Государственный секретарь США Джон Керри и глава МИД Турции Феридун Синирлиоглу провели встречу в Нью-Йорке.
Как сообщил официальный представитель госдепартамента Джон Кирби, стороны «обсудили сотрудничество в борьбе с «Исламским государством» (ИГ — структура, запрещенная в России) и высказали опасения по поводу действий России в Сирии».
Ранее президент Турции Реджеп Тайип Эрдоган заявил, что «не позволит действовать кому-либо постфактум у своих границ». Кого именно он имел в виду, сказать сложно, поскольку российская сторона официально уведомила турецкие власти о начале воздушной операции против террористов ИГ.
Тем более что ВВС США, как сообщают вашингтонские СМИ, вместе с российской авиацией нанесли удары по позициям ИГ в Ираке и Сирии. Учитывая консультации Москвы и Вашингтона по этому поводу, Пентагон восстановил прямую телефонную связь с Минобороны РФ для координации действий, поэтому сюрпризов стороны друг другу не преподнесли.
По данным британской Guardian, «бомбовые удары были тщательно скоординированы». «Хотя вполне возможно, что эти подробности не так уж и важны», — пишет издание.
Важно другое: прямое, но ограниченное военное участие России в событиях в Сирии может изменить ситуацию не только в этой стране, но и на всем Ближнем Востоке — как в случае позитивного хода событий, так и в негативном варианте, если все пойдет не по плану.
Проблема состоит в том, что американо-российская военная коалиция еще не сложилась в классическом варианте, передает Washington Post. «За кого в этой борьбе выступают Соединенные Штаты? — задается вопросом газета.
— Мы знаем, против кого они выступают — против режима президента Башара Асада. А также против «Исламского государства», которое — так уж получилось — является главным противником режима.
Кроме того, против всех прочих джихадистских группировок, которые воюют в Сирии, включая «Джабхат ан-Нусру» (филиал «Аль-Каиды») и «Ахрар аш-Шам». Еще против сил «Хезболлы» и Ирана, которые поддерживают сирийское правительство.
Получается, что Запад практически против всех крупных боевых группировок в Сирии. Это создает нравственную ясность, но одновременно и стратегическую непоследовательность». Именно на этом пытаются сыграть Турция и Саудовская Аравия, осудившие удары российской авиации по ИГ в Сирии.
Но в регионе происходят процессы, которые не совсем просчитали в Анкаре и Эр-Рияде, рассчитывая, что «США могут превратить Россию в «Большого Сатану» в глазах джихадистов всего мира».
Напомним, что президент России Владимир Путин предлагает Турции, Саудовской Аравии, Ирану и Иордании войти в широкую антитеррористическую коалицию. Глава ИРИ Хасан Рухани поддержал инициативу Москвы в ходе Генассамблеи ООН, предложив создать «объединенный фронт» по борьбе с экстремизмом и терроризмом.
В свою очередь премьер-министр Ирака Хайдер аль-Абади заявил, что будет не против, если удары по ИГ Россия будет наносить и на территории его страны.
Созвучно российской позиции высказалась и КНР, у которой, говоря словами министра иностранных дел Ван И, «нет собственного интереса на Ближнем Востоке, поэтому Китай хочет сыграть конструктивную роль».
В поражении ИГИЛ по разным причинам заинтересованы все или почти все внешние игроки. Однако России ломает многим игру в Сирии.
Саудовская Аравия, которая отказалась войти в коалицию, поддерживая некоторые оппозиционные группы в арабской республике, опасается усиления в регионе шиитского Ирана.
Турция, у границ которой раскручивается главная сейчас ближневосточная мистерия, опасается не только эффекта возвращения Ирана в геополитическую игру на Ближнем Востоке, но и утраты своей субъектности в происходящих процессах, особенно в сфере неизбежного разрешения курдского вопроса.
Анкару настораживают признаки раскола в международной коалиции и возможности появления новой коалиции с участием США и России, но уже без Турции.
Поэтому на первый план выходят не только военно-технические характеристики боев в Сирии и возможности перелома в войне, но и состояние всего Ближнего Востока в момент, когда станут конкретно решаться вопросы политико-дипломатического урегулирования сирийского кризиса.
Но пока война и дипломатия в Сирии работают параллельно, хотя выход из состояния войны, как правило, находят дипломаты.
В военном отношении, как заявил пресс-секретарь президента России Дмитрий Песков, «пока новостей о присоединении новых стран к широкому фронту нет, пока осуществляется координация в информационном центре в Багдаде».
Что касается дипломатии, то представитель Белого дома Джей Карни считает, что «Россия может столкнуться с отрицательными дипломатическими последствиями», имея в виду заявления Турции, Иордании и других региональных лидеров относительно ударов по ИГ в Сирии.
Не случайно радиостанция Deutsche Welle заявляет о том, что на Ближнем Востоке внешним и многим региональным игрокам, в том числе и Турции, времени для осуществления политики «с развязанными руками» остается все меньше и меньше.
Близится важная, но все же промежуточная «развязка». В сирийской войне действует масса сил и факторов, главный из которых — появление нового Большого Ближнего Востока.
