«Мы за полгода потеряли от ОРЗ, пневмонии и осложнений, связанных с этими заболеваниями, 70 тысяч человек», — заявила вице-премьер Ольга Голодец 26 мая во время онлайн-конференции.
Министерство здравоохранения, понятно, должно было как-то отреагировать. И оно отреагировало. Вероника Скворцова — потомственный врач в пятом поколении — нашлась. Она обвинила ВОЗ: «В этом году ошибку допустила Всемирная организация здравоохранения, которая в вакцинальном штамме — он единый, распространяется по всем странам, — не предусмотрела тех мутаций, которые претерпел один из доминантных штаммов».
По ее словам получается, что люди умирали от гриппа из-за того, что не той вакциной были привиты?
В соответствии с этим выводом намечены уже и меры по устранению беды. Нужно усилить разъяснительную работу, больше привить, изменить национальный календарь прививок.
Миллиарды — на изготовку!
Был ли этой зимой повальный грипп? Да не было, инфекция была неактивной, мало где достигала эпидемического порога (в феврале только в 9 регионах). Есть и специалисты, у которых под рукой, кроме личных наблюдений, есть и статистика. Вот глава Роспотребнадзора Анна Попова заявила, что «уровень заболеваемости ОРВИ и гриппом в России в период текущей сезонной эпидемии не превысил показателей двух предыдущих лет». И мало того, даже с вакциной вроде все неплохо: как рассказала та же Попова, удельный вес привитых среди заболевших гриппом с лабораторно подтвержденным диагнозом — всего 8%. Это низкий показатель, демонстрирующий, что вакцина работает.
Почему же тогда умерли эти 70 тысяч человек? Почему выросла смертность от болезней органов дыхания этой зимой?
Вопрос здесь, пожалуй, надо ставить по-другому: почему такую высокую смертность связали с гриппом, ОРВИ и пневмонией.
Не потому ли, что в России стали изо всех сил бороться со смертностью от сердечно-сосудистых заболеваний (ССЗ), по которой мы впереди планеты всей?
Вложили большие деньги в строительство и оборудование сосудистых центров. Надо было показать, что эти вложения не напрасны, что они работают. Да и президент в майских указах дал поручение снизить смертность от сердечно-сосудистых заболеваний до 649,4 случая на 100 тысяч населения. (По данным Росстата, она была в 2010 году 805,9). А дальше у нас как: задача поставлена — значит, смертность должна снизиться.
Но все спотыкается о закон Гудхарта. Был такой сотрудник Банка Великобритании, профессор Лондонской школы экономики и политических наук Чарльз Гудхарт. Он еще в 1975 году доказал, что если социальный или экономический показатель становится политическим козырем, ему больше нельзя доверять. В наших реалиях закон тоже себя уже оправдывал. Так, результаты ЕГЭ у нас улучшались, пока баллы выпускников были одним из показателей эффективности работы губернаторов. А в прошлом году, когда этот показатель убрали и стали, наоборот, следить за честностью и строгостью на экзамене, результаты так резко упали, что пришлось понизить уровень тройки до плинтуса.
А если брать больницу.
Ну кто поручится, что у человека, который скончался от инсульта или инфаркта, на момент трагического события не было еще и ОРВИ? Да запросто могло быть, правда? И когда перед каждой больницей стоит задача — снизить смертность от ССЗ, — смерть регистрируют как случившуюся в результате ОРВИ.
Так можно понять, почему без эпидемии в России в третьем тысячелетии за полгода от ОРЗ погибли 70 тысяч человек.
А смертность от сердечно-сосудистых заболеваний, по статистике, между тем, снижается. Как было заявлено в апреле этого года на коллегии Минздрава, смертность от ССЗ в 2014 году составила 653,7 на 100 тыс. населения (в 2013-м — 698,1; в 2012-м — 737,1; в 2011-м — 753).
То есть, уверенно стремимся к намеченному президентским указом показателю.
До тех пор, пока государство не объявит борьбу за снижение показателей смертности от ОРВИ?
