С Мариной Николаевной в баррикадный период протестов в Донецке мы познакомились в палатке коммунистической партии, где находились добровольные охранники памятника Ильичу от эпидемии ленинопада, заразившей Украину весной 2014 года. Тогда по всей Украине валились памятники не только Ленину, но и всех, кто олицетворял эпоху «советской оккупации». Большинство дончан считали войну с памятниками глупой паранойей и считали своим долгом защитить главную площадь города от позорного вандализма. Активисты ночевали у подножья, готовые закрыть своим телом чугунного Ленина, упасть под колеса подъемного крана, если кто-то посмеет покуситься на часть нашей истории. Мы разговорились на очередном митинге, обнаружив много общего в наших взглядах и тревогах о будущем страны. В свои 67 лет Марина Николаевна излучала такую бодрость и силу духа, которой позавидовали бы многие молодые. Она пекла пирожки, готовила горячую пищу и кормила мужчин-коммунистов, стоявших на охране памятника. Она раздавала листовки, с удовольствием беседовала с растерявшимися и неопределившимися молодыми людьми, добровольно, по велению сердца агитируя их против майдана, киевской хунты, за референдум…
И вот я встретила ее снова, и даже не сразу узнала. Она постарела и сгорбилась, как будто из нее вынули позвоночник, лишив опоры и жизненной силы. Всего лишь за тридцать минут разговора пожилая женщина выплеснула такую порцию вселенской тоски и безнадеги и такими простыми словами сформулировала общее душевное состояние многих жителей непризнанной республики. Ведь подобное настроение все чаще отражается на лицах и в душах дончан. Каждый раз, когда с телеэкрана глаголят о безальтернативности минских соглашений, и тут же перемирие освещается пожарами от очередных обстрелов, обагряется кровью одиночных, но постоянных жертв, мы ощущаем тяжесть обмана и зависшей неопределенности. Каждый раз, когда мы сталкиваемся с невозможностью получить паспорт подросшему ребенку, или нас не пропускают на границе в Россию из-за того, что у нас не в порядке украинские документы, или когда мы платим сумасшедшие проценты финансовым дельцам, чтобы совершить денежный перевод, мы ощущаем на себе груз непризнанности донецкого государственного образования. Апатия и неверие подпитывается тем, что наш конфликт искусственно замораживается, и нам даже не указывают вектор нашего развития. Привожу рассказ Марины Николаевны как иллюстрацию степени угасания патриотического настроя населения жителей Донбасса:
- Я ведь в девяностые годы так и не вышла из рядов КПСС. Мы с мужем были очень активными коммунистами, оба закончили университет марксизма-ленинизма, я была парторгом нашего цеха. Мы свято верили в идеи коммунизма, строили светлое будущее для своих детей. Я так гордилась могуществом и величием своей родины - Советского Союза. Когда грянули события 1991 года, несмотря на скудость и противоречивость официальной информации, мой муж впервые произнес слово «путч» и «хунта». На наших глазах рушилась наша родина, а вместе с нею весь наш жизненный уклад. Мы не могли осознать всю трагичность и масштабность этих событий. Мы не могли поверить. А потом на телевидении и в газетах полились потоки грязи на коммунистическую партию. И мне, как парторгу, массово понесли сдавать партбилеты – рабочие нашего завода, инженеры, руководство, все швыряли мне их в лицо, отдавали молча или со словами: «Я в такой партии состоять больше не желаю!». Для меня это была не просто катастрофа, меня как будто медленно убивали, наслаждаясь процессом. С какой силой советские люди любили и уважали компартию, с такой же силой теперь ее ненавидели. И всю ненависть изливали на меня – я же парторг! Единственный, кто меня поддерживал в это время, это был мой муж. Мы решили остаться в рядах нашей партии, мы так и не поверили в те россказни, которые очерняли коммунистов. Конечно, были отдельные взяточники и корыстолюбцы среди партийной верхушки, но вся партия – это именно та народная сила, которая сделала Советский Союз самым могущественным государством в мире. Мы не смогли отказаться от своих убеждений, но как-то сразу очутились в опале, в оппозиции. Ну а потом что – безденежье, надо было как-то выживать. Как-то было не до политики, а тут еще внуки пошли. Постепенно на Украине жизнь наладилась, и мы, коммунисты, снова стали востребованными, особенно на выборах. Только в КПУ были уже совсем не те коммунисты…
Ну а когда в Украине возродился фашизм, когда разгорелся этот проклятый Майдан, мы снова почувствовали, что нашу родину уничтожают. Как-то спонтанно оказались на баррикадах, снова, как сто лет назад «Пролетарии всех стран, объединяйтесь!». Мы и объединились вокруг нашего лидера Бориса Литвинова. Он тоже старый коммунист, никогда не покидавший ряды компартии. Он на своих плечах вынес весь Референдум, стоял у истоков строительства новой государственной структуры на пустом месте, когда Донецк массово предали и покинули бывшие «отцы города». Именно ностальгия по старому советскому прошлому стала движущей силой в объединении старых коммунистов и появлении новых. Несмотря на возраст, я помогала по мере своих сил, была там, где могла принести пользу. Памятник Ильичу охраняли, пока не произошла первая потасовка с поножовщиной. Потом мы работали на Референдуме, агитировали, дежурили в палатках на ОГА. Я стала готовить для ополченцев, покупала для них сигареты, носки. А потом перестали платить пенсию, у меня и самой продуктов не стало. Все мои знакомые пенсионеры поехали на Украину оформлять пенсии, но я не смогла себя заставить это сделать. После 2 мая в Одессе, после 9 мая в Мариуполе, после того, как мой родной город был расстрелян и задушен блокадой, я считала украинскую власть своими кровными врагами. Я не смогла взять у них подачку в виде своей собственной, заработанной тяжелым трудом пенсии. Как я выжила эти семь месяцев вообще без денег – я уже не помню. Я и гуманитарку ахметовскую не хотела брать, но голод – не тетка, пришлось…
Осенью 2014 донецкие коммунисты решили оформить партийную структуру и зарегистрировать ее в ДНР. Конечно, я пошла на районное партийное собрание. И что я там увидела?! Бывшие регионалы прикинулись коммунистами и решили пристроиться к партии, участвовать в выборах, войти во власть. Они потрясали Уставом и Программой КПУ и предлагали в этих документах заменить аббревиатуру КПУ на КП ДНР и принять за основу! Да и кто был на этом собрании – выжившие из ума старики и пара-тройка неприкаянных и абсолютно неграмотных молодых людей. Умные и шустрые быстренько записали себя в партийное бюро, избрали себя секретарями. Возразить-то было некому!!! После этого собрания создалось впечатление, что коммунистическая партия, как общественная идея умирает в мучительной агонии, а вокруг собрались стервятники и используют старые агитки в своих целях.
