Специальная военная операция (СВО) России на Украине выявила слабые стороны отечественной экономики. В частности, она высветила опасную зависимость страны от импорта многих товаров, в том числе необходимых для функционирования оборонно-промышленного комплекса (ОПК). Уже не говоря о том, что резко возросший спрос на продукцию ОПК превышает возможности отечественной экономики (зафиксирован дефицит многих видов вооружений, военной техники и боеприпасов).
Для выхода из этой ситуации необходим комплекс мероприятий, именуемых экономической мобилизацией. В принципе он должен носить системный характер и быть оформлен в виде директивного документа, называемого «Стратегией экономической мобилизации Российской Федерации». Увы, пока такого документа нет. Те или иные решения правительства в экономической сфере, принимаемые после 24 февраля, сегодня называют «экономической адаптацией». Я бы назвал эти решения даже не экономической адаптацией, а «экономической рефлексией». Академик С.Ю. Глазьев называет подобные действия «рефлексивным управлением»: «Однако экономические ведомства, вместо того чтобы предлагать меры по мобилизации имеющихся свободных ресурсов, вслед за вашингтонскими финансовыми организациями рисуют мрачные прогнозы падения в этом году ВВП, инвестиций и доходов населения на 6–10% при объективной возможности сохранить темпы прироста ВВП на прошлогоднем уровне. Тем самым они повышают ущерб от антироссийских санкций, программируя обвал российской экономики и загоняя себя и страну в ловушку рефлексивного управления».
Однако, если мы хотим выиграть войну с коллективным Западом, нам нужна не «рефлексия», не «адаптация», а долгосрочная, стратегически выверенная политика. Последняя предусматривает радикальную перестройку всей системы управления экономикой. В том числе введение жёсткого централизованного управления той частью экономики, которая должна представлять собой совокупность стратегически значимых предприятий. Последние должны находиться в собственности государства. Централизованное управление такими предприятиями должно осуществляться на основе директивных планов (пятилетних и годовых). Я об этом писал.
Новый механизм управления необходим для достижения в предельно короткие сроки максимального конечного результата: экономической автономии страны и обеспечения ее военной безопасности. Для чего и необходима мобилизация всех ресурсов – людских (трудовых), природных, научно-технических, производственных, финансовых.
Остановлюсь подробнее на мобилизации производственных ресурсов, под которыми понимаются основные фонды – машины, оборудование, здания и все остальное, что принято называть материально-технической базой производства. Мобилизация производственных ресурсов имеет два аспекта: 1) максимально полное использование имеющихся производственных мощностей; 2) наращивание и совершенствование материально-технической базы производства путем капитальных вложений (инвестиций).
Мы наблюдаем парадоксальную ситуацию: политики и чиновники в России говорят об экономической мобилизации, а даже имеющиеся производственные мощности промышленности используются далеко не на 100 процентов. Традиционно степень загрузки в Российской Федерации с ее так называемыми «рыночной экономикой» и «свободой предпринимательства» всегда была невысокой. Согласно данным Росстата, в 2021 году по большинству отраслей и производств машиностроения загрузка мощностей была ниже 50%. Да и по другим отраслям экономики она далека от полной.
Вот данные по ряду машиностроительных производств (степень загрузки производственных мощностей, %):
турбины паровые – 17;
турбины газовые – 26;
тракторы – 27;
экскаваторы – 38;
бульдозеры – 41;
краны мостовые – 22;
электродвигатели – 32;
подшипники – 22;
станки металлорежущие – 26.
К сожалению, никаких данных о показателях загрузки производств в текущем 2022 году на сайте Росстата нет. Зато много фрагментарной информации о текущем состоянии дел в промышленности, свидетельствующей, что гигантские производственные мощности простаивают. Индекс промышленного производства в январе-августе 2022 г. по сравнению с январем-августом 2021 г. составил 100,9%. Если бы все производственные мощности промышленности были оперативно задействованы на 100 процентов, в России произошло бы экономическое чудо: промышленное производство могло бы продемонстрировать примерно двукратный рост.
Как и во многих других случаях, оперативную информацию о загрузке производственных мощностей в российской промышленности мне удалось найти на зарубежном сайте TRADING ECONOMICS. Так вот, по его данным, степень загрузки производственных мощностей в российской промышленности (добывающей и обрабатывающей) в январе этого года была равна 64%, в феврале – 63%, а в июне провалилась до 59%. Последние данные за сентябрь – 61%. То есть произошла даже некоторая демобилизация производственных мощностей.
