. Тема войны с Израилем давно присутствует в политическом дискурсе ИГ: ранее группировка выпустила видеоролик, в котором один из боевиков, говорящий на иврите с сильным арабским акцентом, также сыпал угрозами в адрес еврейского государства.
Реакция израильского политического истеблишмента на эти угрозы оказалась весьма сдержанной. В прошлом месяце министр обороны Израиля Моше Яалон даже отметил, что если бы ему пришлось выбирать между Ираном и ИГ, то он предпочел бы последнее. В связи с этим возникают вопросы: насколько реальна угроза, которую представляет для Израиля ИГ, и почему Израиль не принимает участие в борьбе с ним?
С одной стороны, у Израиля есть немало поводов для беспокойства. Группировки, аффилированные с ИГ, находятся недалеко от израильских границ. Во-первых, на северо-востоке Синайского полуострова, на западной границе Израиля, активно функционирует подразделение ИГ «Синайская провинция», до ноября 2014 года и принесения присяги ИГ известная как «Ансар Бейт аль-Макдис». В конце октября 2015 года «Синайская провинция» взяла на себя ответственность за теракт на борту российского авиалайнера А321. Кроме того, географически сфера деятельности «Синайской провинции» доходит до самого сектора Газа, где и без того уже есть симпатизирующие ИГ элементы.
Во-вторых, не все спокойно на границе с Сирией. Обосновавшаяся в Даръа на границе с оккупированными Израилем Голанскими высотами «Бригада мучеников Ярмук», одна из сирийских повстанческих группировок, насчитывающая от 600 до 1 тыс. боевиков, также объявила о присоединении к ИГ. Сейчас «Бригада» в основном занята боями с другими экстремистскими группировками, включая «Джебхат ан-Нусры» (запрещена в России), но если ИГ будет терпеть неудачи в Ираке и других районах Сирии, группировка может направить усилия на Израиль или Иорданию. С другой стороны, хладнокровие Израиля в отношении ИГ также не лишено оснований. «Синайская провинция» находится под натиском и постоянными ударами со стороны египетских сил безопасности, уничтоживших более 50 боевиков только в начале января. Пограничный контрольно-пропускной пункт на границе Египта и сектора Газа в городе Рафах строго охраняется Египтом, из-за чего проникновение «Синайской провинции» в Газу крайне затруднено. Кроме того, безраздельной властью в Газе по-прежнему обладает враждующий с ИГ ХАМАС, к которому после победы на выборах в Палестинской автономии в 2006 году перешло управление Сектором. С тех пор организация стала еще более ревностно охранять свои позиции как перед лицом Израиля, который отказывается снимать всестороннюю блокаду Газы, так и перед лицом ИГ. Несмотря на то что ХАМАС – исламистская организация, с ИГ ее рознят серьезные идеологические противоречия. ХАМАС ставит национализм и стремление создать Палестинское государство превыше проекта всемирного халифата, поэтому салафиты-джихадисты в секторе Газа, открыто провозглашающие верность ИГ, наталкиваются на жесткий отпор.
Все это, разумеется, придает уверенности Израилю, обладающему самой мощной армией на Ближнем Востоке. Усилия ИГ по-прежнему сосредоточены в основном на иракском и сирийском направлениях, и группировка вряд ли будет готова в ближайшее время бросить Израилю прямой вызов. В долгосрочной перспективе, однако, угроза сохраняется. Почему же тогда Израиль занимает выжидательную позицию и не старается ослабить ИГ, участвуя в боевых действиях в Сирии?
Важным внешнеполитическим фактором невмешательства в Сирии для Израиля стала запущенная в сентябре 2015 года военная операция России. Вмешательство Москвы оказалось весьма кстати: не только потому, что оно освободило правительство Биньямина Нетаньяху от необходимости бороться с ИГ своими руками, но и потому, что интересы России и Израиля в некоторой степени совпадают. Несмотря на то что Сирия при президенте Башаре Асаде никогда не была союзником Израиля, в Тель-Авиве возникло осознание того, что в случае падения его режима ситуация скорее всего изменится только к худшему.
