Первый запуск с космодрома Восточный какие-то вопросы типа жизнеспособна ли структура снял, но поставил другие. Главный из них: зачем он вообще нужен?

Ведь существующих мощностей вполне достаточно для выведения в космос любой имеющейся полезной нагрузки – Плесецк и Байконур работают исправно и при нужде способны увеличить количество стартов.

В свое время Украина попортила нашим политикам и военным много крови, шантажируя возможностью в любой момент переиграть договоренности насчет Черноморского флота.

Вопрос решился радикально, но примененный в данном случае алгоритм вряд ли универсален.

Риск, что с Байконуром нам в какой-то момент начнут выкручивать руки, существует. А Плесецк, несмотря на наличие пусковых площадок для большинства типов ракет-носителей, находится слишком далеко от экватора.

Поскольку создавался исключительно как база стратегических ракет, нацеленных на Америку, и с этой точки зрения расположен оптимально. Но выводить с Плесецка космические аппараты на околоэкваториальные орбиты очень дорого, и потому его применение для коммерческих запусков ограничено.

Оказаться в ситуации, когда производство космической техники развернуто на полную мощность, есть спрос на запуск самых разных спутников, но нет своей стартовой площадки, печально.

Опять же вспомним Украину. Умея делать широкий ассортимент космической продукции, страна оказалась в полной зависимости от зарубежных пусковых площадок. И соответственно от того, что на этот счет думают зарубежные партнеры, каждый из которых блюдет свой интерес.

На свободный с чистой совестью

Вопрос о создании полноценного космодрома, расположенного максимально близко к экватору, ставился с начала 2000-х.

«Намоленный» Капустин Яр, с которого начиналось наше ракетостроение и откуда были выполнены первые запуски в космос, отпал по простой причине – расчетные районы падения отделяемых ступеней оказывались на территории Казахстана.

Та же картина, если строить площадку в Оренбуржье. За Казахстаном на восток очень сложный рельеф местности – Алтай, Тыва, Забайкалье.

По сути пригодными оказались две территории: район базирования дивизии РВСН, ликвидированной при очередном сокращении, близ города Свободный в Амурской области и юг Сахалина. Но доставлять на остров многотонные компоненты ракет-носителей как-то не с руки.

Уже даже прозвучало словосочетание «космодром Свободный» и было выполнено несколько пусков коммерческих ракет «Старт-1» с мобильных установок типа «Тополь», но дело быстро заглохло.

Лишь в 2012 году оформилось решение о строительстве почти в том же месте космодрома Восточный с полноформатными стартовыми комплексами и всей необходимой инфраструктурой.

За четыре года строительства он приобрел не самую лучшую ауру. Все – из-за многочисленных нарушений, допущенных строителями.

Наверное, некая необязательность космодрома – чай, не Олимпиада, строго не спросят – толкала исполнителей на недоделки и приписки. В результате – уголовные дела, отставки и громы-молнии на самом высоком уровне.

То, что строили изначально, было минимумом, необходимым для запуска: стартовый комплекс для носителя «Союз-2.1а», монтажно-испытательный корпус, инженерные сооружения и административные здания.

Далеко не все объекты официально приняты в эксплуатацию, строительство первой очереди продолжается.

Вторая будет масштабнее: аэродром, кислородный и водородный заводы, центр подготовки космонавтов, универсальная пусковая площадка для всех типов ракет-носителей «Ангара».

Даст бог, ко второй очереди приступят в следующем году и в 2023-м, как обещают в Роскосмосе, стартует первый пилотируемый корабль.

Нашла коса на кабель

Первый запуск с Восточного в силу обстоятельств, как перечисленных, так и иного свойства, то есть репутационных, просто не мог быть провальным.

И то, что президент не стал настаивать на плановых сроках, а мягко посоветовал запускать «Союз» позже, но с полной уверенностью в успехе, вполне оправданно.

Проблема в том, что этой самой «полной уверенности» ни у кого не было. В меньшей степени из-за самой ракеты, все же конструкция отработанная. Хотя перевозка, длительное хранение в транспортировочных контейнерах могли привести к сбоям.

Куда волнительнее было опробование космодромной инфраструктуры, тем более что подготовка и сам пуск проводились в автоматическом режиме, что позволило чуть не вдвое сократить стартовый расчет.