Конечно, отчасти простои производственных мощностей обусловлены отсутствием необходимого платежеспособного спроса. Однако хотя бы отчасти такой спрос можно и нужно поднять путём увеличения государственного заказа на стратегически важные виды продукции. Возможности для этого есть, но Минфин продолжает ожесточенно бороться за сохранение «бюджетного правила», которое ограничивает возможности наращивания государственного заказа. Вместе с тем, как признают эксперты и представители промышленности, главным препятствием для повышения загрузки производственных мощностей является не ограниченный спрос, а острый дефицит оборотных средств, необходимых для оживления производства. По оценкам академика С. Глазьева, решение проблемы оборотных средств позволило бы оживить около 40% производственных мощностей промышленности. Оборотные средства необходимы для закупок сырья, энергоносителей, комплектующих и найма работников.
Простой и очевидный способ пополнения оборотных средств – получение краткосрочных кредитов. Однако именно здесь, по признанию руководителей многих промышленных предприятий, и зарыта собака. Об этом, в частности, постоянно говорит в передачах студии «Рубеж» и на других площадках Владимир Боглаев, генеральный директор АО Череповецкий литейно-механический завод (АО ЧЛМЗ). Кредитование оборотных средств недоступно по причинам запредельного уровня процентных ставок. При нынешней ключевой ставке Банка России, равной 7,5%, процентные ставки по кредитам коммерческих банков измеряются двузначными цифрами. Учитывая, что рентабельность большинства производств, по данным Росстата, даже ниже значения сегодняшней ключевой ставки, нетрудно понять, что банковские кредиты нанесут по экономике России удар гораздо более серьёзный, чем все экономические санкции коллективного Запада, вместе взятые.
На прошлой неделе в Москве проходило заседание дискуссионного клуба, организованное партией «Справедливая Россия – За правду» (СРЗП). На нем, в частности, выступал уже упомянутый Владимир Боглаев. В условиях отсутствия оборотных средств развитие промышленности практически невозможно: «А так как другой оборотки, кроме банковской, нет, возникает простой вопрос: ребята, а как вы считаете, сколько без оборотки можно чего-то сделать?» И он добавил, что мог бы при наличии оборотки увеличить производство в два раза, обойдясь даже без инвестиций. По его оценке, заводы в отсутствии дешёвых кредитов находятся на грани выживания, что ставит под вопрос технологическую независимость страны.
От себя добавлю, что на грань выживания поставлены даже многие предприятия ОПК. В этом немалая «заслуга» Минфина. Казалось бы, предприятиям ОПК не о чем беспокоиться: ведь они работают по госзаказу. Но если раньше предприятия ОПК в рамках госзаказа получали авансовый платёж, то теперь вся оплата заказа идет после его полного исполнения. Следовательно, предприятия ОПК также толкают в объятия банкиров-ростовщиков. Оборонщикам приходится брать банковские кредиты для пополнения оборотных средств. А это не менее опасно, чем ракетный удар противника по предприятию.
Как с этим бороться? Путём выдачи субсидий на частичную компенсацию высоких процентных ставок по кредитам? Фактически с помощью таких субсидий правительство подкармливает банки, подталкивая их еще сильнее задирать процентные ставки (они и стали это делать, ссылаясь на то, что в условиях СВО и санкционной войны риски кредитных организаций растут). А для промышленных предприятий компенсации оказываются далеко не полными, им все равно приходится доплачивать из своего кармана.
P.S. В октябре лидер СРЗП депутат Госдумы Сергей Миронов обратился к главе российского правительства Михаилу Мишустину и главному военному прокурору Валерию Петрову с предложением остановить банкротства ряда предприятий военно-промышленного комплекса, «учитывая сложившуюся ситуацию при проведении специальной военной операции, существующий дефицит военной техники». В обращении фигурируют 15 предприятий, из которых 12 уже признаны банкротами и перешли под конкурсное производство, в отношении одного в марте 2022 года ввели наблюдение — первый этап в процедуре несостоятельности (но уже есть ходатайство о банкротстве), а одно самостоятельно перешло в стадию ликвидации в июле 2022 года. Один фигурант этого списка – ПАО «Мотовилихинские заводы», которое объединяет предприятия с полным циклом создания ракетных систем залпового огня.
Вот такая у нас военно-экономическая мобилизация!
Считаю необходимым срочно принять закон о моратории (лучше – о полном запрете) банкротств предприятий ОПК.
