1. А мы что, рассчитывали, что иранское руководство будет гордо отвергать все предложения Запада только ради того, чтобы цены на нефть вышли в комфортный для российской «офшорной аристократии» коридор?
Надеюсь, что наша внешняя политика все же не настолько инфантильна. Особенно учитывая, что Иран нам и так дал практически два года форы с нефтью, за которые вполне можно было сделать что-то интересное с российской экономикой.

2. Иран играет в свою игру, которая в том числе связана со стремлением к:
а) Региональной гегемонии (стратегическое выживание Ирана как сильного государства в сегодняшних границах без полного «ухандокивания» Саудовской Аравии невозможно – это, кстати, иранцы понимали еще при шахе).
б) Осуществлению второй («догоняющей») модернизации иранской промышленности. Для этого нужны не просто деньги, для этого нужны большие деньги. Пытаться играть против снятия с Ирана санкций означает нажить себе такого врага, что мало не покажется. Особенно с учетом того, где этот враг находится, и его идеологического потенциала.

3. Поэтому то, как вела себя российская дипломатия, четко ложится в «формулу замполита»: не можешь предотвратить пьянку – надо ее возглавить. Мы и возглавили. И, надо сказать, исключительно удачно, выторговав себе за посредничество много чего интересного. В том числе по нефти, изъяв из открытого коммерческого оборота весьма большой ее объем (помните соглашение о масштабных закупках иранской нефти?).
Вообще интереснейший момент, фактически попытка «отвязать» реальную нефть от «фьючерсной». Правильно мы все делали. С Ираном за последние годы не было допущено ни одной серьезной ошибки, лишь недочеты.

4. Еще никто ничего никому не снял. Снятие санкций, особенно в таком специфическом вопросе, как Иран – дело долгое, скандальное и не однонаправленное. Даже в лучшем случае – восемь месяцев, а то и год. А с учетом разного рода привходящих факторов (фактор зовут Биньямин Нетаньяху, если кто не понял) это может затянуться на годы.
И надо помнить, что от момента снятия санкций по финансам и закупкам оборудования до момента выхода (возможного выхода) иранской нефтяной промышленности на уровень 2 млн баррелей также пройдет от восьми до 16 месяцев. Если вообще этот гипотетический уровень достижим.

5. Иран, конечно, демпинговать будет. Иранцам важно ударить по саудитам, причем в том числе и по психологическим причинам. Но иранское руководство очень четко понимает, что в современной структуре иранской экономики додемпинговаться можно до местного майдана очень быстро – за полгода. А иранское руководство – оно, конечно, в чалмах ходит, и до северокорейцев по степени изощренности им далеко, но оно действует вполне рационально.
И обваливать цены себе на голову оно не будет. Да и зачем? Саудиты уже сами демпинга не выдерживают (что косвенно означает, что национализировать обратно поделенные между членами королевской семьи валютные резервы не получилось – окончательно это станет ясно, если Эр-Рияд выйдет на международный рынок заимствований).

6. Тем более не будет оно их обваливать с учетом международной обстановки. Йемен, конечно, страна бедная (совсем), но денег стоить будет немалых. Особенно если получится перенести «пожар войны» в Восточную провинцию, а признаки этого есть (а мне так кажется, что вся история с Йеменом была как бы «отвлекающий маневр»).

7. Вопрос в том, что нефть-то, конечно, добыть в Иране можно. Вот только на сегодняшний день единственным устойчивым и стабильно безопасным коридором для ее транспортировки является... Правильно: северный, через Каспийское море. То есть через нас. Все остальные – рисковые, особенно с учетом того, что происходит в Йемене и в Саудовской Аравии.
Остальных либо нет, либо их нет для иранцев (например, маловероятно, что в реальности в ближайшие годы иранцы смогут выгодно для себя обеспечивать транспортировку нефти через турецкую территорию). А если так, то по южному маршруту транзит нефти может осуществляться только при наличии серьезной «крыши» (то есть военно-морского прикрытия).
С учетом спорного состояния ВМФ Ирана выбор тут невелик, согласитесь. Либо США, либо Индия, либо Россия, либо Китай. Вот о чем нужно думать, коллеги... Конвойные услуги нынче дороги.

8. Вообще маловероятно, что Иран может быть партнером России по нефти. Скорее конкурентом. Просто посмотрите, на какие рынки нацелена иранская нефть. Это означает только одно: Россия должна встроить конкуренцию с Ираном за нефть (и частично за газ) в более сложную систему партнерства.
И чем сложнее и насыщеннее она будет, тем менее значимой будет конкуренция по нефти, тем более наши иранские коллеги будут готовы идти на компромисс. Крутиться надо, как говорится. А то, что у нас даже в нашем замечательном правительстве есть понимание этого, даже я должен признать.

9. России нужно не смотреть завороженно на потенциальные иранские 2 млн баррелей в день, а думать, как встроиться в иранскую экономику так, чтобы изымать у наших иранских друзей нефтедоллары.
Стоимость «второй индустриализации» Ирана – триллион, а то и больше за 10–12 лет. От первой модернизации (которую, к слову, осуществлял и Советский Союз) там мало что осталось, все нужно будет восстанавливать «с нуля». Иран, вообще-то, потенциальный промышленный гегемон в регионе, единственным конкурентом которому может быть только Египет, но он далеко, и у Египта мало ресурсов (хотя и Египтом я бы тщательно занимался).

10. Ну и, конечно, по вооружению. Кто, как не мы, должен подержать справедливое стремление Ирана обеспечить свою безопасность без атомной бомбы. Санкции-то, конечно, рано или поздно снимут и израильское лобби продавят.
Но вот чтобы оружие иранцам продавать начать. Никогда не поверю. И кто у нас будет главным конкурентом? Правильно – Китай. Практическая многополярность – куда более сложная история, нежели то, что писали в книжках умные и не очень умные люди...