«Они [директора МВФ] поддержали планы официальных органов по параметрической пенсионной реформе, которая может способствовать компенсации негативных демографических тенденций», — говорится в пресс-релизе фонда по итогам консультаций с властями России.
Нынешний пенсионный возраст в нашей стране в МВФ считают невысоким. И отмечают, что он не корректировался в течение многих десятилетий. Положения о досрочном выходе на пенсию достаточно «щедры», из-за чего средний фактический пенсионный возраст гораздо ниже установленного законом. Поэтому «количество тех, кто вносит в эту систему деньги, достаточно низко, что угрожает устойчивости системы», пишут «Ведомости» со ссылкой на отчет фонда.
Помимо временной компенсации негативных демографических тенденций, пенсионная реформа ослабит давление на бюджет и в краткосрочной перспективе сможет ослабить давление на рынок труда, отмечается в отчете МВФ.
Понять удовлетворение вершителей финансовых судеб мира можно. Ведь именно они еще в мае 2017 года советовали Кремлю поднять пенсионный возраст.
Таким образом, несмотря на успешные попытки России продемонстрировать независимый курс во внешней политике и в военной сфере, говорить об экономической самостоятельности страны, увы, не приходится. Выплатив МВФ кабальные «ельцинские» кредиты, а также долги бывших советских республик, включая Украину, Россия в своих структурных реформах по-прежнему следует советам Кристин Логард.
Между тем, последствия рекомендованной МВФ пенсионной реформы настолько непредсказуемы, что вызывают опасения у самых близких соратников российского президента. Несмотря на публичное единодушное одобрение законопроекта со стороны чиновников, в их среде, возможно, появилась оппозиция людоедскому курсу.
Так, по информации, распространенной авторитетным телеграм-каналом «Незыгарь», пенсионная реформа вызвала целый ряд конфликтов групп влияния. «Ведущие западные СМИ и эксперты называют реформу необратимой и необходимой», Запад аплодирует реформаторам". И при этом «говорят, что власть расколота, а силовики открыто высказывают опасения от последствий реформы».
«В оппозиции к пенсионный реформе Патрушев, Иванов, Белоусов, Глазьев. Особую позицию, близкой к отрицательной, занимают Володин, Собянин и Чемезов. Лоббистами реформы выступают Кудрин, Силуанов, Голикова, Набиуллина, Сечин, Миллер, Ротенберги, Тимченко, Ковальчуки, Шувалов, Греф, Турчак, Орешкин. Особую позицию занимает Медведев — в целом „за“, но не за счет себя», — пишет телеграм-канал.
Координатора Левого Фронта, публициста, кандидата исторических наук Алексея Сахнина поощрение российских властей со стороны МВФ не удивляет.
— Я не вижу в этом никакой сенсации. Российская политическая элита и экспертное сообщество по-прежнему существуют в рамках неолиберального консенсуса вместе со своими западными коллегами. Они и мыслят, и действуют синхронно. Конфликта между ними никогда не было.
«СП»: — Но, Путин же выплатил в свое время «ельцинские» долги, разорвав, казалось бы, финансовую зависимость от МВФ.
— Да, но корпоративный долг госмонополий, за которые государство несет ответственность, постоянно возрастал. В этой сфере никаких изменений. Вопреки пропагандистским отчетам, российская экономика все глубже втягивалась в глобальную систему в качестве зависимой и неполноценной территории, поставщика ресурсов.
Главное тут в том, что и в России, и на Западе господствует неолиберальное видение, что чем глубже социально-экономический кризис, тем меньше нужно оставлять социальных гарантий, меньше регулировать экономику, выше должны быть и темпы развала социального государства. И даже конфликты российской верхушки с западными странами или транснациональными институциями не отменяют этой глубинной логики.
С 1990-х годов ничего не изменилось. В этом смысле нынешняя власть — продолжение режима Ельцина.
«СП»: — Все эти годы нам говорили, что альтернативы неолиберализму не существует.
— Да, начиная с Маргарет Тэтчер и заканчивая практически любым чиновником российского Пенсионного фонда. Для них социальные гарантии мешают развитию. Пенсионный возраст, дескать, надо повышать, рынок труда делать более гибким, снижать гарантии занятости, уменьшать зарплаты, пенсии и налоги на капитал. И все для того, чтобы был экономический рост. Теперь мы видим результаты этой политики и в России, и в мире.
Экономический рост повсюду снизился. С 1950 по 1980 год рост глобальной экономики был приблизительно по 3,5 процента в год, а позже — по 1,5 процента. Никакой загадки тут нет — падает потребительский спрос, растущее неравенство его не увеличивает. Так как верхи не желают эффективно вкладывать средства, а низы закредитованы и, по сути, ограблены. Жертвами этого стали молодежь, рабочие, «средний класс», который сжимается.
Это фундаментальный кризис. Позитивный эффект либеральная политика приносит только численно ничтожной верхушке общества. Где бы такая политика ни проводилась: в США, Англии, Китае, России или на Украине. Богатство элит за четверть века выросло вдвое. То есть -альтернативы не существует только с точки зрения классового эгоизма «власть предержащих». Которые уничтожают не только социальные гарантии для низов, но и перспективы развития общества.
