Сентябрь выдался теплым и солнечным, после несносного летнего солнцепека так приятно отправиться на дачу, потрудиться на свежем воздухе на благо семейной продовольственной корзины, послушать крики обнаглевших птиц и такое деревенское мычание коров. Но вместо этого пришлось обнаружить отсутствие воды и такое низкое напряжение в электросети, что надежды на горячий чай улетучились сами собой. К тому же, разросшиеся ветки соседской лещины здорово оцарапали бока автомобиля, а давно не вывезенные мусорные контейнеры источали ощутимый смрад. При ближайшем обследовании огорода, выяснилось, что урожай помидоров собран кем-то другим… А тут еще объявление о собрании дачного кооператива.
На собрании вынесен извечный для нашего кооператива вопрос – выборы правления и председателя. Так уж сложилось, что три года назад умер наш «родной» председатель – шахтерский век недолог, силикоз легких и производственные травмы не дают им дожить до глубокой старости. С тех пор начались мытарства дачников. В кооперативе 800 дворов, но никто не хочет взять на себя ответственность и стать отцом и хозяином, который бы смог позаботиться о дорогах, электричестве и водопроводе, но все возмущены существующим порядком вещей. За это время было избрано три председателя, но все трое, дорвавшись до общественной кассы, нагло пользовались ею как своей. Один, используя подложные документы, продавал пустующие участки, и у него сразу вырос добротный дом. Другой казался хорошим технарем и хозяйственником, собрал по нескольку тысяч гривен на прокладку труб для городской водопроводной воды. Изобразил кипучую деятельность, но через год оказалось, что весь его труд – чистый обман. Трубы не того диаметра, не на той глубине, да еще и за незаконную врезку в систему кооператив был оштрафован городским водоканалом. Дачники хотели вернуть свои деньги: горе-председателя и били, и дом ему подожгли, и машину изуродовали. А с него как с гуся вода – даже никуда не сбежал, продолжает быть дачником. Третий оказался не просто наглым мошенником, но еще и любителем судебных разборок и склочником вселенского масштаба. Когда начал давать сбои двигатель для поливного насоса, он собрал деньги для покупки нового двигателя. И действительно, привез новый движок, пустяк, что он не подходит к имеющемуся насосу. Только мужики-дачники - не дураки, все родом из шахты. Они поняли, что такой двигатель он попросту украл на шахте, ну а денежки присвоил. Собрали собрание, на котором афериста переизбрали, да не тут то было. Он в суд подал, и по судам затаскал всех, даже его фамилия стала раздражителем и аллергеном для всех. От него, казалось, избавиться нереально, но избавились. А теперь и вовсе нет председателя. За время вынужденной безхозности многие перестали платить членские взносы, оплачивать электроэнергию. Образовались нешуточные долги, за которые весь кооператив запросто могли отрезать от электричества. Очередное собрание собрала молоденькая бухгалтерша, просила-умоляла не воровать электричество:
- Граждане, мои дорогие, вы же у себя воруете. У нас есть общий счетчик, у вас у каждого – индивидуальный. Почему каждый год у нас разница показателей на двадцать тысяч гривен, а в этом году – на целых тридцать пять? Почему некоторые дворы не оплатили членские взносы за три-четыре года? Почему вы накапливаете долги за свет и за воду? Нас же всех отключат…
Но ее слабый крик утонул в гуле возмущенной толпы: почему у нас не отсыпают дороги, почему не вывозят мусор, почему нет того и сего? Почему воруют урожай, выносят с участков металл? Словесная перепалка уже определенно скатывалась в потасовку. Но на ящик залезла эдакая бой-баба, комсомолка-активистка лет шестьдесят тому назад, и как гаркнет на разгоряченных мужиков:
- Да откуда же у нас появятся дороги или дополнительный сторож, если вы сами не сдаете взносы!? Если каждый из вас считает своим долгом не платить за свет, но пользоваться?! Если вы все такие умные, что запросто можете отматывть электричество, то потрудитесь подумать: что должен делать горсвет? Откуда возьмутся дороги и насос для полива, если вы не сдаете членские взносы? Вот смотрю я вам прямо в глаза, я же вас двадцать лет всех знаю. Я точно знаю, что вы воруете электроэнергию, но я – не энергонадзор, и сдать вас энергонадзору тоже не могу! И вы знаете, что не сдам, и поэтому продолжаете воровать. И так каждый из вас. Если у вас выкопали картошку – то это воровство. А если вы сами воруете электричество – то это ничего страшного! А ведь кооператив должен оплатить долги в любом случае! Так кому вы подлянку делаете?
