«Можно сколько угодно говорить, что глобализация — создание “единого экономического и информационного пространства”, “открытого общества”, “мирового рынка”, но все это эвфемизмы, дымовая завеса, - писали в 2001 году исследователи Татьяна Шишова и Ирина Медведева в своей статье «Логика глобализма». - На самом деле речь идет о построении всемирного государства с единым правительством и единой армией, общими для всех финансами, законами и культурой. И разворачиваться этот проект начал еще в 60—70-е гг., когда международные организации типа ООН стали приобретать все больший авторитет и власть, а национальный суверенитет стран, их валюта и традиционный уклад жизни, напротив, стали целенаправленно ослабляться».
Так получилось, что новый импульс процессу глобализации придали теракты 11 сентября 2001 года. Мировое сообщество обрело единого глобального врага в лице международного терроризма. Это обстоятельство получило соответствующее отражение в Национальной стратегии обеспечения безопасности США, озвученной президентом Бушем-младшим уже через год после трагических событий.
В основе этой доктрины, нередко называемой доктриной Буша, лежит концепция преэмптивной войны. Преэмптивная война – это технология нового типа, рассказывает Людмила Рябиченко, председатель движения «Семья. Любовь. Отечество». В своем докладе «Механизмы разрушения современного общества» она подробно проанализировала использование технологии превентивных войн применительно к России.
Основными этапами преэмптивной войны являются:
- смена режима (regime change), которая, как правило, начинается с появления тезиса о том, что «права человека выше прав народа»;
- строительство новой нации (nation-building), а точнее - переидентификация культурно-цивилизационной сущности народа. При этом с помощью целого ряда технологий традиционные ценности заменяются универсальными;
- восстановление разрушенной страны (rebuilding of a country). При этом речь идет, конечно же, не восстановлении той страны, которая была разрушена в ходе преэмптивной войны, а о переформатировании государства без возможности пересмотра результатов, как это было, например, в Ираке.
Другой страной, которая может послужить наглядным примером использования всех этапов новой технологии, является Украина. Первым требованием оппозиции стала отставка Януковича. При этом, характерно, что это требование сохранялось, несмотря на значительные уступки, сделанные и самим Януковичем, и его правительством. Ту же непреклонную позицию занимают сейчас США в переговорах по Сирии, выдвигая в качестве главного условия смещение правительства Асада.
Анализ событий на Украине позволяет получить самое наглядное представление и об использовании технологий на втором этапе – трансформации нации. Здесь перемены начинаются, прежде всего, на уровне языка. Язык деформируется, вводятся в оборот новые слова, новые пласты лексики. Затем начинается процесс замещения культурных ценностей. В случае с Украиной война была объявлена православной церкви: мы помним «осаду» Киево-Печерской лавры, обстрелы православных монастырей и храмов, в том числе и находившихся в стороне от районов боевых действий. Освобождающееся пространство заполняется многочисленными сектами. В период последнего Майдана на территории Украины работало порядка 200 различных сект, которые активнейшим образом участвовали в перевороте.
Другими технологиями трансформации национального сознания являются фальсификация истории, создание мифов, ломка устоявшихся норм морали, легализация ЛГБТ. Совсем недавно на Украине вышло постановление Рады разрешающее педагогам и воспитателям с нетрадиционной сексуальной ориентацией работать в детских учреждениях. Кроме того, Украина согласилась на ввоз ГМО и на все другие обязательства, которые она приняла на себя за обещанный ей «билет в Европу».
Что касается России, то «в нашей стране,- отмечает Людмила Рябиченко,- мы так же наблюдаем непрекращающиеся попытки смены режима и разгар этапа переформатирования нации. Этап смены режима зримо проявился в болотных митингах, шествиях и прогулках, в изображении власти, как враждебного и преступного режима. По словам Рябиченко, идет «манипулятивный настрой наиболее пассионарной и наиболее ответственной части общества на противостояние с существующей властью, отвлекая эту социальную группу от реальных задач, от понимания того, что нужно сейчас менять».
В разрушении суверенного государства важнейшая роль отводится уничтожению системы управления государством. Эта технология состоит в максимальном отстранении государства от жизни общества. Социальные функции, которые входят в обязанности государства, превращаются в платные услуги, а само государство слагает с себя максимум обязательств. Принимаемые решения не исполняются, уничтожается система планирования развития государства. Этот процесс хорошо виден в нашей стране, рассказывает Рябиченко.
«Наше либеральное сообщество гордится тем, что у нас нет идеологии, нет цензуры, - говорит она. - Сейчас сложилась ситуация, когда каждое ведомство принимает свои законы, а общий вектор развития страны попросту отсутствует. Но никакое государство, никакое сообщество не может существовать без идеи, к которой оно двигается. Мы просто не признаемся в том, что наша нынешняя идеология настолько позорная, что о ней стыдно сказать вслух. Главная идеологема Запада – идея научно-технического прогресса – состоит в том, что счастье человечества можно обеспечить за счет, скажем так, технологических достижений. Однако для русского человека это никогда счастья не составляло. Но мы настолько выхолостили свою национальную идентичность, что сейчас наша постыдная идеология заключена в принципе экономической целесообразности: «Рынок решает все, а если что, то Запад нам поможет». Это политика, которую проводит группа методологов из Высшей школы экономики. Оттуда исходят все инициативы по трансформации образования, здравоохранения и других значимых сфер нашей жизни».
(Окончание следует)