«СП»: — Неужели этого не изменить?
— Чем дольше богатая верхушка продолжает эту политику, тем сильнее концентрируются в их руках рычаги принятия решений, тем больше замыкается политическая монополия, тем меньше остается возможностей для реформирования глобальной системы. И Россия здесь оказывается заложником этой системы, так как не предлагает никакой альтернативы неолиберальному концепту. Поэтому ее претензии на оппозицию глобальному капитализму несостоятельны.
На протяжении нескольких десятилетий эти эффекты удавалось смягчать за счет благоприятной экономической конъюнктуры. Углеводороды, металлы дорого стоили. Теперь изменения цен и стоимости кредитов в результате санкций привели к тому, что монокультурная экономика больше не приносит дополнительных доходов. Поэтому для дальнейшего роста понадобилось наступление на пенсионеров, наемных рабочих и т. п.
К сожалению, конкретные политические решения принимаются бенефициарами этой системы: верхушкой корпоративного бизнеса, государственного и частного, и коррумпированной бюрократией. Они продолжают свой победный марш.
«СП»: — Вернемся к пенсионной реформе в России. «Незыгарь» пишет, что не все во власти ею довольны. Чуть ли не оппозиция некая существует. Фамилии называются самые серьезные…
— Про конкретные фамилии говорить не готов. Но в целом выглядит правдоподобно. Ведь эта пенсионная реформа бьет по интересам не только социальных низов, но и части элиты. Повышение пенсионного возраста выбросит миллионы людей на рынок труда, который не сможет их принять. А это приведет к общему сокращению платежеспособного спроса. Поэтому представители элиты, связанные с внутренним рынком, не могут быть рады. Так что главной интригой становится раскол правящего класса.
Похожая ситуация, кстати, была во Франции накануне их «великой революции». Там было все, что переживает сейчас Россия. Конфликт с Англией, государство обанкротилось, экономика не росла, население не росло и т. п. Все этот тупик видят, но преодолеть не могут. Потому что все решения принимаются теми, кто выигрывает от этого — аристократией.
Сами себя она облагать налогами не желала и не желает. По этой причине и родилась первая фронда. Потом появились Генеральные Штаты, призванные принять непопулярные решения. Но к жизни их вызвали именно аристократы.
Сейчас подобное наблюдается по всему миру. И Россия, возможно, не исключение. Соискатели власти пытаются склепать новую социальную коалицию, апеллируя не к действующим институтам, а к массам. Поэтому их и называют популистами. Среди популистов — и левые, и правые. Те, кто «заточен» на аппаратную борьбу, тоже могут создавать свои группы. Среди них могут быть и те, кого назвал «Незыгарь».
Говорить о потере управляемости системой, конечно, рано, но тенденция наметилась и нарастает.
Эксперт Института глобализации и социальных движений, автор книги «Куда ведут Россию МВФ, Всемирный банк и ВТО?» Александра Ждановская считает, что системной политики для обретения экономической самостоятельности Россия не проводит.
— Россию можно отнести к странам полупериферии. Экономическая зависимость имеет разные формы. Есть зависимость в сфере производства — то, что мы производим, технологическая зависимость, зависимость в сфере торговли. Понятно, что зависимость в торговле и в производстве связаны. Если мы не производим товаров высокой степени переработки, то и в торговле проблемы.
Есть также финансовая зависимость. Одна из ее форм — внешний долг, который растет за счет долгов банков и корпораций с государственным участием.
«СП»: — А говорят, что Россия встает с колен.
— Получается достаточно противоречивая картина. С одной стороны, мы слышим заявления властей, что Россия самостоятельная, и пытается быть независимой от Запада. А с другой — проводятся экономические реформы, которые являются полным повторением либеральной экономической политики в пенсионной, в налоговой области и прочих.
Если уж выходить из полупереферийного статуса, то тогда надо повернуться лицом к своему населению.
Вообще, если ставить задачу преодоления всех форм экономической зависимости, то надо подходить к этому системно: развивать разные отрасли производства, выходить из долговой зависимости.
Небольшие точечные попытки импортозамещения — не выход. Нельзя выйти из экономической зависимости, проводя реформы по лекалам МВФ. Это два разных направления. Либо одно, либо другое.
«СП»: — Что же нам мешает?
— Дело в том, что наш капиталистический класс является классическим классом компрадоров (политэкономический термин). Он передает часть прибавочной стоимости, которая производится населением России, странам «центра», получая от этого свою долю. Поэтому этот наш класс назвать независимым нельзя.
«СП»: — Являются ли члены финансово-экономического блока правительства РФ представителями этого класса? Силуанов, Орешкин?
— Финансово-экономический блок правительства России представляет интересы экономически зависимого от стран «центра» капиталистического класса страны-полупериферии. И это проявляется в проводимых им реформах Вашингтонского консенсуса.