Наверное, всем было бы спокойнее, если бы первую проверку Восточного назвали, скажем, технической. Без помпы бы провели, учли накладки – и уж тогда позвали высоких гостей на торжественное открытие.

Может, так бы и было, не случись скандалы в ходе строительства, приведшие к тому, что все космодромные дела президент взял под личный контроль.

Про деревья на Восточном не скажешь высоченные, и то, что Владимир Путин назвал тайгой, выглядело комплиментом местным перелескам. Но их роста вполне хватало, чтобы с наблюдательных площадок, на которых располагались высокие гости и пресса, было едва видно головной обтекатель ракеты.

По громкой трансляции прошли команды подготовки к запуску. Но буквально за минуту до старта: «Все системы привести в исходное положение». Запуск отменили.

Чуть погодя глава Роскосмоса Игорь Комаров прокомментировал ситуацию: запуск прерван автоматически, выясняем, что послужило причиной отказа.

Крайним официально назвали один из кабелей. Его заменили, но перед перенесенным ровно на сутки стартом вновь заседала государственная комиссия.

И специалисты не исключали, что запуск перенесут на более поздний срок, чуть ли не на месяц. Однако комиссия дала добро.

Снова выезд на космодром из Свободного. Та же бельгийская овчарка, обнюхивавшая автобус, пока журналисты проходили спецконтроль при входе на площадку.

Но ожидание момента старта уже куда напряженнее, чем день назад. Это на журналистской площадке. Что чувствовали те, кто не головой, а – бери выше – должностью отвечал за запуск, можно лишь гадать.

Ракета ушла красиво. Голубое небо, редкие облачка, солнце сияет – декорации запуска оказались на редкость удачными. И сообщение по громкой связи: «Тридцать секунд – полет нормальный!» сделало атмосферу окончательно праздничной.

Просим к столу

Вначале стартовый стол посетил президент, поздравил всех, кто принимал участие в запуске, с успехом, поблагодарил. Настала наша очередь подойти к опустевшему столу.

Кто бывал здесь в процессе строительства, особо не удивлялся, но новичка зрелище впечатляет.

Мобильная башня обслуживания, которая по рельсам наезжает на установленную ракету и делает подготовку к старту достаточно комфортной (космодром всесезонный, а ветра и холода в Амурской области более чем серьезные), смотрится как игрушка.

Ниже стартового стола – «стадион», огромный газоотводный канал, самая заметная часть комплекса, если смотреть из космоса.

Но что это? Прямо под обрезом стартового стола, аккурат в газоотводном канале, валяется огромная металлическая конструкция. Рабочие, пожав плечами, спокойно говорят: «Штора оторвалась».

Какая еще штора? Выяснилось, что в конструкции стартового стола есть такая полезная вещь, как кабина обслуживания.

Это специальная платформа, которая выдвигается прямо под сопла устанавливаемой ракеты. Перед стартом она задвигается внутрь, открывая раскаленным газам путь в нужном направлении.

И чтобы в задвинутом состоянии защитить кабину обслуживания и другие внутренние помещения стартового стола от реактивных струй, она снабжена этой самой шторой – тяжелой металлической конструкцией, рассчитанной пусть на кратковременные, но высокие температуру и давление. Наверное, при первом старте что-то обязательно должно было оторваться.

И поскольку на наших глазах кабина обслуживания работала в штатном режиме, потеря оказалась некритичной. Но по шапке кому-то наверняка достанется и за штору.

Перенос запуска «Союза-2.1а» на сутки чем-то напоминал давнюю цирковую уловку, когда канатоходец или эквилибрист намеренно едва не срывает трюк, показывая, насколько сложно его сделать, и заставляя публику замереть от ужаса.

Однако вице-премьер Дмитрий Рогозин и руководитель Роскосмоса Игорь Комаров схлопотали по выговору. А Леонид Шалимов, гендиректор НПО автоматики, ответственного за отказавший кабель, получил «неполное служебное соответствие» и 5 мая написал заявление по собственному.

Активизировалось судопроизводство по делам о хищениях в ходе строительства Восточного. Ясно, что принятыми мерами дело не ограничится: рокот космодрома еще долго будет звучать в ушах чиновников.