Потом я еще пару раз ходила на собрания, но на них обсуждались планы на месяц, которые не выполнялись, да и вообще уже не имели никакого значения. Единственное полезное дело было сделано нашей районной ячейкой – это субботник вокруг местного заброшенного памятника Ленину. Траву покосили, мусор убрали, памятник покрасили – вот уж истинное громадье и величие планов и свершений! В то время мои надежды были связаны только с Литвиновым, только он казался мне способным повести за собой, обеспечить коммунистам место в парламенте. Но дальше пошла череда каких-то мутных и непонятных событий. Как-то растворился, исчез в никуда первый состав Верховного Совета. Прошли выборы в Народный Совет и Главы республики. И коммунисты пролетели. Они неправильно оформили документы, и их не допустили к выборам. Как было на самом деле – кто же мне скажет?! Кто мне ответит, почему коммунисты не участвовали в выборах, как такое случилось?
А теперь я вообще ничего не понимаю. Идея объединения народов вокруг России, которую лично я впитала с молоком матери, от которой я органически не могу отказаться, превращена в какой-то спекулятивный фарс. Я - русская по духу, я люблю Россию как родину, которую у меня отобрали. Я вижу успех развития нашего региона, да и почти всей Украины только в составе Российской Федерации. Я всей душой болею за наших в Сирии, а наши для меня – это русские. Я восхищаюсь русской армией, русским патриотизмом. Я горжусь, тем, что именно русские спасли всю Европу от фашизма. Я продолжаю верить в хитрый план по спасению Донбасса и всей Украины. Хотя подпитать мою веру уже нечем. Я ненавижу Минские словоблудия, и перенос выборов воспринимаю как очередной шаг к сдаче нашего непокорного края в лапы украинского фашизма. Я до сих пор не понимаю, почему две восставшие области не были объединены в единую Новороссию? Я чувствую себя снова преданной, я больше не верю нашим лидерам: Захарченко постоянно обещает дойти до границ Донецкой области, но на деле не происходит ничего. Пушилин как заводная игрушка повторяет одно и то же разными словами. Литвинов прекрасно себя чувствует в каких-то комитетах, а о значении и деятельности коммунистов уже не вспоминает. Новые партии Донецкая республика и Свободный Донбасс полностью формируют вернувшиеся регионалы. Те же лица и те же методы. Тот же добровольно-принудительный поголовный загон работников бюджетных организаций в партии. Те же организованные поездки на митинги и концерты. Те же листовки и позирование на экранах телевизора. Я, конечно, не аналитик, но то, что я вижу и слышу, мне кажется медленным захватом наших республик изнутри регионалами-предателями. Если они уехали год назад и бросили свой город в огне, не стали никому помогать, а только спасали свои шкуры и ожидали, кто же победит, разве они не предатели? И почему эти предатели – бывшие функционеры от Партии Регионов – теперь не просто возвращаются, а усаживаются в свои прежние кабинеты? Коммунисты никогда не прощали предателей. Но коммунистов больше нет. А третьего октября на очередном пленуме ЦК КП ДНР их добили окончательно. Под надуманными предлогами коммунистов снова не допустили к выборам. Наиболее идейные просто исчезли. Никто не знает, где они. И выборы перенесли, и признать нас официально невозможно. И обстреливать город продолжают. Поэтому я больше никому не верю. И если будут выборы, то я на них не то, что работать, даже голосовать не пойду. От моей несгибаемой веры не осталось ни следа. Так что живу я теперь как бесполезный элемент общества: покушать, посмотреть телевизор и спать. И жалко и стыдно мне, что родилась я в огромной и могущественной Стране Победителей, осень встретила в коррумпированной Украине, а умирать придется на маленьком клочке суши, оставшимся от моей родины…