Поэтому сохранение режима в Дамаске, а также контролируемый и постепенный переход к новому правительству, чего на сегодняшний день добивается Россия, Израиль вполне устраивает.
Не все, впрочем, безоблачно. Известно, что в прошлом Асад всячески поддерживал военизированную ливанскую организацию «Хезболла», для борьбы с которой в 2006 году Израиль совершил третье за историю своего существования военное вторжение в Ливан. После начала гражданской войны в Сирии ситуация изменилась – теперь помощь понадобилась уже Асаду, и боевики «Хезболлы» потекли в Сирию. Проблема в том, что в глазах израильского руководства от близости России и Асада недалеко до близости России и «Хезболлы». В Израиле обеспокоены, что в руки к бойцам этой организации попадет новое высокотехнологичное вооружение, которое может быть использовано против израильтян на приграничных с Ливаном территориях. Вполне возможно, что этот вопрос поднимался и во время состоявшихся в конце ноября консультаций между Нетаньяху и Владимиром Путиным.
Между тем ключевое значение для политики невмешательства Израиля имеют внутриполитические факторы. За последние несколько месяцев в самом Израиле и на оккупированных территориях заметно возросла напряженность между евреями и арабами. Причем настолько, что многие обозреватели опасаются, что происходящее может вылиться в «третью интифаду». Как и раньше, приоритетом правительства Нетаньяху является не допустить разрастания насилия и эскалации конфликта, что отчетливо вписывается в общую стратегию режима – сохранение статус-кво в отношениях с соседями и в вопросе разрешения конфликта с палестинцами.
Нынешнее израильское правительство состоит почти исключительно из представителей правых сил: консерваторов от партии «Ликуд» и партий, защищающих интересы религиозных сионистов и ультраортодоксов – сил, исторически настроенных против каких-либо компромиссов или территориальных уступок палестинцам. Основа израильских правых идеологий – либо вера в то, что Западный берег реки Иордан должен быть аннексирован, поскольку эти территории (провинции Иудея и Самария) входили в состав библейского израильского царства, либо холодный расчет – такому небольшому государству, как Израиль, необходимо обладать буферной зоной, позволяющей выиграть время в случае войны.
С момента подписания соглашений в Осло, которые, как многие надеялись, приведут к окончанию конфликта, прошло более 20 лет, но конец по-прежнему за горами. За Осло последовал подъем экстремизма как в самом Израиле, так и на оккупированных территориях: учащение столкновений между евреями и арабами, одностороннее размежевание в период правления Ариэля Шарона и усиление ХАМАС с последующими обстрелами территории Израиля – все это способствовало сгущению атмосферы страха и небезопасности, крайне ослабило лагерь израильских левых и еще больше усилило правых в лице Нетаньяху, Нафтали Беннета и др. Симптомом нежелания правительства сдвигаться с мертвой точки является даже то, что в Израиле на сегодняшний день нет министра иностранных дел – того самого человека, который традиционно занимается проблемами мира с соседями. Его функциями и полномочиями Нетаньяху наделил сам себя.
Тем временем заселение израильтянами Западного берега продолжается полным ходом, даже несмотря на официальный запрет. Решение конфликта в формате «двух государств для двух народов» тает на глазах. На оккупированных территориях уже проживает свыше 340 тыс. еврейских поселенцев, и еще 200 тыс. – в Восточном Иерусалиме. Израильское правительство же предпочитает откладывать разрешение конфликта из-за «отсутствия легитимного собеседника», указывая на политические распри между теряющими популярность в глазах палестинцев ФАТХ и ХАМАС.
Нетаньяху считает, что абсолютная безопасность вполне достижима, а компромиссы не нужны. В этом ключе 10 февраля он заявил о планах обнести всю территорию Израиля специальной оградой, чтобы, по его словам, защититься от «диких зверей» – боевиков ХАМАС, ИГ и граждан соседних арабских государств.
Однако подобные инициативы – лишь признак отсутствия стратегии урегулирования конфликта, нежели ее часть. Для достижения прогресса будет необходим мощный внутренний или внешний импульс. Но на сегодняшний день угроза ИГ – точно не он.
