Министр финансов РФ Антон Силуанов назвал неожиданной реакцию общества на повышение пенсионного возраста. По его словам, якобы в обществе состоялось даже широкое обсуждение этой "реформы", однако все равно народ чем-то недоволен.

"Тем не менее предложение правительства было воспринято очень тяжело, и несмотря на все корректировки, которые были сделаны после широкого обсуждения в обществе, с парламентариями, напряжение осталось", – рассказал министр "Коммерсанту".

А в оправдание таких "корректировок" чиновник, как и прежде, повторил уже набившие оскомину и много раз опровергнутые аргументы, будто "весь мир идет по этому пути – и мы должны", "длительность жизни увеличилась – значит, и работать надо дольше", "других средств не найти".

И все же, несмотря на бурное отрицание пенсионной "реформы" задолго до ее оформления даже на уровне законопроекта, для министра Силуанова реакция общества стала "неожиданной". Впрочем, если власти видят в этом только оставшееся "напряжение", то народ все чаще наблюдает аналогии с 1917 годом. И это логично, уверен социолог Борис Кагарлицкий – он рассказал об этом Накануне.RU.

– Борис Юльевич, все ведь было давно на поверхности, почему власти вдруг называют реакцию общества "неожиданной"?

– Власти, я так подозреваю, не ожидали, что россияне в принципе как-то будут способны выразить свое недовольство. Похоже, они думали, что речь идет о пенсионной "реформе" – лишь как о небольшой "реформе", которая заденет много людей, но это будет все-таки ограниченная тематика, ограниченный вопрос. А на самом деле пенсионная "реформа" была просто последней каплей, тем переломным событием, которое выявило сдвиги в общественном мнении, общественном сознании, накапливающиеся уже годами.

Народ в принципе категорически недоволен социально-экономической политикой власти. Более того, в обществе уже постепенно складывалось представление, что эта политика является преступной. Это представление существовало в неявном виде, я думаю, по меньшей мере, с 2016 года. Но именно пенсионная "реформа" позволила эти настроения, мысли и чувства как-то артикулировать и консолидировать. Поэтому взрыв возмущения, вызванный пенсионной "реформой", фактически непропорционален самому событию, потому что дело не только в пенсионной "реформе", не в НДС и прочих налогах, а во всем сразу – в реформе образования, реформе ЖКХ, в плате за капремонт, вообще в отношении к людям у нас в стране, в уровне неравенства.

– А без "реформы" этих протестов не было бы?

– Пенсионная "реформа" сконцентрировала в одной точке все эти чувства. Поэтому это не событие, которое само по себе стало переломным, а оно обозначило перелом, который и так должен был произойти. Как когда лежит огромный снежный навес – он все равно сойдет, а тут еще кто-то бросил камень. Причем камень довольно крупный. То есть он и сам по себе имел основания дать протестный потенциал очень немалый, а в сочетании эффект получился очень мощным.

И власти сейчас должны наоборот радоваться, что люди у нас добродушные и пока что ограничились "брюзжанием на кухне" и формальными митингами.

– Чем же власти недовольны, если "разговоры на кухне" им нипочем?

– Произошло следующее: власть, опять же, не понимая ситуацию содержательно, расстроена и удивлена. Чиновники думали, что люди повозмущаются и смирятся. Но не поняли, что речь идет о содержательном переломе в общественном сознании – о том, что люди смирятся, сейчас речь не идет в принципе. Отношение к власти вообще изменилось.

Раньше как к власти относились, как к очень нехорошему человеку, который является тебе близким родственником. Он, вроде бы, и мерзавец, и подлец – но все-таки свой. А сейчас отношение к власти – как к врагу смертельному, с которым не может быть никакого примирения и вообще никакого общения. И обратного хода уже нет, это безнадежная ситуация.

– Но выйдет ли протест "с кухни"? Будет ли еще один камень?

– Выйдет рано или поздно, камень-то прилетит все равно. Кстати, Курилы тоже проявили себя очень неожиданно. Опять-таки, почему МИД вдруг начал явно давать задний ход? Потому что в верхах начали чувствовать, что эта проблема из какой-то очередной внешнеполитической комбинации превращается во внутриполитический источник напряженности.

И хоть массовых протестов нет, но элиты реагируют не на протесты, а на общее настроение в стране, которое выглядит крайне угрожающим. Скорее всего, опросы общественного мнения заставляют МИД действовать очень осторожно и давать задний ход. Власти просто почувствовали такую мрачную угрозу. Знаете, "народ безмолвствует" – это тоже очень угрожающе. Опять же, поскольку у нас общественное мнение плохо артикулировано, действительно непонятно, когда "лавина" сорвется. Просчитать последствия невозможно, потому что люди сами не до конца понимают, на что они способны и что они будут делать – может быть, ничего, а может, пойдут все громить?

Какие-то внешнеполитические факторы, может быть, оказывают влияние?

– Как ни странно, Франция с "желтыми жилетами" произвела очень тягостное впечатление на российское "начальство". Потому что, вроде бы, мы не французы, не похожи на них ничем, но все-таки какая-то неприятная история, и все это видят.

– Еще и Индия…

– И еще 200 млн бастующих в Индии, да. Вроде бы, с одной стороны, к нам это не относится, с другой – неприятный эмоциональный фон создает.

– Что может стать новым катализатором, на ваш взгляд? И когда?

– Думаю, определенным политическим рубежом могут стать региональные выборы осенью следующего года. Потому что при сложившихся обстоятельствах вообще непонятно, как власть может хоть кого-то избрать. Либо они должны что-то сделать чрезвычайное, чтобы изменить ситуацию. Опять же, что они сделают?

Либо им придется столкнуться с очень серьезным кризисом, причем это будет значительно хуже, чем то, что было в прошлом сентябре, потому что в сентябре как-то сами участники процесса были не готовы к подобному перелому. А сейчас может в любом регионе найтись хотя бы один амбициозный политик или деятель, который захочет это использовать – тогда вся картина начнет меняться.

– Возвращаясь к высказыванию Антона Силуанова, все чаще можно встретить аналогии с 1917 годом. А тогда для элит тоже было "неожиданно" народное восстание?

– Дело же не в том, что оно было неожиданным, оно как раз было вполне ожидаемым. Но в чем парадокс таких революционных ситуаций? В том, что настроения более-менее понятны, а неожиданностью всегда оказывается тот конкретный повод, из-за которого они прорываются наружу. Поэтому такая ситуация, с одной стороны, кажется абсолютно ожидаемой, с другой – все равно абсолютно неожиданной.

Как Маяковский писал: "В терновом венце революций грядет шестнадцатый год", – это они весь 1916 год ждали, что будет революция, и ничего не произошло за весь год. А потом – вдруг хлоп! – и в 1917 все за считанные часы рухнуло.

Тут может быть та же самая история – можно долго ждать, и ничего не произойдет. А потом вы с удивлением обнаружите, что какие-то события начнут просто волной накатывать. В этом смысле параллели понятны и очень логичны.