Такую или подобную ситуацию мы можем наблюдать везде. В больницы поступает огромное количество российской гуманитарной помощи: крупы, мука, консервы, лекарства. Но куда все это девается по дороге к окончательному потребителю? Разворовывается на всех уровнях. Вчера прибегает ко мне соседка Валентина, работающая в районной больнице. Предлагает мне Валентина лекарства от давления и обезболивающие просто так, бесплатно, говорит, что у нас в больнице раздавали сотрудникам. Смотрю я на эти таблетки – российские. Это гуманитарка. И ее разгребают все кому не лень. Причем берут просто так потому, что бесплатно. Даже если у них никогда не скачет давление и ничего не болит. Берут потому, что все берут, а я что хуже?
Но если мы попадаем в больницу как пациенты, то лекарств для нас нет. И операцию плановую, не связанную с ранениями, бесплатно никто делать не будет. Моей знакомой Евгении Алексеевне семьдесят пять лет, она продолжает работать в школе, потому что пенсии не хватает на продукты. А живет она одна: своей семьи создать не суждено было, и все душевные силы она отдавала чужим детям. Сейчас у нее развивается катаракта, она стремительно теряет зрение. С таким зрением невозможно работать педагогом, его нужно исправлять. Нужна операция. Несмотря на блокаду и постоянные обстрелы, в Донецке работают больницы, делаются операции, находятся лекарства, которые везут из Украины. Есть все, но за большие деньги. Для Евгении Алексеевны операция будет стоить тридцать тысяч рублей. Причем, если гривнами – то шесть с половиной тысяч! Откуда взялся такой курс?! Такого курса нет ни в России, ни на Украине! Такой курс актуален в отдельно взятой больнице, в отдельно взятом отделении и касательно одной операции. И пожилая женщина не имеет выбора: отказаться от операции – значит, потерять работу и остаться слепой, согласиться – значит, молча заплатить и потворствовать поборам.
В моем подъезде много молодых семей, где мужчины до войны работали на фирмах и производствах, которые сейчас закрыты. Я вижу этих парней очень часто. Когда они потеряли работу, они все дни напролет пили пиво на лавочках и играли в планшетах как дети, проклиная укропов и всех подряд. Потом я увидела их в военной форме. Но я очень сомневаюсь, что они пошли в ополчение с намерением защищать свою родину с оружием в руках. Я удивилась, но очень скоро мои сомнения оправдались. Каждый день Борис приезжает «с работы» на разукрашенном военном фургоне и привозит канистры бензина, мешки с томатной пастой и тушенкой. Все понятно, пристроился на хлебном месте и нагло ворует. Временами в Донецке пропадает бензин, а когда он есть, то цена его не меньше 55 рублей. Так что все соседи с удовольствием у него выкупают бензин по 30-32 рубля. А Борису то что – ворованный бензин можно и по демпинговым ценам продавать! Не думаю, что в армии Новороссии мало таких «хозяйственных» прапорщиков и писарей. Обидно только, до слез обидно за идейных пацанов, которые не вылезают с передовой, и которые вынуждены терпеть обстрелы безнаказанных карателей, нацгвардейцев и прочей нечисти, оскверняющих нашу землю.
Из таких ячеек и состоит наше общество и то государство, которое все мы желаем построить. Мы сами позволили развиться системе, где врачу ты обязан заплатить, иначе тебе не окажут никакой помощи. Мы так долго взращивали систему тоталитарного воровства и коррупции, что никакая война, революция или контрреволюция не оказались способны ее сломить. Мы ждем лидера, который нас спасет, но не хотим сами становиться этим лидером. Так же, как в нашем дачном кооперативе: у других красота и порядок, и жить хорошо, и только у нас - упадок и прозябание. Вот и Донбасс завис в ожидании и тихонько подгнивает изнутри. Больно, ведь Донбасс – моя родина.
