Президенту Сирии Башару Асаду 11 сентября исполняется 50 лет. Как политику, который был врачом и не готовился к президентству, удалось стать одним из самых «живучих» лидеров, лицом к лицу столкнувшихся с тяжелыми последствиями «арабской весны»? В чем секрет жизнеспособности асадовского режима, который в течение почти что 4 лет ведет войну с вооруженной оппозицией и террористическими группировками, среди которых – «Исламское государство» (ИГ, запрещена в России)? С этим вопросом «МК» обратился к экспертам.
– Я бы сначала поставил вопрос по-другому: как удается 4 года держаться повстанцам, которые не имеют ни танков, ни самолетов, ни ракет, ни тяжелого вооружения, ни противотанковой артиллерии, – пояснил «МК» главный научный сотрудник Института мировой экономики и международных отношений (ИМЭМО) РАН профессор Георгий МИРСКИЙ. – Как они могут воевать столько времени против армии, вооруженной с головы до ног российским оружием? Все дело в боевом духе. Дело в том, что Башар Асад опирается, как известно, на алавитскую общину. Алавиты – это маргинальная шиитская секта, 12% от населения Сирии. Но исторически сложилось, что из этой общины вышли офицеры, которые под знаменем партии «Баас» 60 лет назад захватили власть во главе с отцом Асада Хафезом. С тех пор алавиты становились губернаторами, генералами и командующими. А 75% населения Сирии – сунниты. Так вот по-настоящему воевать за Башара Асада согласны именно алавиты. Не потому что они его очень любят, а потому, что они понимают, что если он будет свергнут, то получится то, что было в свое время с Саддамом Хуссейном в Ираке, когда казалось, что те, кто был наверху, оказались в самом низу. Вот почему они борются за свою жизнь. Прижатые спиной к морю, они будут стоять до конца, но их мало. В основном правительственная армия состоит из суннитов, которым совершенно неинтересно воевать за Асада. С кем они сталкиваются? Они еще могут держаться против так называемой Свободной сирийской армии (ССА), которая состоит из солдат-дезертиров, но вот когда приходится воевать с ИГ или с «Джабхат ан-Нусра» или другими исламистскими организациями, вот тут видна разница. У исламистов высокий боевой дух, потому что для них величайшее счастье умереть за ислам. Сейчас войска Асада контролируют не более 20% территории страны – это Дамаск и район Латакия, где в основном жили алавиты. Сам по себе Асад не обладает никакой харизмой. Он вообще не должен был быть президентом. Это младший сын Хафеза Асада. Президентом должен был быть старший сын, он мог быть настоящим харизматическим боевым вождем, но он разбился на машине. Поэтому Хафез Асад срочно вызвал из Англии Башара, который был там врачом-офтальмологом и закончил соответствующий факультет Лондонского университета, говорил по-английски не хуже, чем по-арабски, если не лучше, работал там. Судьба сложилась так, что он вернулся. Секрет того, что он до сих пор остается во главе государства просто в том, что он является символом доминирования шиитской общины. Дело не в его каких-то качествах. Что о нем известно? Никакого военного образования он не имеет, он не готовился к роли диктатора, он даже не обладает такой кровожадностью, как его отец, который в 1982 году во время восстания суннитов в городе Хама подтянул артиллерию, разгромил город и убил 40 тысяч человек. Может быть, Асад даже понимает, что он не будет хозяином в Сирии, когда кончится война. Максимум на что он может рассчитывать – это сохранить за собой Дамаск и провинцию Латакия. Может быть, он бы плюнул на все и уехал, но ему ни за что не дадут это сделать все эти алавитские министры, генералы, бюрократы, для которых это вопрос жизни и смерти. Кроме того, его поддерживает Иран и Россия. Вот в этом его сила.
– Жизнеспособность режима основана на том, что население Сирии, которое его поддерживает, знает, что его вырежут, физически уничтожат, – заявил «МК» президент Института Ближнего Востока Евгений Сатановский, – что не будет ни друзов, ни курдов, ни алавитов, ни христиан, ни черкесов, ни чеченцев, что конфессиональные группы Сирии будут вырезаны исламистами, потому что практически – за исключением боевиков ИГ, «Ахрар аш-Шам», «Джабхат ан-Нусра» или «Братьев-мусульман» – нет там никакой оппозиции. Светская оппозиция отсутствует, ССА давно перешла на сторону Асада или дезертировала, потому что она видит, с каким врагом она сталкивается в лице исламистов, которые вроде должны бы быть ее союзниками по борьбе с Асадом. Здесь срабатывает принцип меньшего зла. Лучше быть с привычным президентом, который не атакует тех, кто не пытается его свергнуть и уничтожить, чем попасть в руки людей, которых поддерживает Катар, Саудовская Аравия и Турция. При этом даже этнические группы, которые были против Асада изначально, как курды, или были нейтральны, как друзы, и не отдавали молодых людей служить в армию Сирии, а оставляли их для того, чтобы они защищали родные деревни, сегодня воюют вместе с армией Асада против общего врага. Поскольку количество несуннитского населения Сирии весьма и весьма невелико, понятно, что его могут только уничтожить. Судьба курдов-езидов в Ираке здесь оказалась более чем показательна, так же как судьба христиан Ирака.
– По вашему мнению, это то, что отличает режим Асада от других режимов, которые пали в результате событий «арабской весны»?
– В первую очередь, да. Это не 10% коптского населения в Египте, это не практически, за исключением нескольких тысяч человек – христиан и евреев, мономусульманский, хотя и светский Тунис. Это ситуация, когда было достаточное количество населения для сопротивления финансируемым многомиллиардными дотациями из ваххабитских и салафитских Саудовской Аравии и Катара боевикам. Кроме того, Асада поддерживает Иран. Также ему помогают шиитские ополчения Ливана, Ирака и даже хазарейцев из Афганистана. То есть у него есть серьезные союзники. Кроме того, у Асада есть жесткая позиция в ООН в виде Китая и России, которые не дадут провести резолюцию, результатом которой станут бомбардировки Асада под флагом ООН. Кроме того, у него есть системы ПВО и достаточно неплохая авиация, которая готова сражаться, чего не было у Каддафи. Вот и все. Сочетание всех этих факторов дает ему вот уже 4 с лишним года вести борьбу с исламистами на уничтожение, иногда терпеть серьезные поражения на ряде фронтов, но выправлять ситуацию. Если бы, конечно, Катар, Турция и Саудовская Аравия не вели против него ту войну, которую они ведут, – на уничтожение, он бы давным-давно разгромил оппозицию и нормализовал ситуацию в стране малой кровью – без беженцев, без перемещенных лиц, без разгрома экономики, но как и в Ливии, ему этого сделать не дали. Однако здесь есть опыт и у мирового сообщества, и у тех, кто знает, в каким результатам привела война в Ливии, и у его союзников, и это помогло.
